Мое рѣшеніе сегодня не дается такъ легко,
Какъ ранѣе. И нѣтъ тому причинъ.
Теряется большое, но покрытое весной.
Но кто-то скажетъ, что бываетъ выносной
На воздухъ календарь. И тамъ его починъ.
Отъ этого не легче. Скисло молоко,
Луна сегодня не пришла. Гдѣ сонъ мой благородный?
Остаться? И смотрѣть на то, что отложилъ?
Когда умретъ влеченіе туда? Чего мнѣ ждать?
Какъ мнѣ, закрывъ глаза, съ домами воевать?
Я только жизни до блаженства не дожилъ!
И градъ мой сталъ не слишкомъ модный.
Стрѣляли не въ меня на дняхъ. Они не знаютъ,
Что рельсы порохъ уведутъ въ московскомъ направленьѣ.
А тамъ – чужія тропы. Безъ меня. Не въ лицахъ.
Ужель все это – только чтобъ креститься?
И было отъ грѣховъ земныхъ единственное исправленье!
Я посмотрѣлъ бы, какъ меня безбожно забываютъ…
Обязанъ долго я угли топтать? Рожденіе мое – случайно?
А кто по мнѣ рукою пробѣгалъ тогда? Хотя…
Въ главѣ не этой я скажу про то.
Иду въ сарай – другого измѣренія метро.
Благодаря *** я взгляну на все шутя.
Богъ дастъ, не такъ все сложится печально…
Прерву въ весеннемъ Капитоліи свое лобзанье
На этотъ неожиданный пріѣздъ въ два года разъ
И пропишу желѣзомъ, все еще не старымъ,
Огарки поднебеснымъ тусклымъ парамъ
Тревожащее, какъ въ ненужномъ мѣстѣ тазъ,
Какъ душъ неслыханное обрѣзанье.
Мнѣ выходить – вдоль стѣнъ питаться
Тѣнями, помнящими твои старыя короны.
Бѣгу отъ края и до окончанія вѣковъ
На зависть многимъ не взимая пловъ
Съ кричащей въ помѣщеніи вороны
О горечи, не принявшей «разстаться».
Отъ перекура мало остается
Потушенныхъ у пня похабныхъ брилліантовъ.
Я со спины поддерживаю трескъ,
Мечтающій о дерзкомъ, какъ кровавый всплескъ
Средь непрочитанныхъ заглавій фоліантовъ,
Кому ужъ лучше, чѣмъ не вѣчному, живется.
Не многіе поймутъ, что за недѣлю до пріема
Твоихъ прекрасныхъ лебедей я остаюсь.
Я буду слышать это. Но не въ лапы
На этой Рай войду сквозь чуждыхъ храпы,
Сквозь фишекъ стаю. И не умилюсь
Тому, что дышитъ у того же водоема.
Курить!.. На чайникѣ ужъ новое кипѣнье
Опущенныхъ въ него фантомовъ нашихъ бѣдъ,
Что смяты выставленнымъ наглухо на милю.
Смотри въ окно. По не начищенному килю
Не буду повторять безплатный мнѣ совѣтъ,
Доколѣ есть сегодня мое бдѣнье.
Есть двѣ звѣзды. Одну зовутъ не нарѣченнымъ мѣломъ
На трехъязычной града надписи изъ Слова.
Напрасно ты давала этомѵ случиться…
Я не посмѣлъ наукѣ обучиться,
Дающей говорить до четверти второго
И дальше, за приготовленнымъ предѣломъ.
Но не о той я съ мѣста грѣтаго гляжу въ ладони.
Меня всѣ знаютъ отъ себя и до послѣдней высоты.
Отдѣльно благодать несу въ ея просторныя кареты.
И люди ужъ не такъ обманчиво раздѣты;
Не такъ придирчивы, не такъ просты…
Я малъ въ ихъ топотѣ, какъ пони.
Другая… Вотъ вѣдь какъ прекрасны люди!
