— Веревку найти просто, — Бранн копается в своей сумке, достает оттуда моток бечевки, укладывает на твое колено, мой волк. — А лапы сейчас принесу.

Поднимается, отряхивается, накидывает поверх сидящего Дея одеяло, видимо, рассчитывает, что поиски могут затянуться. Шайя звенит вокруг головы нашего неблагого, и это, кажется, единственный, кроме слабого ветра, отчетливый звук в зимнем лесу.

Звон отдаляется, скрип снега под шагами Вороны как-то слишком внезапно исчезает.

Ой-ой, мой Дей, не волнуйся, Бранн просто обернулся вороной, кажется, реально оценивает глубину снега и побаивается провозиться самостоятельно очень долго.

Мой волк успевает заскучать, когда приближается хлопанье крыльев — Бранн несет несколько веток, удерживая в клюве, сбрасывает их мало не на голову своему королю! Неблагая ворона! Каркает и улетает опять!

Мой Дей ловко ощупывает еловые лапы, и хотя они колют пальцы и руки, это отчего-то радует моего неистового Дея. Думаю, живостью ощущений, как тот, давным-давно затянувшийся ожог от костра.

Теперь, когда волку есть чем заняться, время летит незаметно. Правда, немного омрачает настроение и поумеривает душевный подъем то, что перерезать бечевку приходится не привычно вытянувшимися по требованию клыками, а обыкновенным кинжалом. Но мой Дей не отвлекается: ему надо смастерить снегоступы быстро и из того, что имеется под рукой. Ветки по три заматываются и связываются, обещая выдержать вес ши и распределить его по большей площади. Замедляет волка прикручивание завязок, но когда рядом, уже прицельно, а вовсе не на голову падает ещё несколько веток, один снегоступ полностью готов.

Проходит ещё около получаса и два захода Бранна за тяжелыми ветками, пока наш неблагой тоже усаживается возле Дея, чтобы освоить новый навык и помочь моему волку.

Шайя любопытно звенит под руками и несколько раз подворачивается прямо под пальцы моего Дея, на что он, странным образом, не раздражается — попросту пересаживая феечку, ухватив её за то место, которое под руку попалось. На ухватывание вокруг бедер маленькая охальница возмущенно пиликает.

Мой Дей! Не улыбайся! Не улыбайся! Ну, хотя бы не так широко!

Фея возмущенно поправляет сюртучок и поддергивает слегка смятую юбочку, не брезгуя и кокетливым поправлением прически! Бранну, кажется, в принципе нет дела до чьей бы то ни было внешности, ты не можешь оценить её вид во всей полноте, не понимаю, перед кем она прихорашивается?

Не передо мной же?

Мой Дей! Бранн вздрогнул, а снегоступ в твоих руках чуть не развалился! И как ты можешь так жестоко смеяться надо мной! Своим товарищем! Своим… своим! Своим другом?!

И нет, она мне вовсе не нравится! Неблагая кокетка! Нет! Нет!.. Я не собираюсь обсуждать с тобой мои предпочтения в цвете! Я люблю желтый! Солнечный! Ты мог бы понять это, если бы вспомнил цвет моей шкурки!

Фуф, мальчишка! Никакого уважения к старшим! Совершенно никакого!

И нет, я не могу перестать нагреваться! Терпи теперь! Теперь терпи! Что значит «с превеликим удовольствием»?!

Ох уж эти волки. Я когда-нибудь точно с тобой поседею, мой Дей!

Между тем готов второй снегоступ.

В руках нашего неблагого дело тоже, прямо на удивление, спорится. Пусть он и исколол по пути все ладони, не испытывая от этого большой радости, однако, сделанный его руками снегоступ производит впечатление добротной конструкции.

Последнюю штуку ты связываешь очень быстро, наловчившись обращаться с бечевкой и ветками. Бранн сидит рядом, пристально вглядываясь в твои уверенные жесты, Шайя, бесстыжая фея, звенит совсем близко, так и норовя опять припасть к твоим рукам, мой волк. Я не понимаю, почему ты её не прогонишь раз и навсегда.

Что это значит «исключительно ради тебя, Луг»?! Мой волк! Мой Дей!

А, впрочем, ладно, лишь бы он ожил, пусть хоть на рябине женит.

Привязать ветки-снегоступы к ногам дело небыстрое, тем более что ты, мой волк, не доверяешь его нашему неблагому — приматывая меньшую пару к его странным сапогам, и только потом обвязывая собственные охотничьи сапоги креплениями.

