Во тьму! Скорѣе! Не на балъ!
Возьмите въ руки то, что не пропало.
На крахѣ возродимъ свой взглядъ
На все, о чемъ нѣмые говорятъ Съ камнями.
Да, извольте, мало Проникло иглъ – я не то набралъ
Въ потокѣ свитковъ. У восьмерки крестныхъ —
Молчаніе на скомканной бумагѣ.
Переведи осколокъ чертъ, обрызганныхъ тѣлами.
Спокойный рядъ… Онъ сталъ бы нами.
Но вскрытъ былъ. Вафельные флаги
Заплѣсневѣли въ крикахъ звѣздныхъ.
Да, вырѣзая изъ земли грибы,
Смотря на красныя ворота,
Я далъ бы ящику года.
И вылилъ бы изъ бронзы слово «да».
Осеннихъ перекрестковъ солью пота
Черкалъ отчаянныя вечера мольбы…
У тѣхъ ночей, что опадали,
Не совершая мессъ надъ полыньей,
Пошла волна озябшихъ рукъ,
Качаясь выше, чѣмъ тотъ сукъ,
Который въ омутѣ становится свиньей
И лицами, одѣвшими печали.
Ты кто? И на какомъ жаргонѣ
Сливаются въ слова дорогъ огни?
Двѣ линіи на кругломъ постаментѣ
Сошлись въ рубцы на комплиментѣ;
Создай оттѣнокъ, не спугни
Не каюшихся въ вырѣзанномъ тронѣ.
Грусть капель, брошенныхъ на потолки,
Мнѣ отворила разговоръ о томъ,
Что общего имѣется въ развилкѣ
У неиспользованной въ вѣтрѣ вилки,
У клятвъ, не сломанныхъ бортомъ.
И только вѣрятъ въ свѣтъ нѣмые мотыльки.
И только звонъ идетъ по-португальски…
Не забродивъ надъ тѣмъ кустомъ.
Мы замолчимъ, рисуя гороскопъ;
Добавимъ лошадямъ чумной галопъ.
Въ пространствѣ оттиска пустомъ
Въ шумъ отпадетъ нашъ грѣшникъ майскій.
А по пятамъ не по привычной рампѣ.
Закованный въ наивности фургонъ
Бѣжитъ онъ, нѣкто въ красномъ цвѣтѣ
Съ разсказами о дикости діетѣ,
Въ уютныхъ ложахъ заглушная баритонъ
По признакамъ, сгорѣвшимъ въ лампѣ.
«Кто ты такой?» – я вопрошаю. Не ты ли далъ
Мнѣ воздухъ за больную кровь на часъ?
Тотъ яркій день былъ равенъ силѣ,
Топившей ярость въ утонувшемъ илѣ.
Та странность вскользь объединила насъ
И я былъ вѣрнымъ какъ старикъ Дедалъ.
Къ зазубринамъ единственной стрѣлы
Я шелъ, крича кому-то «Здравствуй!»
И не щадя укоромъ пустоту у мрака.
Мы все узнали, какъ слѣды – собака,
Но на цѣпи есть только слово lui
И это – не начавшаяся ты.
А я, встающій заново съ утра,
Помолвленъ только лишь съ дорогой.
Непроходимой безъ того, что дальше
Бѣснуется, какъ было это раньше.
Съ тобою обходя, шагая въ ногу,
Пока не выслушалъ я то больное «да».
Но то писать, съ тобой общаясь —
Не мѣсто и не время. Ты ушла
Туда, гдѣ отрицается былое.
Потомъ и улыбнемся, говоря о полѣ:
Ты лучшаго со словъ и не нашла.
Молчу, на новомъ не мѣшаясь.
Я заварилъ… Не чай зеленый…
Унесъ разсвѣтомъ призраковъ ночныхъ
И пережилъ остывшій на окнѣ…
Не знаю имени. Иль были всѣ
Въ немъ сказаны? Закрытыхъ и больныхъ
Кидаютъ въ уголъ обреченный.
Не дамъ отвѣть себѣ сейчасъ.
Потомъ не будетъ жажды отвѣчать.
Я слышалъ улицу изъ камня славы.
Балконы – слѣва; смерти – справа…
Все не даетъ у зеркала молчать
И разбивать большой сервизъ за часъ.
Никто и никогда не сварить мнѣ ѣды
Изъ комнаты, сквозь стѣны спящей на боку
И метромъ отвергающей ничто.
Безумство не становится грѣшно
И, вопреки все слышащему потолку.
Вытаскиваетъ изъ себя куски трубы.
Дѣла… Рѣдкія жизни ихъ свяжутъ
По старости нужныхъ не читанныхъ книгъ
И курсовъ иныхъ воплощеній.
Въ усталости пріѣвшихся забытыхъ воскрешеній
Не кажется усталостью укушенный парикъ.
А фрукты мнѣ стабильно вкусы вяжутъ.
Тиха ночная колыбель признанья…
По забытью засохшихъ, деревянно
Построенныхъ бѣлесыхъ перемѣнъ
Остановился ободъ. Легкій плѣнъ —
Восторженно привѣтливый. И окаянно
Несутся въ листья пара очертанья.
Не смѣть… Пуста сегодня дымка сада.
Летѣть – спуститься ночью за глаза.
Бросая вѣсъ отполированныхъ высотъ.
Закрыть безъ надобности ротъ На рѣшето.
Въ немъ искупалась бирюза
Подъ мантры дантевскаго ада.
По тѣлу – даль. Могла остановиться.
Касалась неминуемыхъ преградъ.
Парящихъ въ описаніи всѣхъ актовъ
Отъ сценариста. Какъ наказаніе антрактовъ
Дается холодъ… Полный маскарадъ
Въ Венеціи позволитъ утромъ помолиться.
Забить все персональными гвоздями.
Шептать въ уютѣ мраморныхъ колоннъ
О вышедшемъ. Нѣть! Убѣжавшемъ
Въ костюмѣ, до Луны пропавшемъ.
Но не узнать, давя на поролонъ.
Того, кто выжалъ звукъ съ налитыми гроздями.
