Ну, так вот, из прошлого опыта Лизка помнила возы да прилавки, крики торговых людей и ругань покупателей. Ожидала увидать вездесущих лотошников и разбитных коробейников, дударей послушать, да на скоморошьи пляски полюбоваться. Думала что и ныне так же будет. Ан нет. Не так.

На ярмарочную площадь карета не поехала, в другие улицы завернула. И тут ужо началось. Какие-то лавки, обходительные приказчики, взволнованные хозяева. Лизку мяли, обмеряли, за ноги щупали. Раскидывали на столах отрезы тафты и батиста, перьями яркими перед носом размахивали.

Девка краснела и смущалась от такого внимания, но стойко боролась с желанием убежать отсель подальше. Наряжаться она, конечно же, любила, но не в такой суете. Однак княжич велел вести себя достойно и образу соразмерно вот она и старалась, а после и сама во вкус вошла. А уж когда к златокузнецам завернули, у девки и вовсе глаза в стороны разбежались и руки ажно затряслись — так захотелось всё примерить да пощупать. И отчего-то, так обидно стало от невозможности весь этот блеск роскошный на себя вздеть, да унести в ларец с гребнями и булавками, что в её комнатке на отдельной подставочке стоял.

Александр Игоревич посмотрел на Лизкины метания, хмыкнул насмешливо, но утешил, мол, будет у неё цацек тех блескучих вдосталь, не жадничала чтоб. А в награду за терпение и послушание прикупил ей гарнитур яхонтовый, тяжёлый, но красивый до изумления.

Словом из рядов торговых выбралась Лизка помятою, ошалевшею, но счастливою. Аки щен, коего долго пестили и чесали а под конец ещё и костью мозговой наградили. Вот в таком вот придуравошно-радостном настроении и влетела девка в очередные неприятности.

К постоялому двору подъехали уже в сгущающихся сумерках. Княжич галантно помог Лизке из кареты выйти и Лука повел лошадей в конюшню. А Александр Игоревич потянул разнаряженную девку к двери, из которой вкусно пахло разваренным горохом и жареным салом. От запахов тех у Лизки в животе бурчание сделалось и настроение ещё более улучшилось, хотя, казалось бы, куда уж ещё-то!

И тут незадача — его сиятельство в кучу яблок конских наступили. Аккурат перед самым крыльцом. Ох, как же оне ругались, как забавно ножкой по пыли шоркали да кары небесные на головы работников призывали. Да ежели б, хоть половина тех проклятий исполниться могла, тогда людям тем лучше и не родиться бы вовсе. И таким Лизке это всё забавным показалось что она не выдержала и отворотилась, прыснув в ладошку. А отворотившись, увидала как какой-то мужик в потасканном солдатском кафтане, да шапке колпаком, в княжича из ружья целит. Время вдруг поползло, аки муха в меду извалявшаяся, и девка чётко разглядела внимательный прищур глаз стрелка, и палец что медленно на спусковой крючок нажимал, и короткую вспышку пороха на полке.

Лизка заверещала, пронзительно, и козой перепуганной, княжичу на спину прыгнула, всем весом, да так что уронила его сиятельство прямиком в кобыльи безобразия.

В тот же миг позади что-то грохнуло, по ушам ударивши, и Лизка ощутила как рвануло платье у неё на спине. «Ну вот, — подумала она, — такую вещь испортили, княжич теперь непременно заругают». Более ни о чём подумать не успела. Темников выкатился из под неё, и на колено, привстав двор, оглянул коротко, а после, ей на спину глянул и переменился вдруг. Лицом побелел, а глазища вовсе будто тьмой заволокло. Таким страшным лик его сделался, что Лизка сама перепугалась. Вывернув голову, она наблюдала как Александр Игоревич медленно поднялся с колен, и неспешно зашагал к стрелку, на ходу обнажая шпагу. Лица его девка более не видела, но судя по реакции мужика, добрее оно не стало. Неудавшийся убивец засуетился, задёргался растерянно. Ему бы бежать, али ещё как о собственном спасении озаботиться, так нет, он вместо того, для чего-то стрелялку свою переснарядить попытался. На какой-то миг, Лизке даже стало жаль неудачника: очень уж княжич пугал этой своей неспешной сосредоточенностью. Где-то позади крик Варнака услышался, — " Нет, Саша! Не убивай! Спросить ведь надобно!" Не послушался княжич, а может и не услышал, в ярости своей, шагнул ещё раз, да и вбил клинок мужичку под подбородок, да так сильно что того ажно на забор откинуло.