Поднявшийся и собравший с твоих плеч одеяло Бранн радостно выдыхает:

— Так намного лучше! Намного!

Одеяло снова прячется в сумку неблагого, а он сам подстраивается под твое плечо, помогая встать, привычно обхватывая поперек спины. На моего Дея снисходит чувство необыкновенной благодарности, неожиданное, внезапное, но оттого только более острое — в привычности этой заботы скрыты недели долгого пути, который не был простым ни для кого.

Над головами светит солнце и звенит единственная на многие лиги фея, позади осталось неисчислимое количество смертельных опасностей, а впереди — Дом.

Мой волк наваливается на Бранна чуть больше, приобнимая за плечи, взъерошивая свободной рукой пушистые перья — и Ворона не вырывается, отвечает так, как может только Ворона.

— Я рад, что ты снова с нами, король Дей! — изумрудные феи, кажется, присоединяются к Шайе в своем неблагом танце.

— Но я никуда не уходил, — даже ворчание получается добродушным.

— Конечно, пилик, никуда! — фея падает прицельно, прямо на макушку, мой волк, зарывается в твои тяжелые волосы, довольно странное ощущение. — Но теперь-то! Пилик! Теперь-то, пилик, вернулся!

Как можно вернуться, если ты не уходил, я тоже не могу понять, мой волк. Это же неблагие!

Бранн ступает все ещё осторожно и аккуратно, поспевать за твоими уверенными шагами ему сложно — и приходится довериться хлипкой на первый взгляд конструкции из веток и веревок.

Долгие лиги ложатся под легкие ноги моих ши почти сами, следы снегоступов выглядят немного дико, но волк во владениях Дома Волка, даже если он не король, волен оставлять такие следы, которые ему заблагорассудится оставить. А тем более — если он король!

Мой Дей спешит вперед по-настоящему волчьим шагом, таким, которым ходят войска на марше, вроде бы неторопливым, но очень размеренным и пружинистым. Ворона, к его чести стоит сказать, пока не отстает, хотя неблагому трудно угнаться за моим неистовым волком. До самой ночи продолжается переход, выглянувшая луна с удивлением следит за скользящими в тенях более темными тенями, и вовсе не нуждающимися в её свете. Серебристые лучи пронизывают еловый лес, придавая ему забытую красоту древней и мрачной сказки.

Да, мой Дей, героем этой сказки был бы, несомненно, молодой волчий принц. А героиней, разумеется, юная солнечная принцесса.

Блазнится, еще немного, и мой Дей найдет в себе силы обернуться в волка — попросту не заметив перехода, но наш неблагой выдыхается уже совсем. В самую середину ночи мои ши наконец останавливаются на привал. Треск костра убаюкивает, ели скрипят неразличимую зимнюю песню, а во всем мире, кажется, не осталось ничего яснее души моего Дея и распахнувшегося над ней звездного неба.

Засыпает крепче, переворачиваясь на другой бок в твоих волосах Шайя, забывается в странной грезе с открытыми глазами Бранн, дремлет чаща…

Мой волк не спит.

Он слушает.

Он слушает земли своего Дома. И отзывается им.

Долгий, переливчатый, истинно королевский вой взлетает к самым звездам.

Недалеко от Дома Волка, там, где уже попадаются протоптанные тропинки, мой Дей снова теряет настроение. Замедлившийся под его шаг Бранн ощущается с одной стороны несчастным — друга в печали Ворона переносит плохо, а с другой стороны отдыхающим — мой волк привык быть стремительным, ярким, первым. Бранна не трогает первое место Дея, Бранну не всегда хватает сил и дыхания поспевать за ним даже сейчас. А бросить или притормозить волка вовсе для нашего неблагого невозможно.

Безрадостная молчаливая передышка продолжается полдня: с утра и до обеда, а стоит моим ши сдвинуться от привала, буквально в ста шагах от стоянки Дей начинает потряхивать головой. Он не жалуется, мой волк, но что-то настойчиво зудит в ушах, и это не Шайя.

Недовольная гонкой последних дней фея пиликает на плече Вороны, развлекая своего третьего принца разговором, но её звон сильно отличается от другого, настораживающего. Благого, но опасного. Звон кажется неприятным тем более, что отражается от густых голубых иголок, будто рикошетит, ускользая от ушей, заставляя напрягать слух до самого предела — и все равно не выдавая источника угрозы.