— Однако я могу понять твою неразговорчивость, второй принц Дома Леса, — наш Советник проницателен в весьма опасной степени, — если бы мне предложили назвать имя родного брата, я бы тоже смолчал.

Флинн вздрагивает, желая то ли подтвердить, то ли оспорить, взгляд его становится совсем несчастным. Мэй дёргается, будто хочет шагнуть к лесовику и чем-нибудь помочь, но остается на месте.

— Реальную угрозу нам знать всё-таки нужно, Флинн, пойми меня правильно, это поможет уберечь Бранна и офицера Мэя от новой беды. Поэтому, прошу тебя, моргни два раза, если это именно тот ши, на которого ты похож больше прочих.

Лесовик сосредотачивается на лице Джареда, чтобы убедиться — его признание не пропустят, а потом старательно моргает.

Волки — даже мой Дей! — разом выдыхают. Да, подозрения подтвердились, наследник Дома Леса не меньше, чем его лорд, неуёмен в своих планах и далеко простирающихся интригах. Джаред бормочет что-то про неподобающую молодости наглость, мой волк переглядывается с Вороной, хотя как они общаются, мне до сих пор неясно, может, и не общаются вовсе, просто находят друг в друге поддержку. Офицер Мэй не выдерживает:

— Может, охрану ему?

— На каком основании? — льдом в голосе Джареда можно замораживать воду в полете.

— Это вы про Бранна, да? — Флинн тоже обеспокоен. — Присматривать за ним, мне тоже кажется, недостаточно!

Мой волк хмыкает, удерживая смех, уголки его губ подрагивают, но улыбка все равно растягивается широко:

— Они про тебя, лесовик. Моим добрым волкам было бы ужасно жаль, если бы до тебя добрался собственный брат! А раз ты нам помог, — признательно кивает, как может только мой Дей, одновременно искренне и величественно, — то это дело времени. Которое мы, поверь, приближать не хотим.

— И судьба вашего Франта может послужить хорошим примером, — Джаред роняет слова, как льдинки, он очень зол, оголтелый и наглый Финтан на пару с настойчивым лордом Фордгаллом Советника раздражают. — Хорошим примером, что бывает с теми, кто подворачивается твоему брату в помощники. Кунотиджернос погиб бы все равно, так или иначе, просто чтобы замести следы, и тобой, я уверен, Финтан пожертвует без сожалений.

Лесовик смотрит грустно, и только. Это странно, но мне кажется, ничего нового ему наш Советник не сказал. Фуф, уж до чего отчаянные мои волки, а у лесовиков, похоже, дела идут совсем плохо. Мэй дёргается еще раз, провоцируя Джареда добавить:

— Но знаешь, Флинн, ты не был представлен ко Двору раньше, тебе можно вести себя тут с некоей долей сумасбродства, — Джаред что-то быстро прикидывает в уме, — держись-ка ты впредь, и правда, поближе к Мэю. А сейчас поторопись домой, подозрений, что ты помог не только Финтану, но и нам, будет меньше.

Лесовик, получивший разрешение на некие вольности в доме Волка — если вдуматься, неслыханное же дело! — уходить не торопится. Переминаясь с ноги на ногу, снова растирает щеку с родинкой всей ладонью, не сразу решаясь поднять глаза. Так, похоже, это просьба, причем встречная, а потому Капюшон может быть зачислен в особо наглые Капюшоны.

Наш офицер первым попадается на пути ищущего взгляда Флинна, Мэй подмигивает, а лесовик, словно найдя поддержку и в нем, и в спокойной Вороне, бросает нервно наматывать шнурок плаща на палец.

— Но, может быть… — осмелев, начинает Флинн говорить Джареду, затем, спохватившись, оборачивается к моему волку. — Может быть, король Дей, я мог бы сегодня не возвращаться, ну, обратно? А переночевать где-нибудь в другой части замка? — спохватывается, частит, оправдываясь. — Я не претендую на какое-то особое гостеприимство, конечно! Я знаю, для чего служат гостевые спальни, но, может быть… — и опять мнется.

— Но, может быть, что? — мой волк недоумевает.

— Но, может быть, в гостевых спальнях можно и просто ночевать?

Флинн краснеет очень жарко, наш офицер рядом с Бранном хмыкает, сам Бранн, слушая разговор краем уха, хладнокровно относит лесовика к стихии огня, явно выраженной, мощной и неукротимой, как неотвратим его румянец. Парочка схем меняется, сдвигается чуть ближе, Бранну интересна беседа, но не поэкспериментировать с новыми построениями атак и защит он тоже не может.

