– Тогда я пойду. Но приду еще раз! – она помедлила, а потом подошла к пианино. – Как бы я хотела на нем играть.

Сирил вздрогнул. Не хватало еще, чтобы на его инструменте зазвучал регтайм или кекуок6.

– Вы играете? – принужденно спросил он.

Билли покачала головой.

– Почти нет. Совсем чуть-чуть, – вздохнула она и двинулась к двери.

Несколько минут после ее ухода Сирил стоял на месте, мрачно глядя перед собой.

– «Молитва девы»! Святые небеса! – пробормотал он наконец. – Ради этого репетировать годами…

Следующие несколько дней Билли немного дичилась Сирила и держалась от него подальше. Он решил, что она опасается его «нервов», но выяснять ничего не стал. Он был твердо уверен, что Билли оставила его в покое. Однако примерно через неделю, когда Сирил внезапно оборвал игру и открыл дверь, чтобы спуститься вниз, на первой ступеньке лестницы он увидел сидящую Билли. Она немедленно вскочила на ноги.

– Господи! – воскликнул он. – Билли, ради всего святого, что вы здесь делаете?

– Я вас слушаю. Ведь слушать музыку – это совсем не то, что подслушивать разговоры, – торопливо объяснила Билли. – Так же?

– Что? Нет, конечно.

– И я вам не мешаю?

– Честно говоря, нет, – признался он.

– Спасибо, – с облегчением вздохнула Билли. – Тогда я продолжу слушать, с вашего позволения.

– Продолжите? Вы уже приходили сюда?

– Да, несколько дней. А что вы играли, мистер Сирил? Сначала басовые ноты говорят что-то величественное и прекрасное, потом звуки разрастаются, как будто заполняют все вокруг, а потом все оканчивается ликованием и триумфом? Что это было?

– Господи, Билли, – на этот раз интерес на лице Сирила был неподдельным. – Хотелось бы мне, чтобы все понимали мою музыку так, как вы. Это мое сочинение. Я сейчас пишу его. И хотел выразить именно то, что вы услышали.

– Тогда сыграйте еще, только дверь не закрывайте, ладно?

– Не могу, Билли. К сожалению, не могу. У меня назначена встреча, и я уже опаздываю. Вы еще услышите эту вещь, и дверь будет широко открыта…

Бормоча извинения, он прошел мимо девушки и сбежал по ступеням вниз. Билли пождала, пока не услышала стук входной двери. А потом прокралась в комнату Сирила и подошла к пианино.

Наступили майские теплые дни. На третьем этаже в задней части дома был небольшой балкончик, на котором миссис Стетсон часто сиживала по утрам за шитьем. Существовало множество занятий, которые Билли любила куда больше шитья, но она всегда была послушной, очень любила тетю Ханну и поэтому смирилась с тем, что настоящая леди должна быть искусной швеей. Играть на пианино ей нравилось куда больше шитья, но она никогда об этом не говорила. Сирил часто уходил из дома. И если в это время тетя Ханна дремала в кресле, то Билли проскальзывала наверх, в его комнаты. За пианино Билли забывала обо всем на свете.

Однажды неизбежное свершилось: Сирил вернулся домой раньше обычного. Он поднимался по лестнице, когда услышал звуки пианино, и взлетел наверх через две ступеньки. У дверей он остановился, изумленный.

Билли сидела за пианино, но играла она не регтайм, не кекуок и не «Молитву девы». Перед ней не было нот, но из-под ее пальцев доносилась музыка, очень напоминающая музыку самого Сирила, зовущая вперед, к победе. Лицо ее казалось сосредоточенным и счастливым.

– Господи, Билли! – воскликнул Сирил.

Билли вскочила и виновато посмотрела на него.

– Мистер Сирил! Простите меня.

– Вы просите прощения за то, что так играете?

– Нет-нет, не за это. За то, что вы меня застали… – Она залилась румянцем, но глаза ее сияли, а подбородок был вызывающе вздернут. – Я ведь не навредила никому и не хотела расстроить ваши нервы.

Сирил рассмеялся и медленно вошел в комнату.

– Билли, кто научил вас играть?

– Никто. Я не умею играть. Разве что всякие безделицы.

– Но я же слышал, как вы играли!

