— Да ладно, шучу я. Просто высказала своё суровое «фе». Мог бы и посоветоваться, прежде чем кого-то нам подсовывать! Хотя… никогда не знаешь, как лучше. Ведь если б не Марьяна, не видать нам ни Саввы, ни такого потрясного домишки. А как он мансарду отделал? Оттуда же уходить не хочется! А от пола я просто в улёте. И бильярдик Сашка удачно забацал, да?

— Ну да, здорово, — рассеянно согласилась я, продолжая размышлять о своём женихе.

Объективно Галка права, веду я себя безучастно. Вот даже сейчас, когда он уехал, я нисколько не интересуюсь его делами, стараясь не отвлекать от сложной работы пустой болтовнёй. Понятно, что на таком фоне ему и в голову не придёт рассказывать какие-то подробности. Во-первых, он может думать, что мне и впрямь по барабану, а во-вторых, может специально что-то не говорить, чтобы лишний раз меня не расстраивать. Я сама иногда так делаю — умалчиваю какие-то факты, чтобы близкие зря не тревожились, если помочь ничем не могут.

Тем не менее, я ощутила лёгкую обиду от того, что Виктор может тоже что-то от меня скрывать. Все наши телефонные разговоры сводились к «люблю-люблю, скучаю, жду». И больше, по сути, ничего…

Выходит, он не видит меня таким уж близким человеком? Хотя, нет же, я ведь только что иначе рассуждала. Всё, окончательно запуталась в противоречиях, пойду лучше мусор выбрасывать.

Я решительно поднялась, собрала пакеты и крикнула:

— Маг, не хочешь пойти прогуляться?

— Куда? — кот высунул из-за угла морду, тут же отразившуюся на всех зеркальных поверхностях.

— К мусорке, — усмехнулась я.

— Звучит неплохо, — отражённые морды иронично запрыгали. — Думаешь, там нам самое место?

— Думаю, в труппе Куклачёва будут чрезвычайно рады коту-юмористу, — в ответ съязвила я. — Так ты идёшь?

— Иду, — смиренно ответил он, сообразив, что настроение моё не располагает к веселью.

Мусорные контейнеры находились недалеко, но предстояло миновать Ванин особняк, о чём я вспомнила уже на улице.

Возвращаться не хотелось, с Ваней встречаться тоже, и я, прячась за полуголыми кустами, мелкими перебежками двинулась к цели. Магистр, глядя на это, похихикал, но комментировать мои действия не осмелился.

Однако зоркий глаз полоумного прозаика меня запеленговал и когда я, выбросив хлам, развернулась, чтобы идти обратно, Ваня с разбегу налетел на меня, едва не впечатав в мусорный бак.

— Несси, доброе утро! — взревел будущий классик. — Очень рад тебя видеть здесь!

«На помойке-то?! — заржал Магистр. — Какая прелесть! О, может, это недоразумение тебе свидание тут назначило?! — кот боднул меня головой, продолжая угорать. — А имечко-то какое — просто блеск! Так не честно! Я тоже хочу тебя Нессей называть!»

Я цыкнула на распоясавшуюся животину и вслух произнесла:

— Привет, Ваня. Мы здесь случайно.

«Ага, проездом!» — закатился кот.

Я, аккуратно, ногой, задвинула наглое хвостатое на вторую линию, и все последующие реплики звучали уже оттуда.

Интересно, где мой ехидный кот ошивался вчера, когда Ваня читал свой кретинский бред? Дрых, наверное, после переезда, как и все остальные! Такую возможность потоптаться по нежной писательской душе пропустил!

— Несси, ты бы не могла на минутку зайти ко мне? — спросил Ваня, махнув рукой в сторону своего участка.

Мой первый, весьма неудачный заход в его жилище был ещё достаточно свеж в памяти, поэтому я мягко, но категорично отказалась:

— Нет, Вань, извини, сейчас никак не могу. Времени совсем нет. Если у тебя что-то срочное, говори.

— Ладно, — не стал настаивать он. — Так даже лучше. На воздухе…

«О, да! — восторженно взвыл позади меня кот. — Конечно лучше, мой друг! В этом чудесном, располагающем к романтическим беседам месте! Один аромат чего стоит!» — От баков с мусором отвратительно несло.

