– Чепуха, Бертрам, нет никого, уверяю вас!

– Это скорее всего не Уильям. И не Сирил. Сирил ненавидит женщин.

Билли покраснела еще сильнее и вздернула подбородок. Снова коварная искра мелькнула в ее глазах и спряталась.

– Да, я знаю. Все говорят, что Сирил ненавидит женщин, – спокойно сказала она.

– Билли, я не сдамся, – тихо пообещал Бертрам. – Однажды вы полюбите меня.

– Нет-нет, я не смогу. Я не собираюсь выходить замуж, – запинаясь, ответила Билли. – Все силы я отдаю музыке. Вы знаете, сколько она для меня значит. Не думаю, что смогу полюбить какого-нибудь мужчину сильнее.

Бертрам вскинул голову. Потом медленно встал с низкого кресла. Он был высоким, красивым человеком, а теперь к его ловким движениям добавилась вкрадчивость хищника. В углах рта у него как будто залегли тени. Он с нарочитой угрозой склонился над девушкой, помедлил, заглянул ей прямо в глаза и сказал тихо и чересчур мягко:

– Значит, музыка. Бестелесная музыка, черные значки на белой бумаге – это мой единственный соперник? Предупреждаю вас, Билли. Я собираюсь ее победить!

С этими словами он ушел.

Билли не могла решить, развлекло ее или поразило предложение Бертрама. Но она была крайне раздосадована. Выйти за Бертрама замуж? Абсурд! Потом она подумала, что «это всего лишь Бертрам», и почти успокоилась.

Именно почти. Положа руку на сердце, ей всегда нравился Бертрам. С ним никогда не бывало скучно, как с другими. Он как будто невзначай, легко заботился о ней, приносил чай, подставлял удобную скамеечку для ног, когда она уставала. Но в том-то и дело, что ей не хотелось портить эту идеальную дружбу из-за его глупой сентиментальности. Чего доброго, он будет сердиться, или глупо себя вести, или вообще исчезнет, что будет совсем некстати. Он сказал, что собирается победить. Подумать только!

Да разве она может выйти замуж за Бертрама! Если она решит выйти замуж, то выберет мужчину, а не мальчика. Взрослого, серьезного мужчину, который разбирается в жизни и, конечно, любит музыку. Этот мужчина выберет ее одну из целого мира и покажет ей всю глубину и нежность своей любви. Впрочем, она все равно не собирается замуж, внезапно вспомнила Билли. И тут она расплакалась. Это все было так утомительно и так некстати!

Билли, сама не зная почему, страшилась следующей встречи с Бертрамом. Оказалось, что бояться ей нечего – он вскоре явился, уверенный в себе и спокойный, как обычно. Как будто и не случилось между ними того разговора в ранних январских сумерках. Девушка успокоилась. Если Бертрам ведет себя разумно, значит ей тоже нужно вести себя разумно. Нужно принять его манеру поведения и забыть об глупом предложении.

Хрупкая дева по имени Мэри Хоторн часто приходила к Билли поболтать и согреться в ее дружеском участии. Эта девушка происходила из хорошей, но обедневшей семьи. И отвечала Билли горячей привязанностью. В любую погоду Мэри давала уроки музыки, причем в разных концах Бостона. Для этого требовалась недюжинная выносливость. Как-то раз она поделилась своей семейной историей.

– Мама хотела, чтобы я училась музыке. А я с самого детства мечтала печь пудинги и лепить пироги. Как я умоляла маму пустить меня в кухню готовить, но она не позволяла. Вместо этого она наняла дорогих учителей и заставила меня часами репетировать за инструментом. И вот итог: теперь я играю не хуже механического пианино.

Мэри замолчала, а потом продолжила:

– Сначала умер отец, а следом за ним мама. Денег не стало. Я начала искать заработок, и, естественно, стала давать уроки. Больше я ничего не умела делать. Но вы-то знаете, дорогая моя, что хорошая техника для музыканта – это не главное. Пусть я учитель неплохой, но в глубине души мечтаю совсем о другом: маленький дом; корзинка детских чулок для штопки; и чтобы в уютной кухне меня всегда дожидались мука, яйца и масло.

– Бедняжка! – воскликнула Билли. – Прошу вас, давайте приготовим одно из ваших желе. Я слышала, что у вас получаются невероятные желе, янтарные и рубиновые на просвет. Чем я еще могу помочь вам?

– О Билли, благодарю вас! Вы и так многое для меня делаете, – растроганно сказала Мэри. – Но пора отправляться к маленькой Дженни Ноулз, ей нужно выучить гамму соль-мажор.

