Варя взглянула на пришедшего в себя парня и смутилась.

— Что же это я… Варварой меня зовут.

— Савелий тоже хотел представиться, но не смог.

— Ты, дружочек, молчи пока, сил набирайся!.. Успеешь еще наговориться… Уж извини, что оставила тебя одного, работа такая. Сейчас приготовлю тебе отличного бульона… из рябчиков, по пути подстрелила… Тебе, дружочек, не обижайся, что так пока называю, одна сейчас забота: спать подольше да есть побольше.

Варя все время старалась говорить, чтобы скрыть свое неожиданное смущение. Выдвинув из-за платяного шкафа ситцевую ширмочку, по всему сделанную недавно и на скорую руку, она зашла за нее и стала переодеваться.

Переодевшись, Варя быстро вышла из-за укрытия, поправила выбившийся то-под косынки локон.

Савелий подумал, что хозяйка дома, в сущности, совсем еще молодая женщина. Короткий халатик подчеркивал стройные ноги, на которых он невольно задержал взгляд. Чтобы скрыть смущение и волнение, охватившее его, Савелий прикрыл глаза, а когда открыл их — девушки в комнате уже не было: она гремела на кухне посудой.

Кто же она? Чем занимается? Если судить по обстановке в доме, то она — хорошая хозяйка: везде чистенько, прибрано… Однако непохоже, что она из этих мест: выговор совершенно другой… Но она сказала, что работает здесь. «Работа такая…» Кем интересно, она работает? Верно, что-то по лесной части. С ружьем умело обращается: рябчиков вон подстрелила… по пути… Савелий улыбнулся. На стене, видно, ее муж, а может, брат!.. Во всяком случае, лично Савелию хотелось, чтобы он оказался братом.

Интересно, сколько он здесь валяется? Дня два-три? Возможно, что этот парень с открытой и обаятельной улыбкой уже отправился в милицию! Однако это предположение нисколько не взволновало Савелия: ему было совершенно безразлично! Единственно, чего хотелось, — покоя, и только покоя!.. Чтобы рядом был Мишка! Как здорово! Лучше клички для него и не придумаешь!.. Он снова посмотрел на фото мужчины с бородой: непохоже, чтобы этот парень чего-то мог напугаться. Скорее всего, сам бы сначала все выяснил, а потом и решил: в милицию или еще куда… Его просто, наверно, нет дома. В отпуске?.. Нет, в командировке: в отпуск они бы вместе уехали.

В комнату вошла Варвара и прервала его размышления:

— Ну вот, дружочек, и готов рябчиковый бульон! Ел когда-нибудь?

Савелий попытался улыбнуться, но смог только скривить губы.

— Ничего, понравится! — заверила она и осторожно приподняла подушку повыше, чтобы ему было удобно. Затем взяла со стола тарелку и стала кормить его с ложечки. — Осторожнее, горячий очень… Ну, как? Вкусно?.. Не отвечай, и так вижу, что нравится. А морщился… Савелий едва не поперхнулся, желая возразить.

— Да, шучу, шучу я! — Варя засмеялась. — Поешь — ранами твоими займемся. Уж больно ты тяжелый: с трудом ворочала тебя. Пока закончишь перевязку — намаешься… Сейчас-то вроде, тьфу тьфу, чтобы не сглазить, дело на поправку пошло. И то сказать, пора — две недели в беспамятстве…

Услыхав последнюю фразу, Савелий дернулся и пролил бульон себе на грудь.

— Что, ко всему прочему и ошпариться захотелось? — Варя вытерла ему грудь полотенцем. — Да-да, дружочек, пятнадцать суточек, как с куста… Она тяжело вздохнула и понесла посуду на кухню. Пятнадцать суток! Это надо же! Савелий ужаснулся: он ничего не понимал. Пятнадцать суток находится здесь, и за ним никто не приехал?! Почему? Неужели она не догадывается, кто он такой?

Варя вернулась со своей аптечкой и занялась врачеванием.

— Слава Богу, — облегченно проговорила она, обнажив ногу с шиной. — Прошла наконец чернота!.. Очень боялась я, что гангрена прихватит: антибиотиков мало было. — Варя рассуждала вслух. — Вероятно, трещиной обошлось… Хоть в этом повезло тебе. Мне почему-то не захотелось вертолет вызывать и отправлять тебя в больницу! — Она внимательно посмотрела ему в глаза. — Не захотелось, и все! Решила рискнуть и справиться сама.

