Правда, почти моментально на нее навалился пресс жреца и она отключилась… А когда пришла в сознание, все уже кончилось. Ей пришлось кое‑что рассказать счетоводу, после чего они спешно сбежали из города…

Через силу шагая в конце их строя, Риса все больше и больше убеждалась в том, что Антон участвовал в обороне Пите больше десяти лет назад. Тогда, когда погибли ее братья. Учитывая, что шанс встретить сразу двух менталистов с клерийским говором был равен примерно нулю, девушка быстро сделала правильные выводы.

Именно эта отмеченная Палом и обласканная богами скотина убила ее братьев во время войны между Клерией и Паринией.

Политические мотивы Рису интересовали слабо, но вот у магов был свой кодекс чести, если так угодно. У любой школы были свои запретные секции знаний, методы применения магии настолько жестокие и неприемлемые, что сожжение человека выглядит вполне себе нормально. Маги воды избегали прямого обезвоживания противника в бою, потому что это ужасная и мучительная смерть. Такой волшебник часто изгонялся из легиона без права восстановления в статусе боевого мага. Магам воздуха не стоило создавать в легких пустоту, вытягивая дыхание, земли – извлекать металлы из тела, которые были в каждом человеке в небольших количествах. Магам огня запрещали кипятить кровь своих противников.

Эти и некоторые другие практики признавались варварскими и осуждались магическим сообществом. Маг – повелитель стихий, должен выходить на бой с высоко поднятой головой и сражаться, как должно, а не опускаться до уровня животного или палача, который наслаждается мучением своего противника.

Маги разума в принципе были вне закона. Подлые мрази, которые работали на недоступной для всех прочих плоскости бытия, на изнанке мира, их не просто так истребляли и порабощали. А маг разума, который устроил массовую бойню с помощью своей силы… Он не имеет ничего общего с нормальным человеком.

О том, что Антон был необразованным животным говорило и то, что он доверил ей, Рисанриэль, нести столь грозное оружие. Так уверен в собственных силах и ни во что ее, мага огня и выпускницу академии не ставит? Он же старше ее в лучшем случае лет на пять‑шесть, по нему видно. Так что он о себе вообще возомнил?

Когда они наконец‑то дошли до Крамера и Риса смогла немного передохнуть, девушка окончательно для себя решила: она должна очистить мир от этого менталиста. Он ничего не сможет противопоставить ей, пока у нее в руках будет этот меч. Его не спасет ни дар Пала, ни его странный посох. Записей о магах разума в Академии хватало, а в один из годов обучения им даже читали исторический курс о том, как сражались волшебники древности. В том числе и против животных‑менталистов. Для того чтобы нырнуть на изнанку мироздания, им нужно время, а чтобы дотянуться до души жертвы – подойти поближе. Так что лучшей тактикой сражения с таким колдуном было принять бой на открытой местности и просто не подпустить мага близко. Да, он может насылать мороки, но пока он далеко – навредить менталист не сможет. А против огненных лезвий, что может творить Рисанриэль с помощью этого меча, счетоводу не поможет даже его странная рука. Она более‑менее поняла, на что он способен, там, в Осфилде.

Решено. Сегодня же она его прикончит. Отомстит за братьев и сделает Таллерию безопаснее, ведь пока по миру гуляет свободный менталист такой силы, он может натворить всякое.

Осталось только найти дощечку и стило: надо выманить его на какое‑нибудь поле, где Риса сможет развернуться во всю мощь. Например, за городом. Они как раз проходили подходящий для их битвы пустырь, на котором она сможет держать Огненного Барона на расстоянии и при этом не бояться сжечь город.

Перво‑наперво я справился, где в городе живет лучший маг воды, который специализируется на целительстве. Не сказать, что я планировал обращаться к нему за услугами или калечить дурную девчонку, но чем Семеро не шутят, может, придется. После этого мы с Лу сразу же отправились за город – как раз уже смеркалось.