И это позволяет Вороне стоять ровно, ох, да, это, и пара волков по обеим сторонам.

— Так, Флинн! А что, по-твоему, обычно делают в спальнях?

Мой волк озадачен, сейчас он как-то упускает момент, что репутация его Дома гремит не только в военном деле…

…но еще в другом, втором, где так же хороши все средства.

— Ох, я не хотел никого обидеть!..

Лесовичок всплескивает руками, краснеет оттопыренными ушами. Джаред прячет улыбку, Мэй старательно глядит в сторону: Флинн непосредственен, словно дитя.

— Я понимаю, такое не особенно произносят вслух, хотя все знают, что гостевые спальни служат в основном… Что там, ну… они для того…

Флинн внезапно осознает, что и кому он сейчас пытается объяснить, пальцы нервно сходятся на изукрашенной фибуле, дергают, будто жмущий ошейник, однако плащ крепкий, ткань не трещит от сильных рывков.

— Для чего же? — недоумевает Дей.

— Ну, для этих! — Флинн запинается, в невозможности выговорить сакраментальное слово.

— Этих?.. — мой волк не собирается облегчать ему задачу. И теперь мне интересно: не проверка ли это для сына Дома Леса?

Только вот на что может быть направлена подобная проверка?

Флинн в сотый раз краснеет, подбирает одним движением полу плаща, поднимает высоко, а потом с силой отпускает тяжелую красивую ткань, заставляя крутануться, будто юбку. Видя, что его все еще не понимают, выпаливает с выражением:

— Подолов!

Джаред каменеет лицом, Мэй, сжимая ладонь на кортике, еле слышно стонет «Нам точно скучно жилось», длинные губы Бранна расползаются в улыбке, изумрудные феи просыпаются. Дей, несмотря на всю серьезность случившегося, еле сдерживает смех.

— Поверь, мой друг, — старательно ровно говорит он. — Волки любят не только утехи плоти, но и многие другие вещи. Гостевые спальни имеют… — фыркает, не сдержавшись. Мэй, подрагивая плечами, отворачивается. — Они служат для многих целей, первейшая из которых — здоровый сон и отдых наших гостей и самих волков, как приезжих, так и проживающих в Доме Волка, которые не желают иметь личные комнаты и возиться с приборкой, — негромко, Джареду, с явным сомнением: — Я доходчиво объясняю?

— О, да, — серьезно отвечает Советник. — Я и сам иногда не прочь там отдохнуть.

— И я! — обернувшись, всхлипывает Мэй. — И даже наш прежний король… — и смущенно смолкает под взглядом Джареда.

— Я верю, верю! — Флинн, округлив глаза, кивает торопливо и старательно, успокоительно машет руками, все больше заливаясь краской от непонимания, шутят волки или всерьез.

Ох, мой волк! Ни фомора он не верит! Этот ребенок обходит ужасные волчьи спальни самой дальней галереей!

— Второй принц Дома Леса, — звучит из уст моего Дея пусть мягко, все же официально. — Джаред прав. Для чего бы ни служили спальни, тебе следует поторопиться в покои, выделенные вашей королевской семье.

Флинн притихает, окидывает взглядом волков, выдыхает шумно и даже горестно, без сомнения припоминая и давнюю неприязнь между Домами и сегодняшнее злокозненное происшествие, мало не закончившееся очередными похоронами, только теперь с противоположной стороны. Набрасывает капюшон, словно возвращаясь в старую кожу, взгляд его тухнет…

— Но, Флинн, — делает шаг вперед стоящий посередине между своими Дей и кладет руку ему на плечо. — Я не забуду сделанного тобой. Отныне мой Дом всегда открыт для тебя. Помни, где бы ты ни был, волки придут на твой зов!

Каре-зеленые глаза загораются неприкрытой, отчаянной надеждой, очи Бранна в диковинной багрово-черной раскраске вторят веселыми изумрудными феями. В памяти неблагого встают картины прошлого, утопающий в болоте Дей, его усталые слова, несущие столь богатый смысл. И Ворона опять вопреки всему радуется, вздыхает довольно, ведь Дей считает другом Флинна из-за спасения его вороньей жизни! Это поддерживает стремительно тающие силы неблагого ещё на какое-то время, но Бранн! Бранн! Тебе нужно сесть!