– Надери за ухо эту паршивую девчонку! – приказал кучеру молодой господин.

– Я выдеру её дома хворостиной! Вы уж простите нас, господин! Мы принесли вам большой убыток! Ваш бархатный камзол в грязи. Я могу постирать вашу одежду. Платить за урон мне нечем. Мы – люди бедные, – винилась мать юницы.

А девчонка онемела от испуга. Мужики вытащили коляску из лужи, поправили упряжь: мол, садитесь, господин, продолжайте путь. И не гневайтесь, извиняйте глупую бабу и девчонку-несмышлёнку.

Взялся кучер за вожжи. Господин бросил в толпу горсть золотых червонцев. И поехала коляска дальше. Не узнал молодой путешественник свою сестрёнку и мать. А за подаянием везде бросаются чуть ли не под колеса. Семь лет странствий – и везде одно и то же!

– Нам бы обсушиться на постоялом дворе, – предложил кучер.

Гостей приняли хлебосольно. Особенно понравилась богатому путнику дочка хозяина. Она принесла на подносе еду, постелила чистую постель.

– Ты мне понравилась. Я бы с тобой согласился пойти к венцу, – сказал гость.

– И вы мне любы. Но я ведь не знаю, кто вы.

– Я очень богат, – похвастался юноша.

– Богатыми бывают и разбойники, – поклонилась девица, собираясь уйти.

– Разве я похож на злодея, на разбойника? – поднял бровь гость.

А девица стала шутливо отговариваться:

– На разбойника вы непохожи. Присылайте сватов. Но познакомьте меня с родителями своими. Для согласия и благословения. В нашей округе вас люди не знают.

И ушла девица, дверь прикрыла. Запечалился юноша. Вышел он во двор вечером и пошёл побродить под луной. Ходил он, ходил. Пришёл случайно на кладбище. А навстречу ему дьявол:

– Здравствуй, добрый молодец! Как поживаешь?

– Это ты, сатана? Плохо мне живётся. Камень лежит на душе. Хочу увидеть мать и сестрёнку. Хочу договор с тобой расторгнуть, прозреть! Хотя бы одним оком!

Нечистый не возражал. Взмахнул он посохом, и вспыхнул рядом костёр.

– Я бросаю договор в огонь. Но ты будешь сразу же одноглазым оборванцем.

– Согласен! – беззвучно пролепетал юноша.

И сгорела грамота дьявольская в костре. Сатана с дымом улетел. Страшная боль пронзила юношу. Упал он. И лежал без памяти на земле до утра. А когда пропели утренние петухи, взошло солнце. Оборванный, с чёрной повязкой на глазу, вышел с кладбища юноша. И узнал он сразу своё село, увидел свою хату. Навстречу ему бежали со слезами на глазах мать и сестрёнка. И встал перед ними на колени Глеб. Прозрел!

В шёлковой одежде не водятся вши. В хорошей семье все дети хорошие. Но и в плохих семьях иногда вырастают отроки добрые.

– Не обманешь – не проживешь! – учил отец Харитошу.

Но не соглашался с отцом Харитоша. Рос он тихим и добрым, а с двенадцати лет ушел к соседу-кузнецу в подручные. У кузнеца и овладел Харитоша умением лудить котлы и казанки, паять посуду дырявую.

Жил Харитон скромно: не бедно, не богато. А отец от сына отрёкся, выгнал его из дому. Да и от мачехи не было житья в родной избе. Кузнец помог Харитону вырыть землянку. И вскоре весь городок казачий пошел к лудильщику. Никто не умел так, как он, лудить посуду.

И копились понемногу денежки в схороне у Харитона. Олово покупал он у торгашей заморских. Дорогое было олово. Однажды ушел Харитон на пристань встречать караван купеческий. А мачеха скользнула в землянку Харитоши, как мышь-крыса. Нашла мачеха схорон с деньгами и похитила накопленное.

Привёл Харитон купцов с оловом в свою землянку: мол, покупаю у вас три пуда олова.

– Деньги на бочку! – обрадовались купцы.

Но денег Харитон не нашёл – схорон был разорённым. А где вор? Ищи ветра в поле! С этого дня и наступила поруха. Совсем обеднел лудильщик. Стал он ходить в степь на ловлю сурков. За день удавалось выкурить из нор два-три сурка. Добыча не самая бедная: мясо – на жарево, шкурки – на шапки.

