И вряд ли Шайя!

— Нет, уважаемая фея, я не хотел тебя обидеть, — Флинн мучительно подбирает слова и говорит тихо-тихо, вот уж с феями он точно раньше не общался. Да и вообще общался мало.

— Да в чем дело, Флинн, говори, пожалуйста, различимо! — мой волк преувеличивает, для его звериного слуха нет преград, однако я понимаю, что ему хочется поддержать странного лесовика, от которого, впервые за долгое время, не исходит ощущения угрозы. — Тебя что-то смущает?

Лесовик предсказуемо молчит, поэтому на помощь приходит Мэй:

— Мой король, у нас тут ши, что переживает по поводу собственной внешности, причем, совершенно зря, — да, для Мэя, который много лет наблюдал совершенно синих фоморов, родинка не выглядит пугающе вовсе.

— Покажите мне его! — голос Дея гремит аж под сводом библиотеки.

Все волки вздрагивают и приседают, лесовик, не ждавший такой встряски, расширяет глаза несусветно, а мой волк довольно улыбается.

— Ах, ну да, — приподнимает свободную левую руку, приближает ладонь к повязке, почти касаясь двумя пальцами виска. И кривится ехидно!

Бранн вздрагивает, хмыкая и зажимая себе рот обеими руками, чтобы не рассмеяться в голос: до него доходит быстрее всех, несмело улыбается Флинн, удивленно косится Мэй. Джаред закатывает глаза на это ребячество.

— Как бы то ни было, не вижу проблемы, совсем не вижу проблемы, — и довольно скалится, ощущая, как подрагивают плечи Бранна, как Советник изо всех сил давит в себе фырканье, а Мэй пользуется случаем расшифровать.

— А раз проблемы не видит король Восьми королевств, думаю, Флинн, это можно перестать считать проблемой!

— Нет, уважаемая фея, я не хотел тебя обидеть, — Флинн повторяет громче напомнившей о себе очередным пиликом Шайе, воодушевившийся и приободренный.

— И не обидел, пилик! — она лукаво склоняет головку набок. — А вот поверить, пилик, должен, я не зря, пилик, колдунская-расколдунская!

Высказавшаяся фея теперь пикирует, приземляясь опять на макушку своего нового знакомца, зарывается в каштаново-рыжие волосы, а Флинн тревожно замирает вовсе, видимо, боится, что Шайя упадет. Деловое пиликанье, впрочем, безмятежно.

Пока она в очередной раз не обнаруживает уши.

Сквозь счастливое пиликанье про теплые рыжие уши, глядя на то, как Флинн неотвратимо заливается краской, Мэй, похоже, сочувствует и спешит перевести внимание на другой предмет, даром что разобраться все одно надо.

— Уважаемый Советник, король Дей, на Бранна было совершено покушение посредством яда, причем, рассчитанное именно на неблагого королевского волка, — офицер глубоко вздыхает, — потому что яд оказался в книге.

Мой волк и Джаред мгновенно отвлекаются от пиликанья и лесовика, поворачиваясь к Мэю, Бранн слегка хмурится, ему неприятно осознавать, что он упустил из виду такую прекрасную возможность на себя посягнуть.

— Яд оказался нетипичным, — Мэй пожимает плечами, а мне становится тревожно вместе с Бранном, который подозревает продолжение. — Я такого раньше никогда не видел. И если бы не принц Флинн, у которого оказалось подходящее противоядие, эта попытка могла увенчаться успехом. Я готов понести наказание.

Ох! Ну да! Стоит ли удивляться! Конечно, офицер Мэй считает виновным себя! Ох уж эти волки! Почему бы не посчитать виновным того, кто заправил книгу ядом?!

Джаред сурово хмурится, мой волк хмыкает, оценивая рвение, но раньше всех успевает высказаться неторопливая Ворона:

— Офицер Г-вол-к-х-мэй, — тут судорожно вздыхает даже Джаред, вопросительно вглядываясь в Мэя, на что офицер слегка пожимает плечами. Да, переучить неблагого, скорее всего, невозможно. — Не виноват, он не мог предугадать опасность этого яда и он совершенно точно не напитывал им страницы. Не офицер…

Джареда разбирает приступ несколько наигранного кашля, который Ворона вежливо пережидает, но трюк не срабатывает.

