Однажды, возвращаясь с отрядом из столовой, Савелий медленно брел в конце строя, не замечая наблюдавшего за ним паренька.

Осмотревшись по сторонам, тот поравнялся с Савелием и, не глядя в его сторону, Тихон быстро сказал:

— Тормозни: базар есть! Иди за мной! — И пошел в сторону санчасти, бросая по сторонам быстрые взгляды.

Пожав плечами, Савелий немного подумал и решил пойти.

— Не помнишь меня, Савва? — спросил паренек, когда он подошел.

Говорков поморщился и отрицательно покачал головой.

— В Бутырке!.. В девяносто шестой хате?.. Ну?.. Ты за меня еще в отмазку пошел… Бег в мешках?.. Ну, вспомнил?..

После таких подсказок Савелий, конечно, вспомнил паренька. Они действительно сидели с ним в одной камере во время следствия. Этот паренек пришел позднее его и был вовлечен в одну из тюремных игр. А тюремные игры — это своеобразные испытания, «прописка» новичков, а также обычное развлечение для изнывающих от скуки, томящихся под замком подследственных.

Казалось бы, чего плохого или страшного может быть в таком народном состязании, как «бег в мешках»? Но именно на это и рассчитывали более опытные, прошедшие огонь и воду уголовники…

Появляется, например, в камере новичок, и на него поначалу старательно не обращают внимания, а вечером, как бы между прочим, кто-нибудь предлагает: «Может, развеемся, поиграем?.. Во что?.. Хотя бы в „бег в мешках“… А что, давайте…» После этого записывают всех желающих и обязательно делают все, чтобы и новичок записался…

Сначала все идет по четким правилам: постепенно выбывают проигравшие, но среди победителей всегда остаются и Новичок, и один из числа посвященных в секрет… В конце концов именно эти двое и остаются для поединка, и «главный судья» (один из «блатных» уголовников камеры) предлагает усложнить условия состязаний: надеть мешок, который заменял матрасовку, не только на ноги, но и на голову.

Приз победителя — сахар, собранный всеми участниками соревнования, а побежденного — в пять раз меньше…

Первым мешок надевают новичку и тут же дают в руки подушку, выдвигая еще одно условие: вместо бега оставшаяся пара будет лупить друг друга подушками. Победитель тот, кто нанесет больше ударов по сопернику… Новичок, конечно же, чувствуя подвох, тут же сдергивает с головы мешок, чтобы проверить соперника, но тот стоит с мешком на голове и готов к «бою»… Под градом насмешек сконфуженный новичок напяливает на себя мешок и устремляется на своего соперника, который тем временем сбрасывает с себя мешок и лупит новичка подушкой. Все желающие присоединяются к этому избиению…

Этот паренек, быстро догадавшись, что его провели, сумел сорвать с себя мешок и бросился на обидчиков. Началась серьезная потасовка, и Савелий вступился за новичка….

Камеру, как, нарушителей режима содержания, разбросали по разным этажам, и он больше не встречал этого своенравного паренька…

— Больше ни во что не подписывался? — улыбнулся Савелий.

— Нет, потом все ништяк было, в хорошую хату попал… Окрестили на пятак и на этап… — Он тяжело вздохнул. — Но я не для этого… — Парень помялся.

— Я в ШИЗО баланду таскаю… — Он снова зыркнул по сторонам. — Базар слышал: в ночь выхода Аршина из ШИЗО он к тебе заявится…

— И что?

— Сволочной он, на все способен… Короче, мочкануть тебя хотят!

— Пусть… попытаются! — безразлично ответил Савелий.

— Ты что, не понимаешь? Он же не один придет! Может, кумовьям?..

— Никогда стукачом не был и тебе не советую, понял? — мрачно оборвал Савелий.

— Это я так… от растерянности… Делать-то что? Покалечит он тебя, а то и… Ему что: двенашка впереди, до потолка накинут, и все… Ой, бля… — Он побледнел, глядя за спину Савелия.

— Что? — обернулся быстро Савелий и увидел, как за углом барака скрылось чье-то лицо.

— "Шестерка" Аршина!.. Кранты мне теперь!.. Сразу ему настучит.

— Не штормуй!.. Ну видел, что с того?.. Да будь мужиком!.. Ну стоял. Мало ли о чем базарили! Былое вспоминали… Бутырку!

