На приговорѣ въ вѣчности осколковъ
Дверей, сошедшихъ въ темноту, оскалъ
Не продержался въ одиночествѣ потомковъ.
Но взялъ въ себя наполненности залъ. Сложилось все.
Сушите вы причалы.
Несите страхъ къ невѣдомымъ истокамъ.
По прихоти небесъ въ пути своемъ жестокомъ
До дна испейте радужность піалы.
Сотрется вой въ раскрашенныхъ стѣнахъ.
Дойдя до Бытія безформенныхъ рубахъ.
Въ свѣчной засадѣ не сломавъ засовы
Вашъ ликъ запомнятъ, васъ опережая, совы.
Макая щепку, вынутую ходомъ.
Въ разспросы подземелья въ нежеланьѣ
Сравнять всѣ сани съ ржавымъ пароходомъ.
Пойдутъ въ дома скупые парижане.
Посмотрятъ вверхъ, забывъ про приближенье
Луны, не прошенной въ постели.
На гроздьяхъ не скрипящей карусели
Узрятъ себя въ роскошномъ пораженьѣ.
И проходящій улицей ночникъ —
Monsieur лишь въ капюшона страсти пикъ —
Узнаетъ страхъ холоднаго ночлега
И правду тающаго снѣга.
Онъ скроется, не оставляя ни слѣдовъ,
Ни свѣта, прикурнувшаго горою
Въ цвѣтахъ, наложенныхъ на кровъ
Увѣренной до безымянности пятою.
Ложитесь, часто не моргая. Колесо
Небесныхъ сферъ подорвано на льдинѣ,
Живетъ лишь въ обезумѣвшемъ блондинѣ
Покорность строкамъ, взятыхъ съ поясовъ.
Начала кружевами теплятся окномъ.
Облитымъ жгучимъ кофе и виномъ.
Ужъ такова небесная вамъ манна.
То говоритъ поэтъ изъ-за дивана.
И не ищите старца. Ходъ его – не новъ.
На сценѣ града – новость алыхъ губъ!
О доски вашихъ клятвъ разорванный покровъ
Для душъ несовѣршенныхь слишкомъ грубъ.
Въ напитка напряженьѣ вѣтеръ гонитъ столъ
Бумагамъ равнодушнымъ, какъ вашъ садъ.
Крысиный къ полночи окончился парадъ.
Назначивъ вамъ чтеца на кожаный престолъ.
Любовь несется пламенемъ Адама
Отъ переулка, гдѣ большая панорама
Томится въ хламѣ отличившихся гостей
И сносности изъ тома новостей.
Колодецъ пустъ. Не утро ловитъ честность
Украденныхъ сиротами обугленныхъ подваловъ.
Не исчерпается по инею безвѣстность
Отломленныхъ отъ драмы адмираловъ.
Зеленымъ мигомъ сломятся на вѣткѣ
Заборы высохшаго Рая.
А вы. по милости сердецъ латая
Всю кожу разомъ, остановитесь на мѣткѣ.
Изъ точки исходить – пылинкой на свѣту
Держать прочерченность не ту.
Ломая вечеръ – выключайте свѣтъ:
Его замѣнить окончательный разсвѣтъ.
На праздникѣ измученныхъ головъ.
Катающихся оземь все лицомъ.
Стоить и курить съ мертвымъ подлецомъ
Вся беззаботность новостей и словъ.
Доколѣ не провалены оконъ
Вески сѣдые, между прочимъ.
Съ тобою мы. довольные, хохочемъ.
Идя къ дверямъ больничнымъ на поклонъ.
Тамъ рады намъ. И чистые полы
Не обѣщаютъ сказокъ. Только боль.
Восходитъ лѣстницей прозрачности король.
Сжигая всѣ въ безсиліи столы.
За нимъ – воженная дама,
Въ тѣни не потрясающая платьемъ.
И сватъ въ похожести на сватью…
Короче… Пиръ во время драмы.
Закрыты двери. Ночь близка.
Вино разлито по бокаламъ.
Ничто не начинается скандаломъ.
Хотя! Въ присутствіи соска
На внѣшнемъ видѣ по-старинкѣ.
То сходится на люда острый глазъ.
Но для того еще не пробилъ нужный часъ:
У каждаго въ глазу – по двѣ соринки.
«Всѣ сдали тѣла старый грузъ?
Мы не начнемъ веселья съ нимъ!»
Хромой изъ бара вышелъ подхалимъ
Считать для насъ слѣды обузъ.
«Рука – не ваша. Непорядокъ!
Сдаемъ ее съ билетомъ на партеръ!
А это… Слишкомъ томный кавалеръ.
Для вечера сіе – большой упадокъ!»
Всѣ успокоились. На мухи продвиженье
По спертости межъ оконъ нѣть смотрящихъ.
«Мы стали образцомъ для предстоящихъ!
И въ ихъ дѣла начнется погруженье…»
«Когда же? Фракъ я гладилъ утромъ зря?
Началу нѣтъ конца, какъ думается мнѣ».
Никто не дрогнулъ. На бетонной сторонѣ
Случилась для того послѣдняя заря.
«Еще кто скажетъ что-нибудь?
Молчаніе! Вотъ образъ здѣшнихъ устъ!»
И потому весь залъ казался пусть.
Гостей изъ вѣчности заставили уснуть.
То – первый день. Созданіе всего
Отъ поступи до звона стеколъ лѣтъ.
«Рисуйте вилкой собственный портретъ!
Потомъ вино прольется на чело!»
И жуткій скрежетъ череповъ.
Обуглившихся страстью понимать
Все то, что надобно ломать.
Пошелъ встрѣчать стальной засовъ.
Портретъ не вышелъ… Поздно ныть
О тѣлѣ, непригодномъ для разлукъ.
«Ведите прочь свирѣпости подругъ!
Намъ долго здѣсь дано прожить!»
И стѣны отошли. Вода сравнялась до…
До береговъ, до сухости на днѣ.
«Намъ не бывать во человѣческой бѣдѣ!
Держите стадности почетное ведро!»
Иллюзія пробѣжекъ до тумана
Весьма прельщала новый стулъ.
Одинъ тамъ нужнымъ знаніемъ блеснулъ.
Скатилась съ лампъ отточенная рана…
И много съ ними и безъ нихъ.
Именъ намъ не давалось въ маршѣ
Идущихъ въ точности на «старше
Годовъ во сумракѣ лихихъ».
Поставимъ точку. Лучше такъ.
Прочитанное – жги и созерцай.
Хулы на то не восклицай.
Ты стихотворцу дай пятакъ…