— …Г-вол-к-х-мэй подбросил сюда эту книгу, поэтому он не виноват совсем. А вот если бы он не предупредил меня, если бы не привлек к помощи второго принца Дома Леса, то я, вероятно, умер бы очень быстро.

Мой волк наваливается на плечо Вороны сильнее, напоминая себе, что неблагой все равно жив, Советник не торопится высказываться, осознавая, что сейчас слово за Деем.

— А если бы в книге не было яда, ты, вероятно, умереть бы и не пытался, я понял, но Мэя все одно придется наказать, — мой волк хмурится, наставляет указательный палец ровно на грудь болезненно выпрямившегося офицера. — Теперь следить за Бранном твоя первая служебная обязанность, ты меня понял?

Мэй, не верящий своим ушам, быстро кивает, спохватывается, четко, по-военному соглашается, а Дей уже указывает таким же образом на самого Бранна.

— А ты меня понял? — отзвук рычания прячется за безобидной фразой, что, однако, Ворону ни с какой стороны не пугает.

Наоборот, наш неблагой радостен: для офицера Мэя пропущенная опасность не встала в слишком дорогую цену.

— Думаю, король Дей, я тебя хорошо понял, — и тоже кивает.

Джаред кажется удивленным, но наказывать Мэя за то, что он не уследил за Вороной, несправедливо. Джаред уверен, что будь он на месте Мэя, шансы неблагого жить или умреть остались бы такими же. В конце концов, похоже, это не зависит ни от какого присмотра. И чтобы, очевидно, отойти от раздражающего расписывания в собственной неспособности влиять и контролировать, Советник переводит тему:

— Осталось лишь узнать, кто принес книгу, не сама же она тут образовалась, — старший волк прищуривается, вглядываясь в том, оценивая его так, как заслуживает того сама книга. — Фолиант редкий даже по меркам нашей библиотеки, янтарное тиснение отличает собрание древних записей Дома Леса, раз не побоялись пожертвовать такой ценностью, значит, покушение готовила верхушка. И почему я не удивлен?

Позабытый за выяснениями отношений и наказаний Флинн, видимо, зачарованно наблюдавший общение между волками, несмело подает голос, как будто считает себя лишней деталью в общей картине. Особенно оттого, что все разом поворачиваются к нему, а из волос высовывается и оглядывается почувствовавшая напряжение фея.

— Это я, — Флинн кряхтит и откашливается в кулак, чтобы голос звучал ясно. — Эту книгу принес я.

И зажмуривается.

Джаред вздыхает так глубоко, что я уверен, его обуревает чувство: эту или похожую ситуацию он уже переживал. Не так давно. Только там был Бранн и вопрос стоял посерьезнее. И что за манера у нынешней молодежи отвечать на такие жуткие вопросы сразу и ничтоже сумняшеся? Что один залепил с ходу — он ослепил Дея; что второй — отравленная книга прибыла с ним.

Пока Джаред переводит дух и собирается с силами, Мэй тревожно выспрашивает лесовика, к которому успел проникнуться симпатией. Офицер не верит, что Флинн мог причинить вред, но книга лежит на столе, а выражается тот недвусмысленно. Впрочем, опыт общения с магами и неблагими кое-чему Мэя уже научил: недвусмысленность еще не предполагает ясности.

— А кто дал её тебе? Откуда книга взялась у тебя, Флинн?

Такого вопроса лесовик, очевидно, не ждал, наверняка думая, что волки порвут его в клочья в районе финала фразы. Теперь Флинн приоткрывает один глаз, другой, осторожно вздыхает, Шайя пиликает и опять зарывается в его волосы, заставляя вздрогнуть, а потом чуть расслабиться. И как ей это удается?

— Я её… Мне её дал, — поджимает губы, не желая называть имя, — мне её дал, ну, один ши, — и привычно, похоже, растирает щеку с родинкой всей ладонью.

Достаточно отошедший от безрадостных мыслей Советник вступает в разговор, отчего Мэй неосознанно шагает назад, в этот своеобразный строй, уступает место старшему.

— Флинн, если ты не произнесешь имя, этот один ши так и останется безнаказанным, а его попытка отнять жизнь у Бранна, вполне возможно, повторится.

Лесовика прошибает холодный пот, он бледнеет сильно и быстро, нервно сплетая пальцы, ему страсть как не хочется выбирать, но он по-прежнему молчит. Шайя сочувственно и успокоительно пиликает, не показываясь, но ощутимо присутствуя.