— Ты Аршина не знаешь, он же по фазе сдвинутый — разбираться не будет… Нет, к Королю надо!

— Что за царственная особа?

— Не слышал? — искренне удивился паренек. — Вор в законе! — уважительно пояснил он. — Уже год здесь… Менты с ним только на «вы»!.. Справедливый! Никого зря в обиду не даст… Перед ним все в ажуре будет!..

— Лично я — перебьюсь! — Савелий хлопнул его по плечу. — А в общем, спасибо тебе, беги!

— Чего там… Заходи, холь с руки будет… На куме спросишь Мити… Чифирнем, картошечки поджарим… Ладно, побежал!.. Будь!.. — Пожав руку Савелия, он быстро пошел в сторону столовой.

СТОЛКНОВЕНИЕ С ЗЕЛИНСКИМ

На следующий день, когда Савелий возвращался с бригадой с работы, его неожиданно окликнул капитан, доставивший их этап в зону. Он стоял среди тех, кто снимал спецконтингент с промзоны. Бригада уже миновала их, направляясь к своему бараку, когда Савелия и окликнул капитан:

— Осужденный Говорков!

Савелий вышел из строя, подошел к нему, остановившись в двух шагах:

— Савелий Кузьмич, восемьдесят восьмая…

— Почему куришь в строю? — оборвал его капитан.

— Кто, я? — растерянно воскликнул он.

— Нет, фабричная труба! — зло рявкнул тот.

— Да я с детства не курю и никогда не курил! — экзальтированно начал Савелий и тут, заметив ехидную улыбку начальника режимной части, нахмурился.

— Я не спрашиваю тебя о твоем детстве! Почему куришь в строю? — повысил голос замкомроты.

— Чтобы ноги не замерзли! — зло процедил Савелий сквозь зубы.

— Так… А чтобы они совсем согрелись, лишу тебя на месяц права пользования магазином! — ухмыльнулся капитан, вытащил из кармана блокнот, ручку, но она на морозе не писала. Подышав на нее, чтобы отогреть пасту, он записал фамилию Савелия и напротив поставил число и наказание. — Иди в строй!..

Савелий посмотрел на него долгим взглядом, усмехнулся и медленно пошел за своей бригадой…

Миновало еще несколько дней. Савелий почти ежедневно задерживался на фабрик и, каждый раз не попадая на ужин, довольствовался лишь куском пайки и сладким кипятком. Почувствовав в этот день тошноту от голода и небольшое головокружение, он решил сняться вместе с бригадой и, чтобы хоть на время прервать мучившее чувство голода, сходить на пшенку.

Приготовив ложку, кусок хлеба, Савелий устало откинулся на кровати, желая отдохнуть до команды завхоза: «Построились на ужин!», — и незаметно уснул… Проснулся он от топота возвращавшихся из столовой осужденных. Матерно выругавшись, сел в кровати. Увидев Бориса, недовольно пробурчал:

— Что ж ты, Кривой, толкнуть не мог?

— А я знал, что ты хочешь идти на эту помойку? Смотрю — спишь, ну и не стал будить… Хотя ты совсем ничего не потерял, что не пошел, все равно не стал бы жрать это пойло из тухлой селедки… Вот, захватил! — Борис вытащил из кармана несколько сморщенных помидорин грязновато-зеленого цвета.

— У сцены бочку выкатили… Давятся, хватают, чуть не дерутся! — Он надкусил помидорину и скривился в противной гримасе. — Кислая, жуть!..

Глядя на него, Савелий тоже поморщился, но все-таки решил попробовать: двумя пальцами осторожно взял помидорину, понюхал и… едва не задохнулся от зловония. Швырнул в сторону и, с трудом сдерживая кашель, вытирая обильные слезы, выдавил:

— Подлюги! Администрацию бы накормить этим дерьмом!..

Подхватив с тумбочки хлеб, жадно занюхал им, отбивая тошнотворный запах, и стал медленно жевать его. Конечно, этот кусочек хлеба не смог насытить, и он решительно поднялся, накинул телогрейку, шапку и решил навестить Митяя: может, действительно чем угостит? При воспоминании о «жареной картошке» у него потекли слюни…

«Локалка» была еще открыта, и он беспрепятственно дошел до столовой, обогнул ее и подошел к входу на кухню. Со стороны кухни был небольшой хоздвор. Пожилой тщедушный зек, с трудом взмахивая огромным колуном, рубил метровые чурки на дрова.