Платье на правом плече затрещало и поползло вниз, оголяя светлую кожу. Мириан неловко охнула и попробовала перехватить ткань, но вовремя остановилась и уже спустя мгновенье задрожала от прикосновений холодных губ мужа. 

Его язык скользил по её шее колючим репейником, а руки мяли грудь. Пальцы грубо нащупывали соски, но плотная ткань их тщательно прятала. Пытка длилась недолго — шнуровка на платье резко ослабла, и то скользнуло на пол. 

В полумраке и совсем не понимая, что с ней происходит, Мириан услышала, как что-то тяжелое брякнулось на пол, а после вдруг почувствовала, как коснулась спиной прохладной простыни и как сильные губы впились в её нежную кожу, а привыкшие к покорному повиновению руки резко раздвинули бедра. 

Мириан испуганно дёрнулась. Страх накатил ледяной волной. Мириан попробовала отстраниться от мужа, но Гайлард не позволил. Нежные и полные страсти сказки служанок о первой ночи обернулись болью и непониманием. Мириан хотела закричать, но с губ сорвался лишь  сдавленный хрип. Стернс не останавливался, в глаза жене не смотрел и не видел её испуганного и молящего хотя бы об одном теплом слове взгляда. Пусть шепотом, пусть еле слышно — она бы разобрала и почувствовала, что хоть капельку нужна этому человеку. Но слов не было, как не было и жарких объятий, и томных ласк, за которыми должно было последовать самое сокровенное. 

Два раза мазнув сухими губами по губам жены, Гай больше к ним не притрагивался. Не зарывался лицом в густые, пахнущие цветами, волосы, словно считал это омерзительным, не проводил руками по изгибам тела, только ему одному явившему всю свою красоту. Стернс даже рубашку с себя не снял, лишь немногим ранее швырнул на пол тяжелый дублет, позволив каменному полу соскрести часть серебра с застежек, и развязал пояс. 

Мириан закрыла глаза и уже больше не сопротивлялась. Острая, разрывающая боль пронзила тело — Мириан вскрикнула, но тут же закусила губу, вцепилась пальцами в плотную простыню и продолжала терпеть, пока не услышала облегчённый выдох мужа и не почувствовала, как её бедра обволакивает чём-то тёплым и липким. Запах лилий, царивший в спальне, перемешался с запахом новым, до той поры Мириан незнакомым. От него Мириан затошнило, ей хотелось пить, но всё, что она получила, это горячее дыхание Гая над своим лицом и процеженные сквозь зубы слова:

— Мне нужен сын. 

Мириан всхлипнула. Но Стернс не обратил на это никакого внимания. Он встал, оправил на себе сползшую одежду, обернул и затянул пояс. Затем хлебнул из кубка вина, взял со стола свечу и вышел из спальни, громко хлопнув дверью. 

Мириан приподнялась на локте. Она лежала на смятой простыне, испачканной в крови и мужском семени, измученная и раздавленная. Ей было плохо, хотелось бежать, но, бросив отрешенный взгляд на закрытую дверь, Мириан лишь потянулась за покрывалом и накрыла им истерзанное тело. Вставать было больно, больно было даже перевернуться, но ещё больнее было осознавать, что она никому не нужна. Ни здесь, ни в родном Ллевингоре. 

В заставленной склянками и увешанной пучками сушеных трав комнате было жарко. Затопленный камин, над огнём в котором висел небольшой, булькающий густым варевом чугунок, давал тепла столь много, что Рики не выдержала, смочила тряпку в ведре с прохладной водой и поднесла ко лбу. Суетившийся около камина Дагорм двумя пальцами держал за хвост дохлую серую мышку, найденную неподалёку от дровницы, и откровенно не знал, выбросить ли мертвое животное в окно или оставить для опытов. Значимость опытов перевесила, и дохлый зверёк отправился в холщовый мешочек. 

— Подай мухоцвет, — прогундосил старик, и Рики сорвалась с места за горкой сухих листьев. 

— Вот.  

Крючковатыми пальцами Дагорм отсчитал из рук девушки штук семь коричневато-зелёных листочков, перетёр их ладонями и стряхнул крошки в бурлящее варево. 

— Ну? Успокоилась? — ворчливо спросил старик, помешивая то, над чем колдовал. 

— Будто я была неспокойна, — фыркнула Рики, сняла с пояса подаренный Стернсом нож и принялась нервно крутить в пальцах. 