Как-то поймал Харитон крупного сурка. Шкурка у него была – ни в сказке сказать, ни пером описать. Золотая в белую крапинку!

– Отпусти меня, человече! – взмолился сурок.

– Почему же я должен тебя отпустить? – спросил Харитоша.

– Я не простой сурок. Я царь всех сурков. Ты получишь за меня выкуп! Говори, что тебе надобно? Любое твое желание исполню!

Подумал Харитон и ответил:

– Мне олова надобно.

– Будет олово тебе. Хоть сто пудов. Собирай землю возле наших нор и плавь её. Это не земля, а руда оловянная.

Лудильщик выпустил сурка на волю. И стал Харитон с тех пор богатым. Наплавил он олова триста пудов. Лудит котлы и казаны. Чеканит из олова плюски, отливает солонки и ложки. А работают на лудильщика сурки-рудокопы.

Как разбогател от олова лудильщик Харитоша, так зачастила к нему мачеха. Однажды она и вовсе в ноги упала с покаянием. Мол, прости меня, Харитон, каюсь горько. Это я у тебя схорон разорила в землянке, я деньги твои похитила. Обрекла тебя на голод и бедность. Прости меня, глупую и жадную!

– Бог простит! – смирился Харитон.

А хитрая мачеха пыталась выведать, как разбогател Харитон. Он, однако, и не собирался тайну блюсти. Так, мол, и так. Поймал я сурка, а сурок оказался князем всех сурков. И наобещал он выполнить любое мое желание за свою свободу.

– И что же ты запросил? – скукожилась мачеха.

– Олова. Руды оловянной запросил! – признался простодушный Харитоша.

– Господи! Харитон поистине слабоумный! – подумала мачеха.

Мол, в степи капищ-могильников древних много. А в тех захоронениях бляхи золотые, браслеты и кольца. Сокровища разные. Человеку с лопатой трудно найти это золотишко. Да и заклинание есть у казаков:

– Не вороши капища!

Никто не решится нарушить заклятие, но сурков-то заветы людские не касаются. И легко они могут найти любое сокровище под землей.

Взяла мачеха сеть, побежала в степь выкуривать и ловить сурков. Недели через две поймала она всё же царька сурочьего.

– Отпусти меня, достану тебе из-под земли всё, что ты запросишь! – стал упрашивать жадную старуху сурок.

– Тащите мне золото! – приказала она.

– Нет здесь золота, – пригорюнился сурок.

– А в могильниках? – тряхнула старуха сурка.

– В могильниках золото есть, но там обитают и мор, и язва, и чума, – стал предупреждать сурок старуху.

– Заразу я в реке солью отмою. Золой берёзовой и щёлоком отчищу. Кипятком и наваром из полыни обварю! – не унималась жадная старуха.

Заставила она сурков тащить золото из могильников. И принесли зверюшки ей богатство – браслеты тяжёлые, ожерелья из самоцветов, серьги – слёзные голубиночки, лошадей ликами людскими, орлов трёхглавых…

Ничего, однако, не продала глупая баба. Проникла в хату с богатством и язва – чума моровая. Заревела и сдохла корова, пали свиньи и куры, лошадь околела. В то время к язве одно решение было. Померла в муках жадная старуха, а станица стала её хоронить. Обложили казаки соломой избу чумной бабы. И поджёг есаул солому. А приговорка казачья жива до пор: не вороши усыпальниц!

Сытые кони – за пряслом в загоне. Божья Мать – на иконе. В корчаге – сдобное тесто. У каждого в жизни – место. Бабка ваша проста, верит в Христа. А ране, в далекие времена, было много богов: Ярило, Перун, Велес, Маш, Берегиня, Коляда, Лада и Купала… других позабывала!

Однажды собрались древние боги и заспорили, кто дольше проживёт. Ярило хвастался, что его щит круглый, свет излучает для мира. Перун был из чистого золота, его ржа не брала. Велес народы одаривал скотопажно, книгу мудрую начертал. Бог Маш людей судьбами наделял. Предсказаниями и ворожбой он ведал. Коляда праздники и веселье к зиме устраивала. Без Купалы все завязи пустоцветились. Богиня Берегиня люльки с младенцами качала, хворобы отгоняла. Лада оладьи пекла, играла с детишками в ладушки: