– Зря ты так относишься к дару Первородного. Я понимаю, почему ты боишься посоха, почему боишься пользоваться мощью Сиятельного Воина, но зря ты его отталкиваешь. Пал всегда честен и прям, но еще он горд и даже свиреп. Не зацепи его слишком сильно, иначе придется поплатиться: он отвернется от тебя, недостойного его благодати, в самый неподходящий момент.

Вот эти слова богини были важны. И в самом деле? Ну да, подставил меня Пал с этой прядью, но ведь он дал мне и силы, и возможности. Которыми я во всю пользовался во время войны. А в чем суть любого столкновения? Зачем вообще люди сражаются? Если говорить очень просто – чтобы принудить другую сторону к миру на своих условиях. А каковы эти условия – это уже другое дело. Так может, ради сохранения мира мне стоит чаще демонстрировать ту мощь, что даровал мне сын Матери?

Но вместо вопросов о Первородном я спросил другое. Что меня на самом деле волновало.

– Ты знаешь, почему она ушла? Почему Лу больше не откликается на зов, который сотрясает даже бездну?

Оранса только печально покачала головой.

– Даже если бы знала, то не сказала бы, Антон Тинт. Потому что это касается только тебя и твоей богини. И нет, я давно не видела Лу, ее мало кто вообще видел, она всегда была сама по себе.

Ответ богини ветров меня опечалил. Значит, даже боги не в курсе, что произошло. Во всяком случае, не боги малого круга. У меня есть еще пара «номерков в записной книжечке», но выходить на связь с Калитой или Софом по такому вопросу мне очень не хотелось. Незачем. И так Старшие слишком много участия принимали в моей судьбе ранее. Хватит.

– И что, мы так и поплывем до Ламхитана? Как к тебе теперь обращаться?

Богиня опять рассмеялась.

– Ну, уж нет! Теперь я покину этот корабль! Дальше сами, и так задержалась, но уж очень интересно было, почувствуешь ли ты бога во плоти рядом с собой, или же нет. Почувствовал, причем почти сразу же – просто не слушал себя, отмахивался. Слишком много в тебе влияния Софа, жрец, слишком много! Иногда тебе стоит доверять и порывам Воина в своей душе. Жизнь станет проще. Нет, я уйду, но ветра оставлю. Так сказать, для простого и легкого пути в южное королевство. А вот обратно – уже сам. Я тут тебе помочь не смогу.

Я не стал спрашивать, почему Оранса не хочет прокатить меня с ветерком, когда, как я надеюсь, я буду сопровождать принцессу Санию в Клерию. Да и не уверен, что хотел знать. Боги сами себе на уме – это я уяснил. К сожалению, уроки эти были очень горькими, особенно последний, что преподнесла мне Лу.

Пока я размышлял, богиня лениво потянулась и будто бы приняла какое‑то окончательное решение. Видимо, собралась уходить.

– Запомни, жрец: меньше думай! Пал не просто так оставит тебе эту прядь. Не из одного озорства, во всяком случае, хотя о первородном ходят среди богов разные разговоры. Нет, он увидел в тебе инстинкт воина, который ты всю жизнь отрицаешь. Не надо так. Сейчас ты остался один, Лу к тебе вряд ли вернется. Хотя я не представляю, чего стоило малютке проигнорировать тебя – мы же чувствуем зов Истинных намного сильнее, ты бы знал… Ладно, бывай.

Я даже рот не успел открыть, как поднялся порыв ветра и улыбающаяся Оранса просто исчезла. Растворилась, как дымка.

Позерша, точно рисовалась перед смертным.

Я только покачал головой. Это был очень странный разговор и вообще, очень странная ночь. С уходом божества что‑то незаметно изменилось, но изменилось фундаментально. Корабль потерял свою монолитность с командой: стало как‑то шумнее и бестолковее. Я сразу почувствовал, как рулевой потерял ветер и сейчас искал воздушный поток.

Он его найдет. Я верил, что Оранса напоследок оставила нам поток, чтобы вся флотилия дошла до берегов Ламхитана без каких‑либо проблем. Ну а дальше, как и сказала богиня – уже сами.

В одном божество попутного ветра, которому молятся моряки, было неправо: я не был один. Прямо сейчас, в нашей коморке, тихо похрапывал Орвист. С нами плыл его отец, правда, граф пересел на другой корабль в паринийском порту – купеческий, более просторный и комфортный, хоть и не такой надежный в случае шторма.

Рулевой наконец‑то поймал нужный градус, и все три паруса натянуло от воздушного потока. Если все будет хорошо, то уже через три недели мы будем подниматься к Парте по водам Рисса. И как только моя нога коснется земли столичного порта, начнется моя дипломатическая миссия.

Я в последний раз бросил взгляд на натянутые ветром паруса и пошел обратно, в свой закуток. Почему‑то мне казалось, что после разговора с Орансой мне больше не будут сниться кошмары. Разговор у нас вышел сумбурный и бестолковый, но она все равно дала мне часть ответов на мучавшие меня вопросы. И если корабли из Кватта – лишь возможный вариант будущего, который я почему‑то вижу вместе с богами, то мне нужно будет сделать все возможное, чтобы Сания стала женой Кая Фотена и королевой Клерии. Потому что всех нас ждут тяжелые и сложные времена, наполненные кровью, страданием и дымом костров. Мне жить в этом мире, я должен сделать все, чтобы его сохранить.

О том, что Матерь все эти годы искала способ, как бы посадить Единого мне на горб и отправить нас обратно, в мой родной мертвый мир, думать не хотелось. Все же, Таллерия стала мне домом, пусть рядом больше и не было Лу, но теперь это мой мир.

Наша флотилия прибыла в Парту за два месяца, как я и рассчитал. Причем почти треть этого срока мы медленно, с помощью бурлаков и весел поднимались вверх по течению реки Рисс, вокруг которой была сосредоточена большая часть цивилизации.

Климат тут был субтропический, даже ближе к тропикам. По ощущениям – как в Турцию попал. Если в Клерии сейчас только‑только в свои полные права вступала весна и начинались по‑настоящему теплые дни, то в Ламхитане уже было реально жарко, градусов двадцать, не меньше. Насколько душно тут будет в середине лета, даже представить было сложно. Надеюсь, я не буду потеть как свинья, потому что выйдет немного неловко.

Так как теперь мы шли своим ходом, без ветра, то и на ночь корабли частенько причаливали у берега, благо, ширина Рисса позволяла. Это была огромная полноводная река размером, как мне казалось, с Волгу. Окружающий пейзаж радовал глаз: небольшие поселения у берега, речные рыбацкие поселки, какие‑то города. Жизнь вокруг кипела, била ключом. Вдали от реки, когда мы подходили к берегу, виднелись какие‑то лесонасаждения, но с палубы я не мог понять, были ли это натуральные леса, либо же просто зеленые линии межевания полей и лугов, чтобы южные ветра не выдували почву.

По словам моряков, протяженность Рисса поражала воображение: больше восьми сотен лиг, если подниматься к самому верховью реки, которая берет свое начало где‑то в степях Нельской Короны. Полную же силу водный поток набирал именно на территории Ламхитана. Тут, на юге, река достигала своей максимальной ширины и наполнялась водой, превращаясь в мощную артерию, которая питала половину королевства.

Севернее, ближе к границе с Бреннской Республикой, на территории королевства было еще две большие реки: Боли, с почти равнозначным ею притоком в виде реки Асраи, которая впадала в главное русло совсем недалеко от морского берега, и река Колимпа, которая протекала у самой границы с Бренном.

Все три потока были судоходными, чем пользовались торговцы и путешественники. Местные жители активно зарабатывали тем, что нанимались ночными гребцами – когда основная команда отдыхала, либо же шли в бурлаки. Последняя профессия была весьма востребована как минимум на берегах Рисса, пусть сама река и была достаточно спокойной, но время – деньги, а ламхитанцы предлагали свои услуги по весьма приемлемым ценам.

Часто использовались и волы, и конная тяга. Все это позволяло сэкономить гребцам силы и ускоряло движение корабля до темпа среднего шага – до двух с половиной, а с конной тягой до трех с половиной лиг в час. Весьма приемлемо, учитывая, что в открытом море наша скорость редко превышала шесть лиг.