Дверь бесшумно открылась, мы проскользнули внутрь, после чего она так же тихо закрылась. Никакого тебе стука или громкого оглашения, что в святая‑святых пожалуют гости.

В покоях Кая я бывал нечасто, мы обычно решали наши дела, да и выпивали в его кабинете. Там как‑то лучше думалось. Покои же отводились для полуофициальных аудиенций или задушевных бесед с теми же послами или вельможами, которых нужно было срочно задобрить королевским вниманием.

– Антон! Орвист!

Король светился счастьем, как начищенный самовар. Я как‑то незаметно оказался в объятиях Кая Фотена, такой же чести удостоился и немного обескураженный виконт.

– Ну чего вы такие кислые?!

В комнате, кроме короля, была чета де Шонц‑Вилен. Так сказать, сбор узким кругом ограниченных людей в одном месте.

– Все поняли или надо объяснять? – прямо спросил Кай, глядя на наши кислые мины.

Да чего уж тут не понять, король просто повесил на двух уже «мертвых» поданных всех собак, а сам остался стоять в белом пальто.

– Поняли‑поняли, – сказал я за двоих, – но объяснить все равно придется.

– Значит, объясним, – включилась в разговор Вила.

– Обязательно объясним, – повторил вслед за графиней король, – виконт, садись. Антон, к нам еще присоединится попозже Сания, надо будет ввести ее в курс всех наших с тобой дел. Она уже начинает зарабатывать определенный вес при дворе одним фактом своего нахождения тут… Не хотелось бы, чтобы она что‑то натворила, не зная контекста. Все будет хорошо?

– А почему должно быть плохо? – дерзко спросил я.

Король как‑то немного замялся.

– Следуя тому, что я вынес из ее рассказа, это она виновата в…

Кай многозначительно посмотрел на мой пустой рукав.

– В этом виновата моя невнимательность и беспечность, – спокойно ответил я, – но да, арха‑та, так сказать, забила последний гвоздь тем сапогом, окончательно лишив меня шансов сохранить руку.

В комнате повисла тишина. Я только что вслух заявил королю, что его будущая жена меня покалечила, потому что была молодой истеричкой.

– М‑да, неприятненько, – это уже был Арман, который сейчас сидел на диване рядом с Вилой и поглаживал жену по руке, – но ты же понимаешь, Антон…

– Да все я понимаю, успокойтесь, не в первый раз, – раздраженно ответил я, – лучше Орвисту расскажите, за что его так.

Мы оба уже уселись в свободные кресла перед небольшим столиком, на котором были накрыты угощения. Я заметил, что в графине из горного хрусталя плескалось что‑то подозрительно похожее на мою вишневую настойку, стояло пара кувшинов с вином, мясо, сыр, немного зелени.

– Давай я лучше расскажу, почему вообще вас пришлось судить…

– И ссылать… – добавил я.

– И ссылать, да…

– Причем, с позором, – я все не унимался.

Это был тот странный момент, когда ты вроде бы увернулся от пули и вместо того, чтобы поблагодарить судьбу, начинаешь качать права.

– Антон, а ты не заговариваешься? – в глазах Кая сверкнул холодный свет, но я и не такое от короля видал.

– А где твое спасибо, мой король, что я не обвинил прилюдно Бренн в поджоге.

Туше!

– Я был уверен в том, что ты не захочешь начинать войну раньше срока, – ответил король, и я поразился его спокойствию, – хотя в таком случае мне бы пришлось объявить тебя лжецом и казнить, так что тут скорее твое молчание пошло тебе на пользу.

А вот и счет сравнялся. Я как‑то не подумал о том, что Кай сможет прямо на суде все вывернуть таким образом. После король начал достаточно обширный рассказ о том, что происходило в Пите с момента нашего отплытия.

Наши погромы гильдий не прошли незамеченными. Были и попытки подкупа в канцелярии, и вообще, легкая паника среди купцов, но все кое‑как удалось утрясти. А вот буквально через три месяца после нашего отплытия – то есть мы были не так, чтобы и долго в Парте, в столицу Клерии нагрянула весьма обширная посольская делегация из Бренна. Как решил тогда Кай – наводить новые мосты со свежими гильдейскими, да склонять короля к более крепкой дружбе превентивно, вне зависимости от того, удастся ли нам убедить Санию прибыть в королевство в качестве невесты, или нет.

