– Муж у неё был в плену у яицких казаков. Там вроде и помер, – сказал один купец.

– Ежли вдова, то пора ей к мужу вместе со своим щенком! – кричал другой.

– Жертвы просит морской царь! – шумели матросы.

– Надо жребий кинуть. На кого уж упадёт! – протестовала приговоренная.

Но купцы с телохранителями схватили мать с ребенком и бросили их за борт. Буря, однако, не утихла. И корабль вскоре утонул. Никто с корабля не уцелел.

А молодица с мальчиком, наоборот, долго на воде держались. С волны на волну перекатывались, плыли. Вот уж и свирепый ветер утих. Волны стали плавными. Но больше не было у матери сил плыть с ребёнком. Стала она тонуть.

В сей миг всплыл из пучины тюлень. Ухватилась за тюленя молодица, а он спокойно поплыл к берегу. В устье реки тюлень заплыл. И возле станицы казачьей приткнулся плавучий зверь к берегу. Мать сошла с ребенком на землю и видит: ведут казаки на казнь мужа её. Бросилась она к своему благоверному, но есаулы не подпустили её к мужу.

– Твой супруг паршивый воевал супротив нас! Дважды из ямы бежал. Часового порешил. Не будет ему милости!

– Тогда и меня казните! И сына нашего! – заплакала молодица.

Москва слезам не верит, а казаки тем более. Затолкали они в куль приговорённого к смерти. И жену его с ребёнком туда же сунули. Да и сбросили этот куль с лодки в Яик.

Век жестокий был. Перекрестились казаки и к берегу погребли веслами. Однако вскоре увидели они, что не тонет куль. Зверь-тюлень на загривке притащил куль к берегу. И разорвал его зубами острыми. Вышли из воды мученики. Тут уж их казаки помиловали. Мол, вам сам бог велел жить и казачеству служить. Да и приговорённый к верёвке не тонет в воде.

Медведи и люди жили когда-то без распрей. А поссорил медведей с людьми бортник. Все бортники ленивы, ульи пчелиные не держат. За ульями уход нужен, забота. А бортники мёд в лесу добывают. Находят они деревья с дуплами, где живут пчёлы дикие. Когда не было бортников, дикий мёд только медведи пробовали. Обижают медведей бортники. А один хитрый старикашка-бортник и вовсе лишил медведей сладости. Нашёл в бору дерево с дуплом пчелиным. До осени ждать ему хотелось, чтобы мёду побольше выгрести. А как медведя не подпустить к дуплу? Старикашка поднял на верёвке к дуплу тяжёлую чурку. Привязал он конец верёвки за сук. Висит чурка на верёвке перед дуплом, покачивается.

Ушёл бортник домой, а медведь тут как тут. Забрался зверь на дерево. А чурка мешает ему, не даёт засунуть лапу в дупло. Медведь-то зверь простодушный. Оттолкнул он чурку, а она качнулась в ответ и стукнула медведя. Зверь осерчал, ударил по чурке лапой. Чурка отлетела, ещё сильнее качнулась, да так стукнула медведя, что он еле удержался на дереве. Медведь рассвирепел, шлёпнул по чурке со всей силой звериной. Отлетела чурка далеко по дуге, но вернулась и так ударила медведя, что он упал с дерева.

С тех пор медведи бьются с чурками, но всегда падают с деревьев побитыми. Перехитрили медведей бортники. Осерчали на людей медведи. То корову задерут, то ульи разорят ночью, то лошади хребет сломают. А есть медведи-шатуны, которые не спят зимой в берлогах. Медведи-шатуны и на людей охотятся. Лес малиной красен, да шатуном опасен.

Белки любят поесть грибы. Но собирать грибы для белки опасно: и волк может схватить, и лиса. Ёж всегда рад полакомиться кедровыми орехами. Но высоко орехи, не достать ежу. А те орехи, что падают с обомшелыми шишками, не так уж вкусны.

И сказала однажды белка ежу:

– Друг мой ёж! Ты волка и лисы не боишься, тебе легко грибы собирать. Давай договоримся с тобой. Я буду для тебя прятать под деревом орехи кедровые, а ты для меня грибы собирать будешь.

Согласился ёж. Белка под каждым деревом орехи прятала для ежа всю осень. А ёж набрал всего одну кучку грибов. И завалился спать на зиму. Не выполнил обещания.

