Несколько раз женщина останавливалась только для того, чтобы покормить Савелия да смазать его раны на лице. Во время остановок пес настороженно и ревниво усаживался напротив и хмуро поглядывал за каждым движением хозяйки.

— Ты, Мишутка, не серчай на меня: сам видишь — раненый он и в полном беспамятстве, — сказала она, заметив странное поведение собаки, — понимать должен, поди не маленький… — Она потрепала пса за лохматое ухо.

Большой привал сделали они у еле заметного для постороннего глаза подземного ключа. Пес первым стремительно бросился к источнику и начал жадно лакать воду.

— Ну вот, больше половины пути отмахали, — проговорила женщина и осторожно стащила незнакомца с лошади, уложила поудобнее под развесистой сосной. — Здесь можно и подольше отдохнуть: источник-то целебный! Водочка, как в сказке, живая, ключевая! И горяченькая: градусов под сорок…

Она набрала в опустевший термос воды из источника и напоила раненого. Савелий пребывал в беспамятстве. Разбинтовав его сломанную ногу, она удалила остатки, мази, подтащила безвольное тело парня к источнику и положила так, чтобы больная нога оказалась в воде. И только после этого занялась собой: сняла сапоги и начала полоскать ступни в ручейке от источника. Постепенно усталость в ногах проходила. Она откинулась на спину и задремала. Пес примостился рядом и тоже закрыл глаза, но его уши, осторожно дергающиеся от любого шороха, давали понять, что охрана на месте и находится «в полной боевой готовности»…

Среди стройных сосен Подмосковья, огороженная мощным железобетонным забором, стояла двухэтажная дача, скорее вилла. Красивая кирпичная кладка доходила до самого подоконника первого этажа. Окна огромной стеклянной веранды были задрапированы плотными тяжелыми занавесями. Со второго этажа слышалась музыка, шумные голоса. В одной из угловых комнат никакой мебели не было — на полу был разостлан огромный ковер ручной работы, стены и потолок также были в коврах, на полу валялось несколько круглых пуховичков, на которых возлежал Владимир Андреевич, «вечный кассир», он был обнажен. Рядом с ним, то ли массируя, то ли лаская плотное и достаточно ухоженное для его лет тело, сидела длинноногая молодая красавица лет двадцати…

Не обращая на нее никакого внимания, Владимир Андреевич задумчиво поглядывал на экран видеомагнитофона. Сексуальный фильм, который он смотрел, действовал скорее на его «подругу», нежели на него самого: все больше возбуждаясь, она тяжело дышала и старалась возбудить лежащего рядом мужчину. Однако единственное, чего ей удалось дождаться, это доброжелательное поглаживание по голове…

В этот момент нежно «проворковал» радиотелефон. Закинув руку за пуховичок, Владимир Андреевич поднял трубку и нажал кнопку.

— Да… какого черта… — несколько раздраженно начал он, но, метнув взгляд на свою партнершу, оборвал себя на полуслове. — Хорошо, через десять минут буду.

— Я скоро вернусь, киска! — сказал он, потрепав девушку по щеке. Затем накинул халат и вышел в совершенно незаметную, скрытую за ковром дверь.

Через пять минут он уже выезжал на белом «мерседесе» из ворот усадьбы. Из небольшой будочки, укрытой в тени деревьев, вышел плотный парень спортивного сложения. Взглянув, кто сидит, — кивнул головой. Почти бесшумно железная створка ворот сдвинулась вправо и вернулась на место, когда машина выехала.

Путешествие было недалеким: метров через пятьсот, прямо на обочине дороги стоял милицейский «Мерседес». Владимир Андреевич плавно остановил свою машину за служебной. Из нее сразу вышел сотрудник в форме полковника милиции и сел рядом с ним.

— Ты что, чокнулся, полковник? — раздраженно проговорил Владимир Андреевич. — Я же тебе говорил: не являться сюда, во всяком случае, в форме и на служебной машине! Что за спешка?

— Новости! Новости, Воланд! — тот был явно недоволен полученным выговором. — Две, и обе неприятные…

— Говори! Известные неприятности лучше, чем неприятные сюрпризы!