Сделав многозначительную паузу, словно для того, чтобы незнакомец мог вникнуть в услышанное, она снова наложила целебную мазь на больную ногу, обложила ее плотной бумагой я прибинтовала шину.

— Грудь пока трогать не будем: пусть покрепче срастутся твои ребрышки, а вот над лицом твоим поколдовать придется, чтобы красу твою, дружочек, поправить немного… — Варя улыбнулась, помакнула теплой водичкой пластырь, чтобы легче отодрать его отлила. Савелий морщился от боли, но мужественно терпел.

— Молодец, с характером мужчина! — одобрительно заметила Варя. — Откровенно скажу: все хорошо, но шрам останется — глубокий порез очень. На Стриженова теперь смахивать будешь… Заметив в его глазах недоумение, пояснила: — Ну, когда он Овода играл… Неужели не смотрел?.. Там еще артист Симонов отца его играл, Монтанелли, кажется, епископа, короче говоря. Хочешь взглянуть на себя? — Она взяла с комода зеркало и наклонила над Савелием.

Сначала Савелий ужаснулся: небритый, исцарапанный весь, но потом улыбнулся. Действительно на Овода похож: через всю рожу шрам, рваный такой, ужас! Еще хорошо, глаз целым остался… Видно, и хромота останется… Савелий поморщился.

— Что, щиплет? — В этот момент Варя обрабатывала рану йодом. — Ничего, сейчас чудо-мазь положу, как рукой снимет… «Чудо-мазь»! Так ее мой муж называл — Егор… — Варя замолчала на мгновение, потом продолжила: — Местный охотник научил его эту мазь варить. А Егор — меня… Давно что-то не видать того охотника. — Она вздохнула, наложила мазь густым слоем да рваный шрам и стянула его в нескольких местах лейкопластырем. — Ну, вот и все! Устал, небось? Вот, выпей бальзамчику и спать… — Варя напоила его каким-то травяным настоем на спирту с горьковатым терпким вкусом, поправила одеяло и пошла хлопотать по хозяйству.

Долго смотрел Савелий ей вслед, затем перевел взгляд на фото мужчины с бородой. Значит, все-таки муж? А что? Красивое, волевое лицо! С таким-то здоровьем во флот или в спецназ…

Ему неожиданно до боли захотелось оказаться на родной «БМРТешке», как они называли между собой их судно… Какие ребята там были! Конечно, разные встречались: иногда совершенно случайные люди оказывались в команде, но таких были единицы, и они сами более одного похода не выдерживали — списывались на берег. Море не терпит слабых, не терпит деляг и ловкачей…

Убаюканный приятными воспоминаниями, а также хитрым бальзамом, Савелий задремал, но вскоре пробудился от странного дребезжащего звука: то ли звонок, то ли какой металлический скрежет? Услышав Варины шаги, он почему-то прикрыл глаза,

Она на цыпочках подошла к Савелию и, убедившись, что он спит, открыла шкаф, взяла трубку радиотелефона. Савелий наблюдал сквозь полуприкрытые ресницы, с тревогой прислушиваясь к тому, что она тихо говорила.

— Колита у аппарата!.. Не слышно? — Она старательно говорила тихо. — Не… знаю… как всегда… Может, аппарат? — Варя обернулась и посмотрела на раненого, но потом решила понаблюдать за ним через трюмо. — Здесь все в порядке! Никаких проблем! Говорю, никаких проблем!.. Побывала на озере Дальнем: краснозобые гагары пока живут там, даже прибавление на четыре птенца. Спасибо, стараюсь!.. Стараюсь, говорю! — Она усмехнулась. — Нет-нет, пока ничего не нужно… Хотя, с почтой пусть белого хлеба забросят и черной икорки, граммов пятьсот. Да, захотелось!.. — Варя снова взглянула в трюмо на своего подопечного. — Помню: следующая связь через две недели, в четверг, в пять часов… Спасибо! — Она тихонечко положила трубку на аппарат, закрыла дверку шкафа и задумчиво постояла, глядя на Савелия. Потом осторожно подошла к нему, наклонилась: дышит ровно, значит, спит. И Варвара вышла из комнаты…

«Значит, связь с городом есть! Почему же она ничего не сказала об этом? Почему ни словом не обмолвилась про Егора?» — гадал Савелий. Еще много вопросов крутилось в его голове, на которые так хотелось бы получить ответы… Может, о нем уже давно все известно и там только ожидают его выздоровления! В больнице могли скорее поставить его на ноги… Собственно, какая разница? Знают — хорошо, не знают — тоже неплохо… Постепенно действие бальзама взяло вер над его тревогами, и он снова крепко уснул.