И есть люди, которые не выполняют обещаний. О таких и говорят:

– На него надёжа, как на ёжа!

В хорошем огороде – весь горох Володе. Для мальчонки Глеба – репка вместо хлеба. Кто приходит с внуком, тому окрошка с луком. И тебе, Тарас, с красной клюквой квас. Коль придет Бориска, с мёдом будет миска. Но зазря, сорока, ты кружишься над пряслом. Для тебя, сорока, токмо кукиш с маслом!

Так вот приговаривают казаки, когда ладят чучело для огорода. Беда на огороде с птицами. Налетят и поклюют все бобы, горох, огурцы. Взял дед старую пику, прибил к ней гвоздём наперекрест перекладину. Вбил старик пику в чернозём возле огородных грядок. На острие пики дед набросил ободранную шапку-малахайку. А на перекладину надел залатанный зипун. Огородное пугало размахивало на ветру пустыми рукавами зипуна. И дед приплясывал вокруг чучела, припевал, показывал в небо фиги:

– Ты зазря, сорока, кружишься над пряслом! Для тебя, сорока, токмо кукиш с маслом!

У старого ума, что у малого. Ушёл дед. Думал, птицы будут бояться чучела. Но пугало тут же махнуло рукавом:

– Эй, сорока! Угощайся горохом! Не бойся меня! Не хочу я сторожить огород. Хозяин обидел меня. Я пика казачья, в битвах бывала жарких не единожды. Тридцать врагов из седла выбила. Семерых проткнула насквозь. Я князю Пожарскому помогала бить ляхов. Ордынцев по степи гоняла. Однажды вместо стойки дубовой шатер царский на привале возвышала. А хозяин из меня чучело изладил. Гвоздём тулово пронзил. Татарский малахай на моё острие напялил. Не прощу ему надругательство и глумление!

Налетели вороны и сороки на огород деда, разорили и опустошили грядки. Бобы и горох поклевали. Репку лапами выгребли, унесли по гнёздам. Утащили птицы и рыбу вяленую с рогатки. И даже кость из будки собачьей. И осталась деду лебеда за пряслом да кукиш с маслом.

Решила как-то свинья жить, как живут люди знатные. И купила Хевронья бобровую шубу. Накинула свинья дорогую шубу, ходит и радуется. Борона позавидовала свинье. Бороне тоже хотелось выглядеть богатой. Заказала борона́ у кузнеца для себя золотые зубы.

Но пришло время пахать землю. Золотые зубы у бороны погнулись и выпали. А свинья после первого же дождя легла в грязную лужу, не сняв шубы.

Потому и говорят в народе: ни к чему свинье княжеские шубы, ни к чему бороне золотые зубы.

Во квашню – закваску. А усмешку – в сказку. Не за морями, не за лесами лежит страна с чудесами. Называется страна Дурдунией. Потому именуется так царство, что на троне там царь Дурдук. И царица у него Дурдучиха. И все дети у царя дурдучата. Да и в свите одни дурдумоны.

– Как мои подданные живут? – спрашивал каждое утро царь Дурдук.

– Страна Дурдуния – самая счастливая страна! – отвечали сытые дурдумоны.

А на самом деле в царстве была нищета. Пастбища запустели. Скот передох, в закромах и ларях голодные мыши бегали. И тюрем в стране Дурдунии было много. Кто недоволен, того в тюрьму. Кто слово плохое скажет о царе, того на плаху. Палачи в красных рубахах, с топорами. И глашатаи кричат:

– Эй, народ честной! Кому страна Дурдуния не нравится? Подходите сами, без суда! Кладите головы на плахи!

Так вот и переказнили многих. Замолчал народ, и обвинять стало некого. Пришли дурдумоны к царю с докладом: мол, некого казнить. Вот уж де две недели палачи даром хлеб едят.

Решил царь Дурдук сам осмотреть царство. Вышел он в город и сразу увидел высокого-высокого детину.

– Почему он выше меня? – возмутился Дурдук.

– Отрубить ему голову! – приказали тут же угодливые дурдумоны

Стража схватила детину. И казнили парня ни за что ни про что! На другой день дурдумоны установили повсюду мерки-перекладины, чтобы измерять рост всех жителей. И кто был хоть чуточку выше царского плеча, тому сразу отрубали голову.