Я опять за своё, а за чьё же, за чьё же? Я опять за своё, а за чьё же, за чьё же? Ведь и Ты, Боже мой, повторяешься тоже, И сюжеты Твои не новы, И картинки Твои безнадёжно похожи: Небо, морось, шуршанье травы… Ты – своё, я – своё, да и как же иначе? Дождь идёт – мы с Тобою сливаемся в плаче. Мы совпали. И как не совпасть? Я – подобье Твоё, и мои неудачи — Лишь Твоих незаметная часть. Наступают сна неслышней… Наступают сна неслышней Снегопада времена Невесомые Всевышний Густо сеет семена. И кружится нам на зависть, Не страшась судьбы своей, Белый снег, едва касаясь Крыш, заборов и ветвей; И зовет забыть усердье, Пыл, отчаянье и страсть, Между облаком и твердью Тихо без вести пропасть. Столько нежности, Господи. Воздух, крыло… Столько нежности, Господи. Воздух, крыло. Третий день снегопад. Даже ночью бело. Столько нежности, Господи, маленьких крыл, Будто Ты мне все тайны сегодня открыл. Не словами, а прикосновеньем одним К волосам и губам, и ресницам моим. Прости меня, что тает лёд… Прости меня, что тает лёд. Прости меня, что солнце льёт На землю вешний свет, что птица Поет. Прости, что время длится, Что смех звучит, что вьётся след На той земле, где больше нет Тебя. Что в середине мая Все зацветёт. Прости, родная. Я от нежности таю, как тает на солнце снегурка… Я от нежности таю, как тает на солнце снегурка. Я от нежности таю к любому мгновению дня. Мама, видишь оттуда во что превратилась дочурка? Я от нежности таю. Почти не осталось меня. Да и день со мной нежен. К губам прикоснулся снежинкой, Лёгким тельцем небесным, весёлым своим светлячком. Мама, видишь оттуда как таю над дивной картинкой, Той, что сотворена на едином дыханье, молчком? А мама собирается на бал… А мама собирается на бал. И жемчуг бел, и цвет помады ал, На стуле серебрится чернобурка — Её не любит мамина дочурка. Берет не любит, что с распялки снят, И платье из панбархата до пят. Ведь, значит, мама из дому уходит И дочкин праздник из дому уводит. Не надо было маму отпускать. Ведь где, скажи, теперь ее искать? Люби без памяти о том…
Люби без памяти о том, Что годы движутся гуртом, Что облака плывут и тают, Что постепенно отцветают Цветы на поле золотом. Люби без памяти о том, Что все рассеется потом, Уйдет, разрушится, и канет, И отомрет, и сил не станет Подумать о пережитом. Хоть бы памятку дали какую-то, что ли… Хоть бы памятку дали какую-то, что ли, Научили бы как принимать Эту горькую жизнь и как в случае боли Эту боль побыстрее снимать. Хоть бы дали инструкцию как обращаться С этой жизнью, как справиться с ней — Беспощадной и нежной – и как с ней прощаться На исходе отпущенных дней. А чем здесь платят за постой… А чем здесь платят за постой, За небосвода цвет густой, За этот свет, за этот воздух И за ночное небо в звездах? Все даром, говорят в ответ, Здесь даром все: и тьма, и свет. А впрочем, говорят устало, Что ни отдай, все будет мало. Любовь до гроба… Любовь до гроба. Жизнь до гроба. Что дальше – сообщат особо. И если есть там что-нибудь, Узнаешь. А пока – забудь. Забудь и помни только это: Поля с рассвета до рассвета, Глаза поднимешь – небеса, Опустишь – травы и роса. Не стоит жить иль все же стоит… Не стоит жить иль все же стоит — Неважно. Время яму роет, Наняв тупого алкаша. Летай, бессмертная душа, Пока пропойца матом кроет Лопату, глину, тяжкий труд И самый факт, что люди мрут… Летай душа, какое дело Тебе во что оденут тело И сколько алкашу дадут. Летай, незримая, летай, В полете вечность коротай, В полете, в невесомом танце, Прозрачнейшая из субстанций, Не тай, летучая, не тай. Болела моя детская душа… Болела моя детская душа: Я утопила в море голыша, Случайно утопила в бурном море. Насмарку лето. Ведь такое горе. Купили паровозик заводной, Но нужен был единственный, родной Голыш – нелепый бантик на макушке. А жизнь, как оказалось, не игрушки. А круг, на котором я плавала, быстро спустил… А круг, на котором я плавала, быстро спустил. Мне лет было мало. Я плавать совсем не умела, А мама не видела, мама на солнышке млела, А я всё барахталась и выбивалась из сил, Пока не нащупала пальчиком правой ноги Спасительный камень в одёжке из скользкого ила. …Никак не пойму я, что в жизни случайностью было, Что Божьим ответом на сдавленный крик: «Помоги!» |