— Мальчишки наткнулись на труп Варламова…

— Так… Как опознали?

— Случай! Адвокатша одна… помнишь, защищала Говоркова?

— Ну…

— Подробностей не знаю, но она с помощью какого-то калеки опознала его. Но не это главное: она пытается соединить оба дела в одно.

— Пытается или…

— Пока пытается… но…

— Я плевать хотел на твои «но»! — взбеленился «кассир». — Я тебе плачу не за то, чтобы ты думал да гадал, а зато, чтобы действовал! Понял? Что еще?

— Жив или нет бежавший Савелий Говорков, выяснить не удалось! Найден только труп Тихони: разбился при прыжке!

— Слушай, мне очень стала не нравиться твоя работа: то тебе не удалось убрать его в зоне, то труп Варлама находят, то не можешь выяснить такой простой вещи, как жив или нет этот Бешеный…

— Успокойся: все будет как надо, — несколько встревожено ответил полковник.

— Беспокойся ты! И как можно серьезнее: две недели тебе сроку…

— Три! Тайга все-таки…

— Хорошо, три и ни днем больше.

…Сумерки спустились на землю, когда пес, радостно повизгивая, бросился к воротам и, словно щенок, запрыгал перед ними. Женщина откинула несложную щеколду, распахнула широкую калитку и завела лошадь с раненым во двор. Большой бревенчатый дом, обнесенный высоким деревянным забором, выглядел внушительно. Кроме жилого дома, за забором находилось несколько хозяйственных построек: конюшня, сарай для скота с примыкающим к нему курятником, теплица, отдельно стояла небольшая банька, посреди двора — колодец с навесом. Единственным кирпичным строением была «электростанция» — дизельный движок от трактора.

Прямо за домом, выгороженный невысоким штакетником, предохраняющим грядки от домашней живности, спрятался огород. Несмотря на довольно обширную территорию, все содержалось в чистоте: мусор аккуратно сложен в специальных местах, дорожки вымощены ровненькими деревянными срезами и напоминали булыжную мостовую.

Женщина подвела лошадь к крыльцу, осторожно подхватила раненого и втащила в дом. Уложив на кровать, пошла хлопотать по хозяйству. Гнедая кобыла, не дожидаясь ее, уже стояла под специальным навесом и хрумкала сеном.

— Проголодалась, бедная? Сейчас, милая, сейчас! — Женщина завела лошадь на конюшню, быстро и умело сняла седло, уздечку, насыпала в кормушку отрубей и только потом направилась к дизельному движку. Вскоре раздался равномерный стук мотора, и через мгновение на двух столбах во дворе вспыхнул яркий свет. Подсыпав зерна птичьей живности, она подхватила эмалированное ведро и пошла доить пегую, с крутыми рогами корову, давно подававшую голос…

С полным ведром молока она вошла в дом, ополоснула руки и первым делом напоила своего непрошеного гостя парным молоком, наполнила чашку собаки и только после этого сама напилась.

Не передохнув и минуты, она растопила печь и поставила на нее два ведра воды. — В доме быстро стало жарко, и хозяйка, сняв с себя кожаный костюм и нижнее белье, подошла к трюмо и внимательно оглядела свое тело. Она была скорее полной, но тело было упругим, а ноги стройными…

Женщина внимательно осмотрела себя со всех сторон, оценила приподнятые ягодицы, упругие груди, гладкий, не обвисший живот и осталась довольна. Взглянув быстро в сторону незнакомца, она тут же рассмеялась: незнакомец не может полюбоваться ее прелестями, он без сознания и так еще будет очень долго… Она вздохнула, вздрогнула, смутившись от своих мыслей, накинула ситцевый халатик без рукавов, заколола на затылке волосы и преобразилась, словно по волшебству, в совсем молодую девушку.

Она принесла к кровати, где лежал незнакомец, металлическое корыто, наполнила его горячей водой из ведра, попробовав локтем, не горячо ли, добавила холодной воды и начала решительно раздевать раненого.

— Какой же ты, дружочек, огромный! — вздохнула она, с трудом ворочая парня. — А вымыть тебя все же необходимо…