Морок был краткосрочный, так что я, не глядя, что делает за моей спиной виконт, рванулся вперед, в прыжке падая на пол и пытаясь перекатиться по полу на случай, если на звук полетят оставшиеся два болта. Орвист повторил мой маневр и мы, будто два броненосца, покатились по каменному полу, на ходу вскакивая на ноги и переходя на бег.

Не знаю, что мне помогло, но последние два арбалета так и не выстрелили и мы с гвардейцем врубились в простую баррикаду, которую построили последние выжившие защитники особняка. В два удара посоха я разметал поломанную мебель и обрушил свое оружие на ближайшего ко мне арбалетчика, который до сих пор держался за глаза и так и не достал меч. Орвист в это время тоже орудовал мечом, стремительно сокращая количество живых на отдельно взятой площади.

Я высматривал расшитый золотом и серебром герцогский камзол – дабы не зашибить в горячке боя потомка вороватого главнокомандующего армией, но перед нами были лишь солдаты. Через минуту бой затих и я прислушался, пытаясь остатками магических сил нащупать душу молодого герцога.

В комнате в конце коридора хлопнули ставни и мы с Орвистом, думая, что Регон решил сбежать, рванули на звук. Внутри нас ожидала непримечательная картина: герцог лежал лицом вниз, а его голова была почти отделена от тела мощным и глубоким ударом по горлу. Под трупом уже растеклась лужа крови. Лицо молодого человека – он реально был юн, лет двадцать, не больше – выражало досаду и удивление. Я еще заметил, как бы мимоходом, что сын Регона был не похож на самого герцога. Тонкий и стройный, полная противоположность мощному толстяку‑отцу. Только такая же посадка глаз, да нос выдавали в нем близкого родственника покойного главнокомандующего. Видимо, пошел в мать.

Орвист выглянул за окно, но ничего не разглядел. Сейчас была глубокая ночь, луну закрыли облака, и в этой темени разглядеть что‑то не представлялось возможным. Убийца молодого герцога выполнил свою задачу – не дал мне взять в плен «языка» – и растворился в ночи.

Наша кровавая жатва завершилась. Дальнейшая инспекция поместья показала, что из живых тут осталась только пара кухарок и конюх, которые еще в начале заварушки попрятались по углам в своих комнатах в крыле для прислуги.

Пока Орвист делал внушение оставшимся в живых гражданским, я наконец‑то отправился в подвал, где, как я чувствовал, держали Лу. Ее сознание, лишенное магических сил, было совсем слабым, а из‑за ослабленного заклинания, которое связывало нас с ней воедино, я и вовсе ее почти не чувствовал.

Кое‑как распахнув дверь в подвал, я подхватил стоящий у входа масляный светильник, зажег его, выбив искру ножом, и пошел вглубь, в поисках тюремной камеры.

Нужную комнату я нашел в самом конце коридора. Аккуратно поставив лампу на пол, я отодвинул проржавевший засов – зачем тут сложные замки, если можно отделаться простым механизмом – и толкнул увесистую дверь внутрь.

Камера была тесной, больше похожей на карман. В самом углу, на куче какого‑то тряпья, отвернувшись к стене, лежала Лу. Девушка не отреагировала на поздний визит, не желая тратить свое внимание и силы на палача, только напряглась.

Я аккуратно подошел ближе и тронул ее за плечо.

– Привет, это я.

От прикосновения и моих слов богиня вздрогнула и, медленно повернувшись, будто не веря в происходящее, обернулась.

По плескавшейся в фиолетовых глазах богини надежде и недоверию я понял, что она меня давно похоронила, ведь я не должен был выжить после того, что с ней делали палачи. Меня некому было исцелить. Глядя на меня, как на привидение, Лу провела ладонью по моей залитой чужой кровью щеке. Я невесело улыбнулся, представляя, на кого был сейчас похож. Ничего не говоря, я скинул окровавленную и порванную в нескольких местах куртку, чтобы прикрыть наготу, после чего подхватил почти невесомое после перенесенных пыток и голода девичье тело на руки, и вынес богиню из камеры.

