Нет, конечно, бландское судно, на котором плыли мы с Орвистом, могло идти и быстрее, особенно при поддержке Орансы, но вот бочкообразные торговые суда, которые были с нами в одной флотилии, имели более скромные характеристики в плане ходовых качеств под парусом.

В итоге, на реке мы провели почти три недели, пока вдали не показалась величественная Парта.

Если северные берега Клерии были достаточно крутыми, и многие порты ставились в стратегически удобных местах из‑за близости Бланда – в узких бухтах, которые позволяли закрыть порт двумя фортами, то у ламхитанцев такой проблемы не было. Издалека Парта напоминала огромный мегаполис, который раскинулся на правом берегу Рисса и в ширину достигал, на глаз, лиг пять‑шесть. Город был лишен стен: враги до столицы Ламхитана, по легендам, в последний раз доходили в глубокой древности, еще во времена войн с магическим культом Крови, который подмял под себя почти всю Таллерию. Хотя, тот же Орвист в эти легенды не верил и сам культ Крови называл детской сказкой, которую рассказывают маленьким мальчикам перед сном, когда те клянчат какую‑нибудь героическую историю о доблестном Пале.

На левом берегу Рисса тоже виднелись какие‑то поселения, но, как я понял, это был скорее город‑спутник или торговый хаб, чем реальное продолжение столицы. Да и управление разделенным на две части города, когда между левым и правым берегом был тот же пяток лиг – та еще задача, даже если у вас есть моторные лодки.

Моя первая догадка оказалась верна: часть нашей флотилии отвернула к левому берегу. Это были корабли, груженые простыми товарами, такими как шерсть, северные зерновые, изделия из древесины и металла, бочки с соленьями и снастями.

Часть каравана же, которая везла оружие, соль, готовые ткани и так далее – отвернула на правый берег, к столице. Туда же направились и мы.

Когда моя нога коснулась причала Парты, я окончательно осознал, насколько далеко оказался от ставшей уже родной Клерии. Вокруг звучал непривычный ламхитанский говор. Лу в первую нашу встречу накрепко вбила в мою голову только клерийский, который был максимально распространен на северо‑востоке Таллерии, а вот с прочими языками было плохо. К моему счастью, падшая Клерийская Империя в свое время оказала влияние и на южное королевство. В Ламхитане был билингвизм и кроме родного для местных языка, тут говорили на южном варианте клерийского, который отличался примерно так же, как русский от болгарского или сербского. Иногда смысл ускользал, но если собеседник говорил медленно и сопровождал свои слова жестами, то основную суть уловить было можно. Так что через месяц или два в местном языковом окружении, и я начну говорить вполне бойко и четко, тут все было предсказуемо.

– Слушай, а почему вообще все говорят, что Ламхитан закрыт от внешнего мира? Вроде же цветущее королевство, жаркий климат, урожай дважды в год можно собирать… – спросил я Орвиста, когда мы уже причаливали в речном порту Парты.

Виконт покачал головой и загадочно ответил:

– Сейчас увидишь, Антон, сейчас увидишь.

Наконец‑то корабль пришвартовался, трап был спущен и местные грузчики хлынули на палубу – разгружать судно. Мы с Виконтом кое‑как прощемились мимо юрких смуглых мужчин, которые были нам в лучшем случае, по плечо, и спустились на берег.

Не успел я и глазом моргнуть, как из ниоткуда в нашу сторону вырулил отряд стражи: восемь бойцов в блестящих чешуйчатых доспехах и с длинными копьями, которые сейчас смотрели в небо. Нас мгновенно взяли в кольцо, а оружие угрожающе чуть опустилось, мол, не дергайтесь, или мы быстро сделаем из вас шашлык.

Я таким «теплым» приемом был озадачен, а вот виконт, который был подготовлен лучше, чем я, выудил из тубуса две грамоты, на которых стояли печати короля Кая Фотена.

– Послы Клерийского Престола, виконт де Гранж, наследник рода де Гранж, и барон Тинт, – сказал он и протянул бумаги одному из стражей.

Ламхитанец, сверкнув глазами, быстро взял бумаги и пробежался глазами по грамоте.

– Жетоны показать, – коротко, будто пролаяв, скомандовал стражник.

Мы оба послушно выудили из‑под одежды наши регалии. Орвист – малый графский жетон, а я – свой баронский. То‑то виконт прожужжал мне все уши на тему этого символа власти, трижды заставил перепроверить перед отправкой, взял ли я его с собой.

Примерно ту же процедуру сейчас проходил граф де Гранж, с которым следовало и несколько персональных слуг. В общей сложности наша официальная делегация насчитывала пять человек.

Когда формальности были «улажены», хотя это было похоже больше на взятие в плен, чем на встречу официальных лиц дружественного государства, нас пятерых согнали в кучу и, окружив, повели к двум крытым повозкам, в которые были запряжены низенькие крепкие лошадки. Оружие у нас изъяли: мечи потребовали сдать сразу же, та же участь постигла и мой посох. Все колюще‑режущее было передано одному из стражей, который аккуратно нес наше оружие в руках.

– Вещи привезут, садитесь, – все так же коротко скомандовал старший стражник и указал кивком головы на повозки.

Я с де Гранжами устроился в первой, а слуг и личные вещи, которые мы несли в руках – погрузили во вторую повозку.

Как только мы оказались в коробке импровизированной «кареты», один из стражников ловко запрыгнул на козлы и хлестнул пару лошадок, которые чуть с ленцой, но потащили вперед наш транспорт.

Короче, это явно было похоже на этапирование преступников, а не на встречу посольства.

– И что, тут со всеми так или только с послами? – тихо спросил я у де Гранжей.

– Да что ты, Антон, все хорошо, – ответил Бренард, который сейчас протирал тонким платочком потный лоб, так как его парадный камзол оказался не по погоде теплым, – если бы не грамоты, тебя бы насадили на пики и дело с концом.

Я только покачал головой от такого гостеприимства. Видимо, ксенофобия в Ламхитане просто зашкаливала. Не любили тут чужеземцев.

– А если бы я, скажем, перешел где‑нибудь вдали от дорог границу? Что тогда?

– О, каждый встречный мужчина бросал бы тебе вызов, пока в итоге тебя бы не прирезали в очередной дуэли, – спокойно ответил Бренард. – Так что никто дальше, чем на пятьдесят лиг вглубь Ламхитана продвинуться не может.

– И вы все равно торгуете с ними?

– Ну конечно. Они хорошо платят за металл, оружие, северную рыбу и китовый жир. Шерстяные ткани тоже берут, зимами тут по ночам холодно, причем холодно премерзко.

– А покупаете что?

– Ну, сушеные и отварные фрукты, прочие сладости, редкие породы дерева, местную муку, крахмал, да много чего… Но в основном, это что‑то простое. Свои инструменты и механизмы они не продают, а жаль. Но в Ламхитане собирают по два‑три урожая в год, так что есть, чем торговать. Например, у них очень чистое стекло, не чета нашему. Но вот с металлами проблема, так что очень многие слитки из земель Тиббота грузятся на корабли и отправляются сюда, на юг, – пояснил Бренард.

Добрались до дворца сравнительно быстро – меньше, чем за полтора часа.

Через небольшие узкие окошки, которые больше были похожи на отдушины – чтобы пассажиры не задохнулись – я рассматривал улицы Парты. Вокруг было многолюдно, но наша маленькая процессия рассекала людской поток, будто нож. Никто не рисковал преградить дорогу вооруженной страже. Я видел толпы людей в пестрых и ярких одеждах, которые спешили по своим делам. Было и множество обритых наголо рабов: волосы были прерогативой воинов и свободных людей, причем брили головы даже женщинам, которые носили на лысых черепушках плотно завязанные платки. Очень много людей были с оружием на поясе: с кинжалами или короткими широкими мечами, которые выглядели, как плод любви гладиуса и мачете.

На самом деле, учитывая местный климат, я даже в чем‑то завидовал этому подневольному люду: сейчас, сидя в маленькой коробке с двумя мощными де Гранжами, очень хотелось раздеться догола и тоже побрить голову. Чтобы было не так жарко.

Утирая ладонью пот, который заливал глаза, я усмотрел и нескольких вельмож, в чьих волосах было заплетено по несколько тонких косичек – по числу одержанных побед в ритуальных дуэлях или убитых на войне солдат противника.