Рисанриэль ждала меня на пустыре, который мы проходили буквально несколько дней назад. Двести на пятьсот шагов, тут когда‑то рос лес, который вырубили городские жители на строительство своих домов, да и вообще, чтобы был достаточный обзор. Волшебница стояла у самой опушки, с другой стороны поля, а в ее руках тускло поблескивала сталь меча Пала. Или технически это уже не было оружием бога Войны? При следующей встрече с Энжи надо будет этот вопрос уточнить. Я почему‑то был уверен, что богиня артистов еще не раз удостоит нас визитом.

Пусть на дворе стояла осень и уже было холодно, но я все же оголился по пояс. Слишком уж хороша была та куртка, что я выбрал. Остался в одних штанах да крепких сапогах, которые отлично сидели на ноге.

– Слушай, может не будешь рисковать? – прямо спросила Лу.

Я немного помолчал, обдумывая ее слова. Очень хотелось попросить богиню нырнуть сейчас в бездну и просто вырубить глупую магичку, которая возомнила себя спасительницей мира или мрачным мстителем, не знаю, что там творилось в ее голове последние двенадцать часов. Но нельзя.

– И кто из нас понесет меч Пала? – ответил я вопросом на вопрос.

– Думаю, ты справишься.

– А вот мне кажется, любовь моя, что не справлюсь. Мы оба понимаем, что как бы не была сильна Риса с этим клинком, ты всегда сможешь ее остановить. А вот справишься ли ты со мной? Я с тобой – точно нет.

Я был серьезен и сейчас очень хотел, чтобы Лу меня поддержала. Я был опытным воином, по уши накаченным божественными силами и вооруженный двумя артефактами. Получить еще и третий, который непропорционально увеличивает мощь своего владельца? Возможно, еще и проклят? Я на такое точно не подписывался.

Только в самом мрачном кошмарном сне я мог себе представить ситуацию, в которой ко мне в руки попадет столь грозное оружие. Перчатка Пала изменила меня, сделала жестче, расчетливее. Окончательно ушла из меня юношеская романтика и мягкость души, остался только холодный разум. Возможно, я и затеял всю эту канитель со спасением и эвакуацией магиков из Шаринского Княжества, просто чтобы доказать самому себе, что я все еще человек, а не бездушная игрушка богов.

Лу поддерживала меня в этом, понимала это бремя силы, которое давило на мои смертные плечи и мозги ежеминутно. Очень просто жить, когда ты высший хищник и справиться с тобой могут только боги: в этом мире все можно было решить силой, и если бы я был безумен и тщеславен, то, наверное, захватил бы клерийский престол. Или трон любого другого государства. Несогласных – в расход, остальных – на короткий поводок. О том, как брать заложников и вынуждать людей делать то, что мне было бы нужно, я знал по методам подобного воздействия из прошлой жизни. Десяток‑другой лет и я бы воспитал благородных заложников в духе безоговорочной верности лично мне, и уже бы правил, опираясь не только на божественную мощь, но и на их поддержку.

Да, все это было осуществимо. Я даже четко знал, что и в какой последовательности я бы стал делать. И вот это пугало. До дрожи в коленях пугало то, что в один прекрасный день я могу проснуться и подумать «а почему бы мне не стать кровавым императором всея Таллерии?», а потом начать воплощать этот план в жизнь.

Мой удел – держаться в тени. Выход на первые роли ничем хорошим закончиться не может, а если я хочу прожить отведенный мне срок с Лу, да сделать этот мир лучше, то стоит до последнего хвататься за те осколки человечности, что еще остались в ошметках моей души.

Риса запуталась. Даже сейчас, через такое расстояние, я ощущал, как метались ее мысли и чувства. Маленькая одинокая девочка, толку, что ей было уже двадцать пять – она всю сознательную жизнь провела в стенах Академии – сейчас изо всех сил пыталась оправдать свое существование. Сначала ей надо было спасти древний артефакт, не дать жрецам Единого добраться до столь мощного оружия. Эта задача, что была поставлена ей покойным мэтром Нагалем, была выполнена. И внезапно Рисанриэль как‑то потеряла цель. Смысл своей жизни. Боевым магом в легионе княжества ей уже не стать – нет ни легиона, ни княжества. Артефакт она вывезла, мэтра, который столько лет вел и наставлял ее – не стало. Мы даже не похоронили старика, просто оставили его тело гореть в подожженном Рисанриэль доме.