Лу ничего не говорила, просто вцепилась тонкими пальцами в мою рубашку и плечи, будто не веря, что я настоящий и на самом деле здесь.

Я только крепче прижал ее к себе. Нужно было найти для нее какую‑нибудь одежду и потом выбираться отсюда. Если убийца молодого герцога слишком быстро доберется до своих хозяев, у нас могут быть проблемы. Мои магические силы иссякли, Орвист тоже еле держался на ногах, хоть и не подавал виду. В вертикальном положении виконт оставался только благодаря нечеловеческой силе воли и пройденному в гвардии обучению – стоять до последней капли крови, а потом еще чуть‑чуть.

Но все это было на втором плане, потому что сейчас, ощущая прижимающуюся ко мне Лу и вес ее тела на своих руках, я наконец‑то почувствовал себя на своем месте. Чувство пустоты и незавершенности, которое преследовало меня с момента выезда из Пите, когда король отослал меня в жалованное поместье, улетучилось.

Я и моя богиня снова были вместе.

После спасения Лу нам пришлось залечь на дно.

К тому моменту, как мы выбрались из поместья, уже забрезжил рассвет, так что мы еле успели вернуться в доки.

Все это время Лу механически переставляла ноги, путаясь в сапогах не по размеру. На богине было платье с чужого плеча, и сейчас она выглядела крайне нелепо, даже какой‑то незнакомой, если бы не рукоять меча у нее за плечом – Орвист нашел остатки одежды Лу и ее оружие в одном из помещений темницы. Мы совсем не разговаривали. Двое залитых с головы до ног кровью вооруженных мужчины и странно одетая девушка были еще той компашкой, даже по меркам трущоб крупного портового города.

Нам с виконтом пришлось снять с себя все, вплоть до белья и сложить в один мешок, который потом мы думали сжечь или утопить в море. Шансов отстирать уже буро‑коричневую, засохшую кровь в таких количествах не было, да и посмотрел бы я на ту прачку, что возьмется за подобную работу и не позовет в тот же миг стражу.

Когда мы оказались в нашем номере – на постоялый двор нас пустил заспанный слуга – то первым делом стали собирать вещи. Надо переодеться и срочно менять место дислокации, потому что за нами могли проследить. Решили, что останемся в Миллере, но переберемся в более благополучный район, поближе к мастеровым. Сыграть в писца у меня больше не выйдет – я принес свои волосы в жертву Палу, и сейчас у меня было кривоватое «каре», волосы из которого постоянно норовили залезть в глаза, да и вообще, мешались.

Я уже думал обрить голову наголо, но Орвист остановил меня: лысый барон с посохом за спиной был бы еще более диким зрелищем. Пришлось мириться со своей непривычной прической.

Лу тихо сидела на углу топчана, и наблюдала за нашими сборами. Виконт выудил для девушки немного сыра и вина из наших запасов, что мы держали под кроватью, так что сейчас она была больше сосредоточена на поглощении этой простой пищи, чем на чем‑либо еще.

Во время сборов я поймал себя на мысли, что мы с виконтом шли спасать Лу, даже не задумываясь, что будет дальше. Я настолько зафиксировался на этой задаче, что не строил дальнейших планов, а Орвист, как хороший солдат, просто следовал в моем фарватере. В итоге сейчас мы были похожи на двух придурков, которые толкались в маленькой комнатушке, пакуя сумки.

Когда я укладывал перевязь с подавляющими ментальную магию травами, богиня даже немного вздрогнула, но быстро взяла себя в руки. Мне не хотелось думать о том, что она пережила в застенках: захочет, расскажет сама. И я не был уверен, что так уж и хочу до конца знать, через что прошла Лу, пока была в плену.

Когда вещи были собраны, мы уже было двинулись с Орвистом на выход, но тут я понял, что выходить с Лу в таком виде в город – затея на три с минусом, даже не на крепкую троечку. Так что пришлось оставить ее и виконта в комнатах, а самому бежать на торговые ряды и к мастеровым. На улице было уже светло и первые лавочники должны уже раскладывать свой товар. Надеюсь, я смогу подобрать богине что‑нибудь из одежды.