Не зря я Постъ держу на этотъ разъ.
Не соблазнился, но отчаялся… Да, одинокъ.
Да, не во всемъ согласенъ съ тѣми, кто «пророкъ»
Себѣ годами заслужили титулъ. Пасъ
Ихъ заковыристо въ болящемъ блудѣ.
Но вотъ она… Прошу прощенія, Куранты…
Не ставьте на весло ненужный вѣтеръ воли.
Не перепутайте, прошу, вы этихъ славныхъ дамъ.
Я самъ въ себѣ ихъ вспоминаю по утрамъ —
Даютъ онѣ безбожно много соли
Отъ міра, сквозь разорванные банты.
Прижалъ себя. Напротивъ – радость четверыхъ.
О ней вчера я разговора лилъ прикосновенье.
Дай, Богъ, ей славнаго партнера!
Во мнѣ не находили сутенера;
Я отказался отъ прикосновенья
Въ запасы личные поверхностныхъ портныхъ.
Кто цѣнить лучше мои сны безъ репетицій?
Кто сжегъ за полотномъ свое второе море?
Сказала все. Но я просилъ молчаніемъ другое.
Напомню состояніе въ хоромахъ дорогое
Въ полночномъ хитрости хваленомъ орѣ,
Терпя изюмъ мірскихъ *** амбицій.
Минуты до очередного таинства остались.
Присаживаюсь снова въ лотоса паренье.
Давно не слышалъ звуки, что сейчасъ
Со мною мой сопровождаютъ часъ.
Дарую имъ почетное явленье
Своихъ грѣховъ, гдѣ мы съ тобой разстались.
Да, время есть. И есть еше терпѣнье
По ихъ призыву описать вселенское рѣшенье
Твоихъ родныхъ. Тебя еще не отпустилъ
На памяти моей сухой настилъ.
Узри однажды ощущенье
Въ мой часъ послѣдній, за которымъ – тлѣнье.
А что душа? Она не понимаетъ казней.
Ангелы даруютъ Ломать сосудъ и разливать пустоты.
Но дологъ вечеръ. Все еще учтется въ головѣ.
Я закрываю на глаголѣ книгу. Все – по мнѣ
Въ глазахъ твоей ночной икоты,
Что словеса мои нещадно атакуютъ…
Главнѣйшій день. Сегодня – колокольная канва
Перекрываетъ улицы съ построеннаго дома.
Одинъ въ одинъ… Хотя… Узлы на абордажъ
Берутся сильно. Вѣчно новъ рѣшающій купажъ
Въ нагой и безысходной калькѣ брома.
Во мнѣ здѣсь Самарканда два.
За милю крикъ отсюда – каменная пропасть;
Глумится каждый надо мной на новый ладъ.
Скачу по ярославскому загону Какъ въ пятницу по синему вагону.
Остался въ памяти подслушанный коровій ядъ.
Остался я. Дозволилъ нарисованнымъ таро я пасть.
Вчера въ предплечьѣ» рыжая порода;
Угадываю въ шагѣ» окончаніе пути.
Похожа сильно! Шагъ мнѣ не создать.
Съ замасленныхъ рѣшетокъ глупо умирать.
Впущу того, кто видитъ, какъ войти
Ко граду камня съ сита огорода.
Васъ трое. На картинѣ, на доскѣ игры.
На куличахъ, попавшихъ подъ струю воды и дыма.
Зашелъ. Просилъ я Господа о васъ —
Родной, святой и доброй. Онъ день спасъ?
Мнѣ даже не досталось части Крыма,
Мнѣ въ крабахъ нарисованныхъ упрямствовали осетры.
Идется то обыкновенно и угрюмо
Съ листа на листъ, сжимая строки
До споровъ о количествѣ изъ точекъ.
По вѣроятности берущихся двухъ мочекъ
Даются разночтенія позорные уроки
Отъ Индіи пришедшаго кайума.