Сания же поведала королю и де Шонцам, что примерно в то время я весьма солидно разнес дуэльную арену дворца. Именно в тот момент Бренн активно зашевелился. И, как теперь стало окончательно ясно – тогда они приняли решение как‑нибудь «прилично» убрать проклятого барона‑счетовода, что уже который год вставлял им палки в колеса.

– Мне кажется, Бренн повязан еще и с местными ворами, король. И именно купцы и сенаторы Бренна обносили оброк Амера и обносят других вельмож Клерии. Да, наверное, и Паринии тоже.

– Возможно, тут мы тоже кое‑что накопали, но это пока все очень зыбко, – согласился со мной муж Вилы.

Вообще, решение о нашем аресте всплыло как‑то само собой. Слишком уж активничали послы Бренна в наше отсутствие и буквально удвоили усилия, как только флотилия вышла и Парты – это сходилось по датам. Так что когда пришла весть о том, что корабль с посольством сгорел, Кай и де Шонц‑Вилены капитально напряглись. Теперь же, когда мы внезапно восстали из мертвых, назрела другая проблема: что с нами вообще делать? Потому что если нас будут встречать, как героев, то возникнет слишком много вопросов, ведь мы буквально чуть не провалили миссию. Зачем скрывались? Сейчас между Клерией и Паринией был мир, Бренн – наш союзник. Добраться до любого крупного города дело недели‑двух, откуда можно отправить голубей и вообще, начать бить во все колокола. Но то, что мы прибыли в Пите инкогнито, сразу же навело Кая и его руководителя канцелярии на мысль о том, что мы от кого‑то прятались.

От кого?

От Бренна.

А значит, нас надо спрятать еще глубже, но так, чтобы никто не догадался.

Как?

Арестовать. Это первое. Чтобы никто к нам даже подойти не мог.

Потом осудить – жестоко, но с оговорками. Тут всплывало так резавшее мне ухо еще на суде «до поступления специального распоряжения».

А потом выслать из столицы.

– Я вообще вижу, что у тебя все проблемы решаются высылкой из столицы, – незлобно подколол я Кая, напоминая ему о моей первой фальшивой опале, когда у меня сорвало чердак под влиянием бездны.

Король только невесело улыбнулся, взял мой кубок, сам плеснул вина – что не укрылось от графа де Шонц‑Вилена, который на наших «семейных» посиделках был впервые – и, чуть приморозив напиток, как я любил, протянул мне вино.

– Антон, ты же понимаешь, что я не мог публично осыпать вас почестями и милостями, не вскрывая истинной причины пожара на корабле. Возникло бы слишком много вопросов и кривотолков. И так при дворе говорят, что союз с Ламхитаном поставит наши отношения с Республикой под вопрос, я же пытаюсь всех убедить в обратном, – ответил мне король.

– А что касаемо моего титула? – спросил Орвист. – Я так понимаю, отсрочка моего вступления в наследование…

– Это вы будете решать с Эдит сами, виконт, тут я не указ, – перебил Орвиста король. – Если твоя мачеха отречется от титула главы рода, то ты будешь по праву носить жетон отца. Если нет – то нет. Я не до конца знаю, в каких вы с ней отношениях, так что считай это защитой интересов женщин семьи де Гранж с моей стороны.

В этот момент Вила многозначительно отхлебнула из своего кубка, и я почувствовал по отголоскам эмоций графини, что эта интриганка сыграла не последнюю роль в этом решении короля. Но оно было и по‑своему мудрым.

Виконт принял такой ответ – только согласно кивнул. На самом деле, он пока был не готов стать полноценным главой рода и, возможно, подобное принудительное регентство было выходом, и не важно, как это выглядело со стороны. Эдит была в нормальных отношениях с внебрачным сыном своего покойного супруга, так что тут все должно было пройти более‑менее ровно.

К нам наконец‑то присоединилась Сания.

Не знаю, как долго девушка откисала в ванне, но сейчас она выглядела так же сногсшибательно, как и при дворе своего отца.