Въ не сказанномъ провалѣ трехъ основъ
Таится мигъ, опередившій слово.
По одиночеству ощупываю кровъ.
Гдѣ все становится мнѣ ново.
Никто не стискиваетъ дрожь.
Ходящую во замкнутыхъ равнинахъ.
Нѣтъ глазъ, вѣщающихъ, какъ ложъ;
Есть звукъ дождя въ потокѣ длинномъ
Навѣянныхъ закрытыми дворами суеты.
Что новой эрой давится безбожно.
Вдали гудятъ о разставаніи порты,
Раскачивая волны осторожно.
И въ трехъ шагахъ опершись о бревно.
Смотрю за неизмѣннымъ ликомъ неба.
Никто не подворачивалъ давно
Листвы на изгородь сосѣда.
Я помню шагъ – отдушину печей:
Заката жизни ненадежной.
Когда казалась ты ничьей.
Все сразу оторопью сложной
Вело туда, гдѣ тишь смѣнялась дномъ
Разверзнутыхъ окрестныхъ глашатаевъ.
Теперь и завтра сложено въ «потомъ»,
Доколѣ росы наши таютъ.
Всмотрюсь я въ крѣпости уставшихъ рукъ.
Держащихъ фонъ въ надменной стойкѣ,
Ты не шепчи въ песокъ, о, другъ.
Что треснуло вдали отъ злой попойки.
То я не понялъ. Страшенъ гулъ
Пустыхъ витринъ со вкусомъ сада.
Пойдемъ со мной, упрямый мулъ!
Намъ ихъ наградъ въ концѣ не надо.
У склона разойдемся безъ именъ
И будутъ жатвы намъ указомъ
Про пѣсни тѣхъ, кѣмъ измѣненъ
Огарокъ простодушія чумазымъ.
Но понявшимъ, что дальше нѣтъ ходовъ.
Земля кругла назло недугамъ.
Не утверждай, надѣясь на покровъ,
Того, что сцѣпится лишь кругомъ.
На кухняхъ далекихъ, смотрящихъ на паръ
Безбрежности линій на мягкихъ ладоняхъ.
Ютитъ, не печалясь, невнятный отваръ
Забытымъ во темени строгой покояхъ.
И нѣтъ двухъ часовъ подъ бумагой простою.
Читаемой слезно съ утра дотемна.
Ушедшій въ слѣды надъ чужою росою
Узритъ не сегодня до самаго дна.
Сегодня – лишь долгій гудокъ безъ занозъ
Изъ очерковъ томности, сложенной въ краски.
Мнѣ чая милѣй покупной купоросъ.
Что смотритъ со стѣнъ несмѣняемой маски.
Ужель разведетъ и надъ нами мосты?
Создателя выведутъ въ старомъ трико
На судъ выходной въ небесахъ красоты
И скажутъ идти налегкѣ далеко.
Воздался отвѣтъ одурманенной славы!
Не кровъ, но роса у него на пути.
Заклейте дворцовъ плѣсневѣлости нравы
Доколѣ не въ силахъ вы слова найти.
Безымянностъ пророческихъ душъ
Въ объясненіяхъ нашихъ – слѣпа.
По краямъ обездоленныхъ сушь
Черезъ болъ – на вѣнецъ синева
Припадаетъ, шурша отыменнымъ сопрано
О быломъ, безнадежно шедшемъ.
Въ пустотѣ у открытаго крана —
Въ вѣрѣ слога, меня не нашедшемъ
Стилемъ утреннихъ, порченныхъ нотъ.
Забродивъ этой вѣчной хандрою.
Строю рельсы, что вымыты. Потъ
Устремленно глядитъ за мечтою.
Выйду ждать усредненныхъ въ полетѣ:
Уши Лунъ заграждая на взмахѣ,
Не сниму облака. И напрасно вы ждете
Льдинъ коверъ и коварство на страхѣ,
Камнемъ рубленнымъ. Новая сила
Вашихъ дней принесла дико горсть.
Говори. Что въ мірахъ простоту уносила.
Только нужно въ концѣ не «сорви»,
А предать, въ колыбели страшая виномъ.
Благо гусли разсыпались въ повѣсть.
Странный вкусъ вѣчнымъ лаемъ порвемъ.
Наслаждаясь покорностью, то есть
Лепншь счастьемъ захоженный ротъ.
Не вмѣняя разсказчику права
Ждать подачекъ въ объятьяхъ сиротъ.
Гдѣ горѣла въ бездарности слава.
Луна теплѣе жизни снѣга
И ожиданій часа дня.
По дереву простого оберега
Покорность веселъ не видна.
Куря навзрыдъ, укутавшись въ пальто.
Я остановкамъ ставлю матъ.
И ненавижу я себя за то…
За что – сокрою то межъ латъ.
Тепло стремится волей крышъ
Все разодрать, что стало краемъ.
Въ рукахъ – завядшій къ старости камышъ
Въ краю, что сталъ необитаемъ.
Его прямая въ сути далъ
Наложится на скользкій путь.
Среди оконъ взимается печаль
Далекихъ будней какъ-нибудь.
Завязки ношеныхъ крестовъ
И хлада ярость – по итогамъ.
Въ исписанныхъ фантазіяхъ листовъ
По истинѣ дается вольно тогамъ.
Чертами ризницъ, въ воѣ трубъ.
Что насъ сподобили на дверь,
Въ перстѣ нашелся лѣсорубъ.
То – новый ликъ для насъ теперь.
Не только тишь промерзшихъ дровъ
Итоги носитъ въ не-движеньи.
Подносъ съ пыльцой весьма суровъ.
Чтобъ быть свободнымъ въ наважденьи.
Черкну асфальта дикимъ ликомъ:
Смотрите! Вашъ идетъ гонецъ!
Въ камняхъ въ не нажитомъ и дикомъ
Конѣ мерещится подлецъ.
Но слышно все по вашей волѣ.
Что станетъ насъ завѣдомо мудрѣй.
Сыща въ слезахъ немного соли.
Глаза намъ стали озорнѣй.
Шаги сокрылись въ нужной рамѣ.
Дыханіе спрямилось до небесъ.
Въ какой еще небесной драмѣ
Такъ чтутъ униженный здѣсь зѣсъ?
Сорвемъ, какъ маски, дикій рокъ
Съ веревочныхъ смотрителей былого.
Зажжемъ въ безсмысленность порогъ
Межъ первымъ съ третьимъ находить второго.
Пусть пляшутъ всѣ на костыляхъ
Въ движеніи межъ нами въ это пламя.
Какъ ледъ не возвышается въ угляхъ,
Такъ не несу потомковъ знамя.
Воткну я въ путь картины свѣтъ:
Раздамъ стиховъ благословенье.
Меня въ шедшемъ зѣкѣ нѣтъ.
Не жду отъ васъ воцерковленья.
Пусть скромный росчеркъ моего пера
Увидится съ наклономъ головы.
Я разгонюсь на лѣнности утра
До мягкой сырости не скошенной травы.
