Все рву! Теряю благочинность
Дверей закрытыхъ. Въ темноту
Не тянетъ слова безпричинность
Вмѣнять зашедшимъ красоту.
Большихъ покоевъ нарожденье
Накроетъ частъ передо мной.
Людей пустых нагроможденье
На Рижской тянетъ простотой.
Обратный путь не глубже забытья
И рѣже глубиною по картинамъ
Идетъ по мѣрѣ безъ себя
По переходамъ, сильно хилымъ.
По тѣснотѣ безмѣрнаго молчанья.
Вверяя внутренность пути,
На отраженьи созерцанья
Свое хотѣлось бы найти.
По хладу въ ровности дорогъ,
Ступая ко потеряннымъ заборамъ
У сердца обреченности порогъ
Я обошелъ по сказаннымъ минорамъ.
И пусть былъ дня огарокъ вѣчный.
И гулъ людей – пространство наливать.
То – въ покушеніе сердечный
Посылъ себя не забывать.
Томясь найти въ вѣтрахъ основу
Для жизни сразу въ двухъ мѣстахъ,
По брегу камни прибивая къ полу
Стрѣлять въ танцующихъ невѣстъ! Ахъ!..
Все отмахнулъ, не говоря ни съ кѣмъ.
Пусть льются въ ночь по островамъ!
Простая безтѣлесность хрупкихъ темъ
Пристроится къ оборваннымъ мечтамъ.
Смотри, скулящій словомъ другъ:
То отнесло от откровеній
Съ другихъ краевъ подобранныхъ тамъ слугъ:
Здѣсь пустотою стала чаша рвеній
Гулять продольно, складывать въ перстахъ
Оттѣнки вѣчности, горящіе въ испугѣ…
Обрывки пьесъ, кидаемы въ кустахъ.
Не померещатся въ кровавости подругѣ.
Не въ окнахъ – лучъ на столъ кидаемъ,
А въ паркъ – отъ тяжести поклоновъ
Къ прошедшимъ, коихъ угнетаемъ
Своими чувствами патроновъ
Замерзшей волѣ, сырости отвѣта.
Все сглажено, что рвется на куски!
Уѣхала отрадностн карета.
Смотрю я въ точку. Голые мыски
Тепло хотѣли обѣщать по строю
Рябящихъ рамъ въ невѣдомыхъ узорахъ.
Часъ прожитъ лужей холостою.
Мигъ спрятанъ въ ложныхъ порахъ.
Рука во рвеніи причалить къ серенадѣ
Отъ поворота памяти до боя
Велитъ растаять въ променадѣ
И васъ запомнить, прочно стоя.
Вторая дверь, что давится закатомъ.
Въ себя впускаетъ, замышляя сонъ.
Сидишь въ углу ты виноватомъ
И ждешь того, что выйдетъ вонъ.
И куришь, несмотря на рукъ
Нѣмые перекрестки въ жесткомъ джазѣ,
Стоишь въ надменности разлукъ.
Въ ихъ прошломъ выражаемомъ приказѣ.
Косноязычіемъ приправивъ остроту
Цитатъ на черномъ фонѣ умиленья.
Глядишь попутно незнакомому коту
Безъ надобности знать мѣстоимѣнья.
Все пусто. Ярокъ безымянный домъ.
Дождь сгинулъ въ памяти безъ дна.
Потомъ… Затѣмъ… Еще потомъ!..
Все свалится въ безумное «едва».
Ты думалъ, что темень подола и рясъ
Задержится вѣтромъ, хромымъ и нелѣпымъ?
Не то насъ обманетъ съ тобою сейчасъ;
Не такъ мы умремъ на холстѣ многоцвѣтномъ.
Насъ въ мірѣ считаютъ по вмятинамъ глазъ,
Что цѣпкими волнами рвутъ на береты
Холеный въ проулкахъ испачканныхъ лазъ.
И тамъ на стѣнѣ существуютъ отвѣты.
Скреби по квартирамъ, гдѣ нѣтъ на страницъ
Удушливомъ тѣлѣ холодныхъ пословицъ.
Тамъ доля твоя – на слова или ницъ;
Ни больше, ни меньше стеклянныхъ околицъ.
По углямъ распахнутыхъ въ сырость дверей
Иди босикомъ. Не вернется кроваво
Погибшій въ любовномъ угарѣ морей.
Что жилъ обѣщаньемъ немного направо.
Но вытащилъ ложь оголенныхъ красотъ.
Дымящихся въ вѣчности скользкою славой.
За Марсомъ нетлѣннымъ, какъ злой приворотъ,
Все кончится скоро желѣзной облавой.
По перьямъ взъерошеннымъ, какъ на очагъ
Во приступѣ новыхъ, но рваныхъ мѣрилъ.
Найдется на чувства смиренный дуракъ.
Онъ въ воздухѣ ночь безъ людей сотворилъ.
Кто спитъ, ввѣряя день угрюмый
Величію непознанныхъ началъ?
Кто сжегъ дотла фитиль свой юный.
Что крахъ отъ сказки отличалъ?
Не вѣря въ страхъ и странную усталость
Отъ складокъ недовѣрчивыхъ вопросовъ,
Поэтъ, мѣняя въ риѳмѣ малость.
Въ тѣни находить альбиносовъ.
Въ дрожащемъ звукѣ порванныхъ началъ
Садится въ центрѣ многолюдномъ.
Не долюбилъ… Не довстрѣчалъ…
Мы вмигъ коснулись обоюдно.
И все пошло. Искать воспоминанья,
Шуршать листвой въ заброшенномъ саду…
Все пусто. Будутъ обѣщанья…
И будетъ шагъ въ слѣпую темноту.
Услышь себя внѣ помощи полета
(Хвататься за руки – мое благословенье
На грани въ пальцахъ звѣздочета).
Не узнавай сокрытаго везенья.
Ломай тропу, приведшую судей
Тебѣ впиваться въ размышленья
О томъ, что призраки вѣтвей
Все пронесутъ до сотворенья.
Читай все сразу. Вѣрь карандашу
Со сломленнымъ горбомъ въ тѣни еловой.
Не тѣмъ я тихо завершу
Сіянье порчи безголовой.