Мэри устало потерла виски. Отдых у подруги окончился. Пришло время следовать повседневным маршрутом.

А Билли между тем упивалась любимым занятием музыкой. После объяснения с Бертрамом она сказала Мэри, что ни один мужчина не сумеет перетянуть на свою сторону весы, если на другую чашу положить музыку. Но подруга только недоверчиво и грустно покачала головой:

– А что, если мужчина и музыка окажутся на одной чаше весов? Что тогда, дорогая моя?

– Ваша грусть вполне объяснима, Мэри, – заметила Билли. – Только вы забываете, что штопать чулки и печь пироги – это ваша мечта, а не моя. И кстати, я решила помочь вам ее осуществить. Почему бы мне не превратиться в сваху и не найти для вас подходящего жениха? Это будет несложно: главное, чтобы он любил пудинги!

– Мисс Билли, не надо! – взмолилась Мэри. – Пожалуйста, забудьте все, что я сказала! Никому не говорите.

Она так испугалась, что озадачила Билли.

– Я же просто пошутила, – успокоила она подругу. – Но вообще-то, Мэри, вам и в самом деле нужно выйти замуж. Вокруг немало хороших мужчин, которым нужна такая жена, как вы.

Мэри покачала головой.

– Я выйду замуж только за того, кого полюблю… А он ищет умную и красивую жену. Себе под стать, – тихо добавила она.

Билли широко открыла глаза.

– Мэри, да вы, кажется, уже знакомы с этим мужчиной!

Маленькая учительница музыки опустила глаза.

– Конечно, знакома, – ответила она, – и не с одним. Впрочем, довольно обсуждать мои брачные перспективы. Давайте лучше обсудим ваши!

– Но у меня их нет, – возразила Билли, улыбаясь тете Ханне, которая вошла в комнату. – Я не собираюсь замуж, правда, тетя Ханна?

– Билли, что ты такое говоришь! Разумеется, ты выйдешь замуж, когда придет время.

Внизу прозвенел колокольчик. Явилась Энн и сообщила хозяйке, что к ней с визитом пришел мистер Колдервелл. Мэри и тетя Ханна разом засмеялись, услышав это имя, и Билли на них сразу надулась.

– Это ничего не значит! – выкрикнула она, стараясь заглушить их смех и выбегая из комнаты.

Мистер Колдервелл предлагал Билли свою руку и сердце уже в десятый раз. Но в тот день он выбрал наихудшее время для объяснения. Билли, задетая за живое после разговора с Мэри и тетей Ханной, с таким яростным отпором отказала молодому человеку, что он ей поверил. Вскоре он покинул Бостон к несказанному удовольствию Бертрама.

– Мистер Колдервелл неизвестно когда вернется. Отправился в неизвестные земли, – серьезно говорил он. И добавлял про себя: – К черту на кулички. И лучше бы не возвращался.

Однажды холодным январским днем Сирил спешил в гости к Билли. На склоне холма ему повстречалась стройная молодая женщина. Она бессильно прислонилась спиной к фонарному столбу на краю тротуара. Он остановился и пригляделся к ней.

– Прошу прощения, мисс…

Под его взглядом бледное лицо девушки так мучительно покраснело, что он из жалости отвел глаза.

– Ведь вы мисс Хоторн? – спросил Сирил. – Мы встречались у мисс Нильсон. Вы больны? Я могу вам чем-то помочь?

– Благодарю вас, мистер Хеншоу. Я остановилась, чтобы передохнуть, – с усилием ответила она. – Помощь мне не нужна.

– Простите, мисс Хоторн, но я так не думаю. На улице холодно, вы продрогли и, кажется, больны. Позвольте я отведу вас к мисс Нильсон.

– Да нет, спасибо, мне нужно спешить на урок!

– Какие еще уроки в таком состоянии! Чепуха. Уроком меньше, уроком больше – все равно ваши подопечные будут играть из рук вон плохо. Я настаиваю: идемте к мисс Нильсон.

Сколько ни отпиралась Мэри, крепкая мужская рука уверенно подхватила ее под локоть. Сопротивляться было невозможно, да и сил у девушки осталось немного. Сирил заботливо повел ее вперед, и так они вдвоем подошли к Гнезду. При этом щеки Мэри алели, как розы, а глаза сияли, как звезды. Всего через минуту в доме изумленной мисс Билли побелевшая девушка рухнула в обморок прямо на руки Сирилу Хеншоу.