Часть дня, повѣшенная точно
На кустъ сирени, покушавшійся на сонъ,
Полезла въ ноты средь бумаги.
По юности обшарпанной тамъ сагі
Проходъ къ себѣ не разрѣшенъ.
Люблю пока чернильницы заочно.
Но въ новизнѣ и знаменитой пыли
Достать хочу я входъ старинныхъ стѣнъ.
Меня тамъ ждутъ. Пусть будетъ правдой
Лжецовъ молчаніе, что кавалькадой
Сдается вычурно въ поганый плѣнъ.
То – слово шоры на кобылѣ.
Никто не знаетъ на Арбатѣ вечеръ,
Даюшій свѣту появиться въ залѣ
Средь голосовъ, знакомыхъ за недѣлю.
Стихами волчьими собой не овладѣю.
Мы всѣ на черныхъ стульяхъ подремали;
Потухли въ водоемахъ гипсовыя свѣчи.
И тутъ – она! Въ обличьѣ лебединомъ
Да въ тихомъ спорѣ о соборахъ.
Коснулась взмахомъ нашихъ душъ.
По шепоту неисправимыхъ сушъ
Присѣла на мечтаній разговорахъ
И стала ангеломъ въ одеждахъ длинныхъ.
Все началось! Внутри покоя нѣтъ.
Слѣжу за томными глазами
И стихъ беру въ души прорѣхи.
Для жизни здѣсь. Не для потѣхи
Мы собираемъ воздухъ волосами
И крѣпко держимъ купленный билетъ.
Не любить – узаконенный грѣхъ.
И не ждать намъ душевной пощады.
Какъ и зноя средь норова тѣхъ.
Кто сбиваетъ съ надрывомъ Плеяды.
Полюбить… Да не просто же слово!
Сколько слезъ по подушкѣ ночами!
Въ каждый мигъ забытья намъ все ново.
Прижимаемъ погибель плечами.
Свѣтъ вѣщаетъ на память поэмы
И глаза направляетъ поверхъ.
Ну а мы… Если только безъ темы
Гложемъ воздухъ великихъ прорѣхъ.
Подойти?
Нѣтъ!
Постой, какъ влитой.
Кто ты есть подъ навѣсомъ небесъ?
Будешь жить подъ лучистой звѣздой
И черкать недоступное пьесъ.
Будешь крикомъ желать единенья
Лишь съ собою, навѣчно въ дыму.
Ну а ей… Пожелай вдохновенья!
Только ей. Или такъ… Никому…
На понедѣльникъ – женская обложка.
Французской рѣчи давъ поблажку,
Романы рву… Мозолистая кошка!
Дождя призывъ взываю на рубашку.
Оконченъ рядъ истерзанныхъ столовъ.
Бушуетъ центра длиная громада.
Питаюсь дымомъ, выцарапывая кровъ:
Правѣе – пустота и серенада.
Прошелъ по отблеску забытаго бокала,
Но впереди – безъ синевы скупой заборъ.
Провѣрка на себя немного обласкала
Въ глазахъ глубокихъ безконечный споръ.
На вторникъ – тѣнь глубокихъ рвовъ.
Прокусанныхъ въ нервозности укора.
По вкусамъ неизвѣданныхъ дворовъ
Лишь въ кисти нарисованная флора.
Не вѣря въ боль, что вводитъ въ суть
Благословенная терпѣнья.
Я бью себя въ тугую грудь.
Сопровождая отреченье.
Переводя безсмысленность ножей.
Застывшихъ въ вырѣзанныхъ стѣнахъ.
На мигъ становится свѣжѣй
Покорность въ уличныхъ сиренахъ.
Пришедшихъ славить ношу прикасанья.
Но жизнь сочится мимо нихъ.
Ловя себя въ безславности мечтанья.
Кидаю пепелъ въ мимолетный стихъ.
На среду – битва солнечныхъ потугъ
И сѣрости въ названьяхъ старыхъ датъ.
Я, съ сахаромъ разсыпавши испугъ,
Надежнѣй одиночеству стократъ.
Протягивая рукъ сварливые узоры
До края недодѣланныхъ міровъ.
Въ кофейнѣ оставляю разговоры
Про всѣхъ вокругъ, свободныхъ отъ головъ.
Не старится въ дождѣ погашенная суть
О злободневности забытаго скитанья
Лихихъ поверхностныхъ «забудь.
Иди до новаго призванья».
Но вотъ – четвергъ. Нелѣпость изголовья.
Во чтеніи елей глазами скинуть часъ.
По перечеркнутымъ названіямъ злословья
Всегда стиховъ имѣется припасъ.
И то – что бѣгать тѣменью камней.
Срѣзая золото при выключенномъ свѣтѣ.
Все рѣзко завершается. Скорѣй.
Чѣмъ различишь потертость на монетѣ.
У забытья нѣтъ чистыхъ словъ внутри.
Нѣтъ важности терпѣнія къ недѣлѣ.
Два дня уйдутъ, ломая фонари.
На третій разнесутся трели
О безпокойствѣ рукъ, чернѣе нагота
Простыхъ карандашей, безсмысленно иныхъ.
Все – тленъ, перенесенный на листы.
Но то – ученіе простыхъ.
Кто вложитъ мигъ въ себѣ оставить Рай.
За то проводимъ къ выходу начальныхъ
И нужныхъ слову. Выбирай.
Теряйся въ кольцахъ обручальныхъ.
А Римъ вдругъ палъ.
Забудь объ этомъ,
Не печалься.
И правда ли, что зналъ
Тебя, зашедшую поэтомъ?
Сама себѣ не назначайся!
А были сутки напролетъ?
Закрылись ставни
Бѣлокрыло?
Не все идетъ себѣ впередъ.
Кидая сколотые камни.
То съ нами было?
Чей ледъ искрится невозвратно?
Морозъ откуда отзывался
Въ тепло твое? Не говори.
Я зналъ тебя. И то – пріятно.
Я помню: день слегка качался.
Другимъ того не повтори.
И цифры выкинь, что есть силъ.
Зеленое мѣняй на удивленье
Упавшихъ люстръ на панно.
Я все сегодня загасилъ.
Твое прошло уже правленье.
Но развѣ счастливъ оттого?
Увы, отъ ускользающаго дыма,
Что рветъ послѣдній здѣсь закатъ,
Не скроется молчаніе въ покоѣ.
На свѣтъ иного Аркаима
Идетъ, ни въ чемъ не виноватъ,
Который знаетъ, что есть трое.
Благополучно слѣдуя листамъ,
Уложеннымъ покрѣпче черепицы.
Закрою все. Стоять, часы!
Не объявлю себя я самъ.
То прячась подъ листвою я мокрицы.
То вдохновляясь тамъ, гдѣ пишешь отъ росы.
