— Да какая разница, — отмахнулся он.

— А мне интересно.

— Да может, вообще шутка чья-то глупая, мало ли дураков на свете! Главное, разобрались. Думал уже, до утра провожаться будем. Шевелись давай!

Я огляделась. Вокруг, бурно обсуждая инцидент, сновали люди.

— Всё хорошо, папа, — выдохнула я. — Теперь всё хорошо.

А про себя подумала, что ничего хорошего. Опять у меня эти странные глюки, и одному богу известно, что это может значить… И ещё, что надо что-то придумать, чтобы видеться чаще. Неправильно это — жить так далеко от родных…

Дома нас, конечно, заждались, на телефоне была куча пропущенных вызовов от Галки и Сашки. Но вечером трасса почти свободна, так что на обратный путь времени ушло ещё меньше, невзирая на то, что ехать на полной скорости я опасалась и зорко следила, как бы снова какой ушастый под колёса не бросился.

— Здравствуйте, здравствуйте. Я так понимаю, это наша мама! — едва мы переступили порог, Ваня метнулся к нам, вцепился в мамину длань и, что есть силы, затряс. — Безумно рад знакомству!

Мама распахнула глаза, в замешательстве сказала: «Эээ…» и с ужасом оглянулась на меня.

Ах, ну да, решила, что это и есть мой жених, и запаниковала. Манеры-то у Вани изменились, но ведь внешность осталась прежняя. С виду — браток-братком, с признаками интеллекта в зачаточном состоянии. И без того безрадостную общую картину усугублял бритый череп, обезображенный шрамами.

— Папа! — взвыл Ваня, выпустив мамину кисть. — Приветствую! Ждал с нетерпением!

— Здравствуйте, — сухо ответил папа.

Понятно: тоже в шоке от увиденного. Пора внести ясность.

— Знакомьтесь, это Иван, наш сосед. — Имя моего жениха они, надеюсь, помнят?

Помнят, слава богу, — родители разом расслабились.

— Ах вот как? Очень приятно, — куда более доброжелательно сказала мама и тут заметила наше котостадо, стекающее по лестнице.

Зрелище это, надо сказать, незабываемое, у нас с Галкой вызывающее неизменное умиление, но, конечно, не каждый такое поймёт.

Вот Ланка, та сразу пришла в неописуемый восторг, чего, нельзя сказать о родителях. Животных они вообще-то любят, но не в таких количествах.

К тому же, у нас же все коты — бывшие беспризорники, с улицы подобраны, всякие есть, и ободранные, и потрёпанные. Это нам кажется, что все красавцы, а у других они могут и не вызывать таких эмоций. Хотя есть, конечно, уникумы, которые нравятся всем. Про Магистра с его императорским величием вообще молчу, это тема отдельная, а вот, например, наш котёнок Байт. Ну это же просто рекламный продукт! Можно сказать, кот-бренд! Один раз увидеть — и влюбиться навек. Да ещё и характер чудный — мягкий, покладистый.

А есть и такие, как Зая. Я уж не знаю, кто её выдержал бы, кроме нас. Это же смерч, ураган и обезумевшая белка-летяга в одном футляре. Без преувеличения! Да и некоторые другие не отстают.

Но мы их любим, и на многие вещи смотрим сквозь пальцы. Того, кого любишь, легко прощать…

— В самом деле? Дописываете роман? — вернул меня к действительности мамин голос.

Ух ты, пока я мысленно отвлеклась, Ваня успел уже и по родительским ушам проехать.

Мы давно сидели за столом, Ланка наспех поужинала и, чмокнув меня в щёку, со словами «мамочка, прости» унеслась к зверинцу. Понятно, что для ребёнка — это праздник души. Наташка приехать не смогла, мама с Галкой зацепились за кулинарию, Саша с папой, как водится — за политику, параллельно обсуждая нынешнее происшествие в аэропорту. По новостям передали, что бомба всё-таки имела место быть, но правдивость информации вызывала большие сомнения.

— Да ну не верю, — скривился папа. — Не удивлюсь, если они сами подобные акции и устраивают, чтобы увеличить бюджет на антитеррористические мероприятия.

Я была с ним согласна. Действительно сложно представить, что кто-то подложил взрывчатку, а потом сам же позвонил и предупредил. Зачем? Жаль, что в нашем мире развелось столько лжи, что верить уже почти никому нельзя.