Билли пожала плечами.

– Я пыталась повторить вашу музыку.

– И у вас получилось, клянусь Юпитером, – пробормотал Сирил, а потом спросил громко: – Вы изучали музыку?

Глаза Билли потухли.

– Нет. На счет этого мы с тетей Эллой не смогли договориться. У нее был кабинетный рояль, старый и расстроенный. Я хотела брать уроки, но мне нужно было новое пианино. Тетя этого не позволила. Она сказала, что сама училась на этом рояле и что он достаточно хорош для меня. А я терпеть не могла этот рояль! Я уже почти сдалась, когда тетя Элла умерла.

– То есть вы играли просто на слух?

– На слух? Да, наверное. Легкие вещи играть легко, а сложная музыка все время перескакивает.

Сирил криво улыбнулся.

– Да, пожалуй, – согласился он. – Что еще вы запомнили из моей игры?

– Вот эту вещицу, которая кружится и раскачивается!

Билли снова уселась на табурет перед пианино. Сирил услышал мечтательный вальс, который часто играл. Пусть она передавала ноты, а иногда целые такты не совсем чисто, но мелодия, ритм и дух музыки были переданы верно.

– И еще вот эту, – сказала Билли. – И эту, – продолжила она, играя одну мелодию за другой. Сирил узнал их все.

– Билли! – воскликнул он, когда она закончила и посмотрела на него. – Билли, вы не хотели бы научиться играть по-настоящему, по нотам?

– Конечно хочу!

– Тогда решено! Завтра мы поставим у вас в комнатах пианино. Я сам буду учить вас.

– Мистер Сирил! Спасибо! Огромное спасибо, – крикнула Билли и выбежала из комнаты, чтобы рассказать тете Ханне эту чудесную новость.

Билли была счастлива. Она сочла намерение Сирила совершенно естественным, а вот Бертрам до крайности изумился великодушию брата.

– Подумать только! – сказал он Уильяму, услышав новости. – Теперь я не удивлюсь, если ты распродашь коллекцию чайников на благотворительной ярмарке, а я поеду в Египет писать путеводитель для Кука7. Сирил будет давать уроки музыки! Сирил!

Бертрам констатировал, что Страта перестала быть Стратой. Билли со Спунком создали такой хаос, что слои начали смешиваться. Там, где отсутствовала Билли, обязательно находился Спунк. Бертрам с удовольствием пересказывал свои наблюдения изумленному другу:

– Вот смотри: Билли берет у Сирила уроки музыки и позирует мне для одной из моих головок. Женские мелочи вроде вышивки, ниток, наперстков и шпилек она забывает у Сирила и у меня. О Уильяме и говорить нечего. Она постоянно является к нему в поисках Спунка, если не находит другого предлога. А котенку этаж Уильяма нравится больше других, потому что там есть чем развлечься. Не думай, что Спунк сидит наверху целыми днями, он куда более изобретателен. Сбросит с полки какую-нибудь интересную вещицу и тащит ее куда ему в голову взбредет. Поэтому у Сирила можно обнаружить пожеванную миниатюру, а у тети Ханны – коллекционного жука, который едва не довел ее до удара. Спунк выудил его из витрины, которую Пит оставил открытой. И могу поклясться, что эта маленькая серая бестия катала по моей комнате тот самый белый камешек, с которого началась коллекция Уильяма. Билли оставляет у меня ноты Сирила, а мои «девичьи лики» носит по всему дому и показывает их всем подряд. Повсюду лежат вязаные шали тети Ханны, которая боится сквозняков. Сам видишь, мы больше никакая не Страта.

Билли совершенно освоилась на Бикон-стрит, чем сильно беспокоила тетю Ханну. Однажды в конце мая она решила поговорить с Уильямом начистоту.

– Уильям, что ты собираешься делать с Билли? – спросила она.

– О чем вы, тетя Ханна? Ничего не собираюсь делать. Здесь ее дом, – ответил Уильям, усаживаясь в кресло. В последнее время он пребывал в прекрасном настроении.

– Это очень плохо, Уильям. Ей нужно уехать отсюда в школу или еще куда-нибудь.

– Она и уедет, в сентябре, – ответил Уильям. – Пойдет в подготовительную школу, а потом, возможно, в колледж.