Сомнѣнія отбросивъ, я чеканю шагъ
Направо отъ двери, скрываясь въ очертаньяхъ
Вечернихъ струнъ, готовыхъ уложить
Мою любовь къ ногамъ мистеріи «прожить,
Оставить лирику въ гнилыхъ воспоминаньяхъ»,
И размышляя о звѣздѣ, дающей мракъ
Числа, что суммой получается изъ нашихъ
Рожденныхъ дней, закрывъ ладонью годы.
Измѣнится ли міръ? Иль я одинъ въ вагонѣ
Проѣду въ никуда, сидя на проволочномъ тронѣ?..
Ищу въ аллеѣ красный низъ согласно слову моды
И голосъ, что въ оркестрѣ всѣхъ аккордовъ краше.
Душѣ не получается на мѣстѣ оставаться;
Я изъ земли, купивъ не розъ красивые уколы,
А сигаретный дымъ, за фурой не скрываясь,
Смотрю на дальній перекрестокъ, поражаясь.
И въ этотъ мигъ у загражденнаго Николы
Готовъ я выполнить слова и повстрѣчаться
Съ тобой, о переводомъ значащая «королева»…
И точно стрѣлы распороли спину!
Я повернулся и смотрю, глазамъ не вѣря —
Не зналъ я ничего; была ли «до» потеря,
Когда я представлялъ сію картину,
О пустотѣ черезъ плечо плевокъ творя налѣво?
Поднявшись надъ землею къ ангелоподобнымъ,
Раскрывшимся въ секунду двумъ крыламъ,
Я ощутилъ прохладное спокойствіе.
Мнѣ предоставилъ Богъ все удовольствіе,
Которое просилъ, подобно ночью вамъ,
Просящимъ о великомъ снѣ – убійцѣ безподобномъ.
Тебя узналъ, не мысля о законченныхъ дорогахъ;
Мы сдѣлали свой первый въ пропасть шагъ —
Буквально, стоя на заброшенномъ холмѣ.
Дала въ довѣріи ты руки свои мнѣ
Какъ зову зелени даетъ всѣ краски макъ,
Ходя въ забытыхъ и прозрачныхъ тогахъ.
Но не спустились мы съ тобой на дно;
Вернулись вдоль неровнаго забора
Къ теперь святымъ до гробовой доски мѣстамъ.
Пошли иной тропой – для вѣрности вѣсамъ,
Попеременно прикасаясь къ тѣни каменнаго бора.
Рука въ рукѣ: мы – вмѣстѣ, мы – одно!
Читаю по губамъ. Побѣдъ не жду ванили.
До фильма отдышусь и сберегу оконъ
Счастливый обликъ, съѣденный клубкомъ.
Подходитъ ***овъ необычныхъ комъ —
Вернется въ день шестнадцатый законъ
Зализывать остатки (нами накормили).
И пресыщеніе настанетъ, разузнавъ
О странныхъ линіяхъ формата настроеній.
До простоты дорога подпираетъ дерева.
И истина не подала еще Іеі ѵа,
Что выложится трещиной каменій.
Живу, того собою не признавъ.
Обратнымъ переводомъ нынѣшняго мая
Подъ храмовой стѣной, гдѣ не давалъ монетъ,
Я ангеломъ парилъ, себя найдя въ тебѣ.
Въ чужой не освѣщенной кутерьмѣ
Мы шли по улицамъ, которыхъ нѣтъ,
За неизвѣстныхъ намъ грѣхи страдая.
На насъ лилась мелодія чужого счастья,
Хотя замѣтила ты въ поворота венѣ
Неназванное имя для твоихъ волосъ.
Во здравіи отполированныхъ полосъ
Въ туманной на бумагѣ были пѣнѣ,
Не удостоенной понять чужія снасти.
Воды искали въ метрѣ отъ рѣки;
Бѣжали, попадая идеально въ шагъ
Еще не найденнаго въ атласѣ созвѣздія.
Я былъ далекъ отъ твоего возмездія,
Отъ ночи былъ далекъ оплаканный кишлакъ,
Гдѣ по незнанію соорудили маяки.
Рай на землѣ – квадратъ, что у музея.
Мы пережили тамъ неистовый закатъ,
Теряя словъ неодобрительную славу.
Попали въ звуки, отпустивъ облаву,
Другъ другу размѣнявъ количество каратъ
Вселенной, грязи для алмазовъ не имѣя…
Да, быть можетъ, въ руки ты брала иное,
Когда друзья твои сошли сюда
Изъ театральныхъ возгласовъ толпы.
Но ужъ наряжены на церемонію клопы,
Не избѣжавшіе безцеремоннаго суда.
Тебѣ отдалъ я самое родное.
Ты этого хотѣла! Камнемъ по стеклу.
Я знаю. Изъ пальцевъ росъ скрѣпляющій подарокъ.
Не обманись, страницы соблазняя сокомъ.
Мы къ дому безымянному сидѣли лѣвымъ бокомъ,
Къ камнямъ склоняя ленты марокъ.
Сейчасъ я ихъ костромъ пронзаю.
Ну а въ посланіи межъ историческихъ,
Однообразно заколоченныхъ просторовъ,
Слѣды мои недавніе стирали.
Оконъ потухшихъ рамы насъ вѣнчали,
Собака та средь нашихъ разговоровъ
Рукоплескала въ судорогахъ прозаическихъ…
На нашемъ склонѣ я узналъ про то,
Что восемь мѣсяцевъ назадъ убилъ.
И вотъ онъ, повернулся небосводъ
Отъ старыхъ плитъ до ряда нотъ;
Недолго въ этотъ разъ себя корилъ,
Отказываясь отъ прекраснаго «Вогсіеаих».
И деванагари на кожи платьѣ
Расшифровали на подходѣ къ голубому
Со стороны не выросшихъ у девяти.
Часамъ за балъ ты щедро заплати.
Скажи про мой обрядъ ты по-другому,
Черпая предсказанья ясныя объятья.
А послѣ двухъ, тобою тронутыхъ, подъ кожей;
Окончивъ апельсиновымъ по цвѣту на горѣ
Заданій, сложенныхъ невозвратимымъ,
Дала имѣть ступеней смѣхъ необратимый
Въ ушедшемъ лѣтней той порѣ.
И ты свѣтилась. Я, наивный, тоже.
Такъ странно было разставаться… Три доски
Держали поѣзда черезъ кварталъ.
Гдѣ ты? Гдѣ боли увядающее жало?
Здѣсь время смерть свою опережало,
Смѣщая въ зелень искореженный металлъ
И книгъ печальныхъ завершенные мазки.
Сложили даты – поцѣлуй по новому лекалу;
Закрыли дверь – гудокъ длиною въ шумъ.
Когда раскроется японскій вѣеръ?
Я самъ себѣ на этомъ мѣстѣ буду вѣренъ
И вновь объ этомъ ***ою пишу,
Но мнѣ пока сего безумно мало.