— Хотел с тобой посоветоваться… Мама настаивает, чтобы я осветил в романе период американо-мексиканской войны. По её мнению, от этого произведение станет колоритнее и приобретёт большую историческую ценность. Я вчера с Петром поговорил, и он считает, что излишний историзм, наоборот, может всё испортить. Я основную сюжетную канву набросал, а сам сомневаюсь… Давай тебе изложу, а ты уже решишь. Или вечером в клубе поговорим?

— Излагай сейчас, — со вздохом сказала я. Не хватало ещё на вечеринке эту галиматью слушать… — Ты, кстати, с жанром определился?

— Не получается пока… — пожаловался Ваня. — Никак не могу выбрать между историческим и сентиментальным романом. Может, ты подскажешь?

— О, нет. Я в таком деле не советчик, — поспешно открестилась я.

— Ну ладно, это и позже можно… Так слушай. По моей задумке Педро попадёт в самую горячую точку, где его контузит.

— Ага, — зловредно крякнула я, огорчившись, что Петя не смог наставить автора на верный путь. — И чем же его контузит в те давние времена?

— Ну… не знаю… — замялся Ваня, — чем-нибудь… Суть-то не в том! Главное, что у него случится провал в памяти, как у меня, — он скромно потупился, вероятно, мысля себя прототипом. — Так вот… Он позабудет и Розу, и своих сестёр, почти онемеет, ослепнет на левый глаз и начнёт приволакивать правую ногу. Сёстры, кстати, тоже сильно пострадают. Всем семерым на пожарище опалит руки и упавшей балкой перебьёт ноги…

Я услышала сдавленный всхлип за спиной и оглянулась. Маг повалился наземь и конвульсивно вздрагивал.

— Чего это он? — испугался Ваня, глядя, как корчится в грязи моя животина.

«Что, что, ржёт с твоего сюжета, вот что!» — подумала я, и, с трудом сдерживая смех, вслух сказала:

— Не обращай внимания, падучей страдает.

— Ааа… — протянул Ваня, кажется, не совсем понимая, что за недуг имеется в виду.

Маг, возмущённый моим заявлением, немедленно встал и как ни в чём ни бывало принялся отряхиваться, приговаривая: «Отличный сюжетец, парень! Я от тебя в восторге! Увечий только маловато, добавить бы!»

Ваня, который по определению не мог всего этого слышать, почему-то опасливо покосился на кота, а потом вдруг неожиданно схватил мою руку и прижал к своей груди.

— Несси, будь моей женой! — с чувством выдохнул он.

О… дождалась-таки!

— Эй, офонарел, что ли?! — завопил Магистр, шерсть на его загривке мигом вздыбилась, и кот, нацелившись на писательское лицо, мгновенно приготовился к прыжку.

«Цыц! Сама разберусь! — мысленно заорала я, а вслух, осторожно вытянув свою руку из Ваниной лапищи, произнесла:

— Вань, мне, конечно, очень лестно, но я уже за другого выхожу.

— Слышал?! — снова не удержался кот. — Опоздал ты, бумагомаратель!

Да что ж за несносная зверюга такая! В каждой бочке затычка!

— Как?!.. — растерялся Иван.

— Ну вот так, — я пожала плечами, словно и сама не понимала, как так вышло. — В декабре свадьба.

Губы Вани задрожали от обиды и разочарования.

— А я думал, ты обрадуешься… — упавшим голосом прошептал он. — Так прекрасно всё придумал… Писатель и муза… это же такой восхитительный союз…

— Вань, да какая я муза… Недоразумение одно. Пойми, ты для меня, ну… уж очень творческая личность. Я ведь девушка приземлённая, можно сказать, типичный обыватель. Где мне за твоим полётом мысли угнаться! Мне вообще кажется, что тебе стоит другую музу поискать.

Ваня чуть не плакал, продолжая смотреть на меня полными обиды глазами.

Да бляха-муха! Сколько ещё этот идиотизм продолжаться будет? Вообще, что ли, ни с кем не общаться, чтобы не обидеть кого ненароком! Как уже этот долбаный магнит отключить?!

Я зябко поёжилась, вздохнула и ободряюще похлопала его по плечу.

— Ладно, Вань, не расстраивайся, когда-нибудь и ты своё счастье встретишь.

— Так я же уже… — с трудом выдавил он.

— Нет, Вань, это должно быть взаимным, иначе ничего не получится. Пойдём уже по домам, холодно. Чай, не Мексика у нас тут…

— Я считаю, сервис должен быть навязчивым, — ближе к середине ужина полушутя сказал Сашка, разливая коньяк. — Большинство таких официантов, как наши, и дня бы за границей не продержались.