— Извини, дядька, — через паузу вымолвил Темников, — что-то я перенервничал. Глянь, будь любезен, что там с Лизкою?

— Да что ей, дуре, сделается!? — загудел Лука над головою девки, — спину оцарапало токма, а так жива да здорова.

— Правда!? — резко развернулся княжич, а бледность на его лице вдруг румянцем сменилась. Будто бы он засмущался чего-то.

— Вот как есть, — подтвердил Лука, — тока в говнах конских извалялася, и от того пахнет мерзко.

Тут уж Лизка и сама ощутила непередаваемый аромат навоза, а тако же почувствовала как по спине стекает что-то липкое и горячее, и там больно, очень больно. Как Лука нёс её в комнату она не запомнила. Как испачканное да изорванное платье с неё снимали не запомнила тоже. В себя она пришла лишь когда княжичев дядька принялся хлебным вином рану промывать и тканые кусочки из неё выковыривать. Вот тогда она зашипела, заскулила и Темникову в руку зубами вцепилась. Александр Игоревич морщились, но руки не убирали. Даже напротив, второю ладонью по голове ласково поглаживали.

Бранился, правда, Темников при этом отнюдь не ласково. Называл лахудрой бестолковою и раскорякой колченогой, пенял за испачканный камзол, да порванное платье. А сам всё по голове поглаживал и взгляд в сторону отводил.

— Ты для чего на меня скакнула, дурище, — негодовал его сиятельство, — нешто криком упредить не могла?! Или попросту оттолкнуть в сторону. Нет же, налетела аки квочка, сверху уселась. Я тебе что, цыплак двухдневный чтоб под юбкой прятаться! Что за моду взяла сиятельного княжича в навозе валять.

— Я не хотела, — ныла Лизка, — ай, дядечка Лука, больно же!

— Ништо, — успокоил Варнак, — чуток осталось. А там перевяжу и отдохнёшь.

— Не вой мне тут, — сурово продолжил Темников, — сама виновата. Мало того что платье изорвала и камзол мне изгваздала, так ещё и имущество ценное чуть было не испортила.

— Это какое же? — прохныкала девка.

— Себя, дура, — княжич резко поднялся и вышел из комнаты, раздражённо хлопнув дверью.

А Лизка притихла, заулыбалась мечтательно, в стену уставившись. Да так что Варнак аж забеспокоился.

— Эй, малахольная, ты там не сомлела часом?

— Слыхал, дядька Лука, — не прекращая улыбаться, выговорила рыжая, — его сиятельство сказали что я ценная.

— Тьху ты дура, — сплюнул Лука, — вот дура и есть!

[1] Дестре́за — испанская техника фехтования. Буквальный перевод означает «мастерство». Кому интересно этой технике Шон Коннери учил Бандераса в фильме «Маска Зорро»

[2] Диэстро (от исп. diestro — фехтовальщик)

[3] Жера́р Тибо́ (Тиба́льд) д’Анверса (Gérard Thibault d’Anvers) (1574–1627) — голландский мастер фехтования и автор древнего трактата «Академия меча», («Academie de l’Espée»), изданного в Лейдене в 1628 году.

В своем труде Тибо исследовал и изложил постулаты и принципы испанской школы фехтования. Его руководство на тот момент времени было одним из самых детальных и проработанных источников, который дошел до наших дней. В его трактате по фехтованию описана работа с рапирой. Неотъемлемой частью является применение геометрии и логики в этой науке владения оружием.

Апрель 1749

В имении Темниковых Ольге понравилось. Невзирая на его размеры, огромадные по меркам Барковых, здесь было тепло и уютно. Не возникало ощущения пустоты и гулкости как в Петербуржском особняке. А все новшества эпохи просвещения, казалось, лишь коснулись этого дома краем, не задев его душевную патриархальность.

И народ тут обитал, забавный и милый. Или Ольге попросту так показалось после пережитых мытарств.