Ваня встревал то в один разговор, то в другой, не зная, к кому примкнуть. Вроде, и умные все, и красивые… Пока, наконец, не привлёк всеобщее внимание к своей скромной писательской персоне.

— Что вы говорите? Интересно, — папа с интересом посмотрел на Ивана. — Очень уважаю творческих людей. И почитать можно?

— Конечно! — Ваня с восторгом выпрыгнул из-за стола и с грацией слонопотама резво ускакал в неизвестном направлении.

Хотя, чего ж в неизвестном, за нетленкой, небось, помчался.

Угадала. Вернувшись, он бухнул опус на скатерть, любовно погладил рукой титульный лист и, счастливо улыбаясь, сказал:

— Мама меня почти убедила, что мой роман — исторический. Вы начинайте, — он подтолкнул рукопись к папе, — мне осталось две главы дописать. Так что вам повезло — прочтёте целиком.

Повезло?! Да уж, более «подходящего» слова и не подобрать! Представляю реакцию папы!

— Исторический? — прочитав название, с ещё большим интересом переспросил папа. — Отлично, люблю серьёзную прозу.

Нет, надо с этим что-то делать! Поймёт Ваня наконец, что к серьёзной литературе его творение не имеет никакого отношения или так и будет выставлять себя на посмешище?

«Рассмешить тоже нужен талант», — снова всплыли в мозгу слова Саввы. Нет, не буду ничего говорить…

Но чуть позже папа сам примчался с вопросами.

Я определила родителей в гостевую спальню, Ланку, еле оторвав от кото-сообщества, утрамбовала в свою постель, и мы с Галкой уже домывали посуду, когда он ворвался в столовую.

— Девочки, кто-нибудь объяснит мне, что это такое?! — он выхватил из стопки лист наугад и стал читать вслух.

«За надгробиями, в целях конспирации нахлобучив на голову высушенную плоть кактуса и царапая руки о чертополох, полз конюх Бенито.

— Всё равно я вас достану, голубки, — злорадно шипел он, потирая окровавленные ладони. — Застукаю в самый расплох! О, я чувствую, уже скоро!

Дон Инфанте посулил заплатить мерзавцу три песо, если тот донесёт на Педро с Розалией, но подлец старался не только ради денег.

— Хозяйка будет моей! Уже бы была, если бы поганый батрак не путался под ногами! — сопел Бенито, протискиваясь в узкое пространство между заросших лопухами могил. — Стоп. Она же уже моя хозяйка? Как же она ею будет, если уже моя? Или не моя? Что-то я запутался… Надо будет спросить у доньи Алисии — ведьмы.

— Педро, давай зайдём к моей доброй матери, — предложила Розалия и потянула любимого к семейному склепу.

— Нечестивцы! — прогундосил Бенито и, орудуя локтями, подполз поближе. — Они собираются сделать это прямо на гробе донны Люции?!

— Только на одну минутку, любимая, — ответил Педро, нежно прислоняя грабли к каменной стене сооружения. — Мне давно пора возвращаться к томатам.

Бенито расслабился — ну, за минуту даже прыткий батрак не поспеет, он же не кролик с фермы дона Диего…»

— Это что?! — потрясая рукописью, спросил папа. — Исторический роман?! Серьёзно?!

— Па, не нервничай, — я с трудом подавила смешок и забрала у него Ванину нетленку. — Понимаешь, у автора черепно-мозговая травма случилась, после которой литталант открылся. Вот в такой интересной форме. А тебе разве не смешно было?

— Мне — нет, — папа передёрнул плечами и плюхнулся на стул. — На редкость кретинский текст.

— А мы, верите, хохотали до слёз! — Галка поставила перед нами чашки и стала разливать чай.

— Пап, ты только ему об этом не говори, хорошо? Он свято верит, что пишет шедевр. И потом, согласись, кому-то и картины Дали непонятны. А кто-то фанатеет. И твоя живопись наверняка не всем нравится, но это же ничего не значит, правда? Всё ведь относительно, да?

Папа задумчиво бросил в чашку прозрачный кружок лимона и еле заметно повёл плечом, по-особенному, характерным движением склонив голову на бок.