— Как ещё я успел тебя за локоть схватить? — пробурчал Дагорм и пригладил куцую бороду. — А то, ишь, чего удумала! За милордом следом рвануть! 

— Так я же за него переживаю! 

— Ничего с твоим хозяином за ночь не случится. В замке охраны больше чем клопов, и всем наказано держать ухо востро. Ни один комар не пролетит незамеченным. 

— Я им не доверяю. 

— А лорд Стернс доверяет. Стыд и срам был бы, если б ты вместе с милордом в спальню завалилась. 

— Я бы отвернулась и не смотрела. 

Дагорм всплеснул руками. 

— Нет, ну что с тобой такой упрямой делать?! 

Рики в ответ только пожала плечами и продолжила играть ножичком. 

Кипящее в чугунке варево разошлось не на шутку. Несколько брызг перелетело через край и испарилось в языках пламени, заставив то громко зашипеть. Сгорбившийся над книгой Дагорм распрямил спину, повернулся к камину, подцепил ухватом котелок, снял его и аккуратно поставил на деревянную дощечку перед собой. Деревянной ложкой зачерпнул немного жидкости, поднёс к носу, втянул запах узкими и кривыми ноздрями и довольно причмокнул губами. 

— Подойди-ка, — поманил старик к себе Рики. 

Девушка сползла с высокого сундука, на котором удобно устроилась минутой раньше, и приблизилась к столу. 

— Я это пробовать не буду, — поморщилась она, помахав перед носом рукой. 

— Я и не заставляю, — ответил старик. — Нож дай. 

— Чего?

— Нож, говорю, дай. — Дагорм начинал терять терпение. — Тот, который тебе лорд Стернс пожаловал. 

— Не дам. — Рики отвела руку с ножом за спину. — Милорд мне его подарил — милорду его у меня и забирать. 

— Живо брось пререкаться со старшими! — неожиданно для девушки рявкнул старик. — Делай, как тебе говорят! 

Рики вытянула руку вперёд и разжала пальцы. Заветный нож со змейкой на рукояти ударился о деревянный стол. Дагорм довольно хмыкнул, провёл по змейке потной ладонью, а потом капнул на лезвие ножа и на рукоять немного отвара из ложки. Жирные капли замерли на металле. Старик снова хмыкнул. 

— И что это значит? — Рики следила за действиями советника лорда Стернса, затаив дыхание. 

— Что это значит? — переспросил Дагорм. — А это значит, милая девочка, что перед нами самый обыкновенный нож, рукоять которого сделана из чистого серебра без всяких примесей. 

Рики прыснула со смеха. 

— А вы что надеялись обнаружить? Золото под слоем серебра? 

— Ну... как минимум хотел убедиться, не наложено ли на нож какого чудного заклятия. Вряд ли тот мальчонка на острове испугался именно тебя, когда ты помахала перед ним этой тыкалкой. Нет, струхнул он именно перед этим куском стали. Но почему? 

Рики не знала, что ответить, но хорошо помнила тот странный случай. Как забыть-то? Такое никогда в жизни не забудешь, а тут ещё и месяца не прошло. 

— Ладно. — Дагорм наморщил лоб и выхватил из стопки на столе толстенную книгу. — Будем рыть дальше. 

Рики с любопытством заглянула старику через плечо. 

— А уже что-нибудь нарыли? 

Ответом ей был тяжелый вздох. 

— Не так быстро, деточка, не так быстро. Информации мало, даже в справочнике шипящих гадов о таких экземплярах ни строчки. Эй, ты чего? — Дагорм поднял голову и посмотрел на навострившую уши Рики. 

— Вы слышали? 

— Что? 

Голос старика начинал дрожать. 

— Крики... Вот. Снова. 

Дагорм прислушался и облегченно выдохнул. 

— Это леди Фианна Рэей голосит. Нахрюкалась — теперь её не могут довести до спальни. 

— Точно не лорд Стернс? 

Дагорм посмотрел на Рики, как на полоумную. 

— Не каркай! — только и был ответ. 

— Я просто очень сильно волнуюсь. Переживаю за него. Больше, чем за кого-либо на свете. Он ведь доверяет мне свою жизнь, а меня рядом с ним нет... Выходит, я его подвожу. 

Дагорм поводил густыми бровями, отложил книгу в сторону и наставническим тоном сказал: