Эти расспросы продолжались еще некоторое время. С каждым словом мне становилось все легче и легче. Единственный человек, кто на самом деле знал, кто я такой, кто знал меня – был Илий. Но старик умер и я, фактически, остался совсем один. Сейчас же я наконец‑то открывался своему старому другу и боевому товарищу, с которым мы прошли огонь и воду.

– То есть ты хочешь сказать, что тебя призвали боги, чтобы ты помог всеми забытой богине восстановить силы, за тебя в темницах короля заступились Семеро, а вместе с нами путешествовала Бард, потому что она была соглядатаем Матери, которую та приставила к пришельцу? И что ты обрел силу полубога и теперь проживешь почти две сотни лет, первое время почти не старея? И эти пять лет ты жил с Лу как муж и жена, но она решила тебя бросить, потому что ты смертный? И что из твоего мира пришел какой‑то бог, который сейчас угрожает Пантеону и чуть что, тебя отправят вместе с ним на плечах обратно силой Первородной в твой мир? И поэтому Пал дал тебе посох и прядь, на котором целых четыре руны Старших богов?

– Все так.

Сейчас мы стояли в самой глубине сада, среди аккуратно подрезанных осенних яблонь. Орвист окинул меня внимательным взглядом, после чего выдал:

– Чушь! Я тебе не верю! Опять ложь, все время ложь! – вызверился виконт.

– Ах, так! И кто же я по‑твоему?!

– Ты – шаринский шпион и талантливый маг! Вот и все! И Лу тоже маг, как и Энжи. Вы трое были посланы сюда княжеством, а когда тебя поймал король, то тебя перевербовали и теперь ты служишь престолу, иначе шаринцы найдут тебя и спустят шкуру! Отсюда и твои эти непонятные слова, и письмена, которые ты называешь цифрами из своего мира – это просто секретные шпионские шифры! Иначе зачем так стараться научиться писать именно их?! А Лу просто вернулась домой, потому что именно ты – предатель княжества, а у нее еще был шанс покаяться перед Академией и Князем! Вот кто ты на самом деле, Антон Тинт! Или как там тебя зовут!

– А посох? – не унимался я.

– А что посох?! Ты же шаринский маг! Может, сразу несколькими стихиями владеешь, тем же огнем! Вот тебе и посох! Вот так ты и разнес арену в Парте!

Сейчас виконт смотрел на меня с огромным разочарованием. Видимо, он давно пришел к таким выводам и сейчас до конца мне подыгрывал, надеясь, что я ему все же «откроюсь».

Меня такое пренебрежение моей историей взбесило, и я потянулся к виконту, чтобы скользнуть в чертоги разума и показать ему все «напрямую». Там все понятно и ясно, там нельзя соврать. Орвист расценил же мое движение как отчаянную атаку и мгновенно выписал мне мощный хук с правой, который чуть на секунду не оторвал меня от земли и повалил с ног.

В голове шумело, в глазах – троилось, виконт был мощным, как медведь и сейчас злым, как дикий кабан, но я бросился мужчине в колени и повалил его на спину. Пока виконт рычал, сжимая руки на моем горле и пытаясь сбросить – я был легче кило на сорок, но тоже не пушинка – я добрался до его головы и, не глядя на боль в сминаемой гортани, потянулся руками к голове друга.

Вспыхнул белесо‑желтый свет, после чего на месте культи появилась моя правая рука – такой, какой я привык видеть ее теперь в чертогах разума, чуть размытая, будто из чистой силы Лу. Этой вновь обретенной конечностью я смог отбросить руку Орвиста – будто играючи, не чувствуя сопротивления – ею же я прокатил волну покоя по Виконту, чуть снижая градус его ярости, после чего наконец‑то смог схватить мужчину за голову и прижаться лбами.

Я открыл свою душу и стал вливать в сознание Орвиста все, что помнил, пусть и по ускоренной программе – самое важное: мое детство, юность учеба в Москве, свет фар, первая встреча с Лу и Илием… Потом Сердон, Трейл, атака волков, доки Пите, лото, королевские темницы, договор с королем, битва за столицу, безумие, истинная суть Энжи, явление Георы, посох в руке Пала, которым он расколол пол в святилище, битва за Миллер, воскрешение Лу… Все важное, что случилось за последние семь лет тут, в Таллерии, и краткий рассказ о том, кто я и откуда прибыл. Последним потоком видений я показал Орвисту, кто такой Единый и свои сны: корабли Кватта, которые стремятся к берегам Шаринского Княжества. А потом только кровь, крики и запах горящей плоти на многочисленных кострах…

Не сказать, что такая операция – что‑то приятное и простое, особенно, если человек сопротивляется. На некоторое время мне пришлось буквально соединить свое сознание с сознанием виконта, чтобы он точно знал, что это не ментальный морок – а истина, мои воспоминания. Так что сейчас я чувствовал себя так, будто не то, что под грузовик – под бронепоезд бросился.

Я тяжело перекатился на землю и улегся рядом с ошарашенным виконтом, который сейчас зажимал руками глаза, будто у него была светобоязнью, в попытках уложить краткий пересказ моей жизни в своей голове.

– Ты мне чуть челюсть не сломал, кабанина, – еле шевеля разбитыми губами, пробурчал я, ощупывая щеку.

Завтра все лицо будет синим: у Орвиста не кулаки, а наковальни.

– Значит, не шаринский шпион…

– А лучше бы был им, да?

– Знаешь, думаю, да. Лучше бы ты был шаринским шпионом… – пробормотал лежа на спине виконт, все еще пытаясь отдышаться и прийти в себя.

– Мне показалось, или у тебя рука отросла? – виконт сейчас потирал обожженное запястье, на котором отпечаталась моя пятерня.

– Не уверен, – пробормотал я и демонстративно поднял вверх культю.

От рукава ничего не осталось: чистая белая кожа культи выглядывала из‑под обгоревшей ткани, будто кто‑то сунул рубашку в камин, но вовремя достал.

Виконт только глаза закатил – да за что ему все это?! Я не врал, а во время нашей ссоры вскрылся один любопытный эффект, который мне еще предстояло изучить. В момент борьбы с виконтом я обратился ко всем силам, что у меня были: ментальным и божественным и, внезапно, сила Жреца, которая, как я думал, была способна только дарить покой, отозвалась. Что это было? В реальный мир пробилась моя истинная сущность? Лу, когда путешествовала между алтарями, частично теряла свое человеческое обличье и я видел ее именно такой: окруженной бело‑желтым светом. Будто бы она сама этот свет и испускала. Сейчас я смог повторить тот же номер с отсутствующей рукой… Но смогу ли опять? И что мне это сулит? Как долго у меня может быть эта божественная рука? Или рано или поздно я исчерпаю запас жреческих сил и это колдовство станет для меня более недоступным?

Я прислушался к себе и средоточию своей души, в шар которой была впаяна сила Лу – в те места, которые я вырвал и распылил в бездне. Да вроде все на месте, все как обычно. Только чувствую я свою «жреческую половину» сейчас чуть хуже, чем обычно, но с каждым вдохом это ощущение проходит…

Вернулись в дом мы помятыми и, конечно же, как нашкодившие мальчишки, попались на глаза Эдит. Графиня только скользнула по нам неодобрительным взглядом, на секунду задержавшись глазами на моей щеке: она уже стала опухать и принимать синюшный оттенок.

Этим вечером я ужинал в своей комнате один, а на следующий день особо не выходил наружу. Еще через день из города приехал целитель – на плановое латание моего ожога, так что и щеку мне поправили, и от нашей с Орвистом ссоры не осталось и следа.

Сам виконт в это время был занят перевариванием полученной от меня информации. Некоторое время ушло на уточняющие вопросы, после чего де Гранж резюмировал:

– То есть, скоро будет большая война. С Кваттом.

– Ну, не так чтобы скоро, – ответил я, старательно выводя в самопальных папирусных прописях пятерки, – но при нашей жизни так точно. Я не знаю, как далеко простираются эти видения, хотя Оранса говорила, что становится неспокойно.

– Оранса? Ты и с покровительницей моряков успел познакомиться?..

О событиях последнего года я Орвисту ничего не передал, так что о визите богини попутного ветра он был не в курсе.

– Да, Оранса. Ты ее наверное не помнишь. Старпом на корабле, когда мы плыли в Ламхитан.

– Так там старпомом мужик был, – не унимался виконт.