— Мой господин очень занятой человек, поэтому не огорчай его своей пустой болтовней. Ты понял?

— Вы так все хорошо объясняете, что трудно не понять, — насмешливо отозвался Бондарь. — Хотя мне и хочется кое о чем спросить, но я не буду этого делать.

— И это будет правильно, — сказал он голосом, настолько похожим на голос бывшего Президента бывшего Советского Союза, что Бондарь даже вздрогнул и покачал головой.

— Тебе бы не в охране работать, а на сцене: больше пользы было бы.

— Ничего, я и здесь пользу приношу, — усмехнулся парень. — Вперед!

Они вошли в просторный кабинет, хозяин которого восседал за массивным столом с многочисленными телефонными аппаратами и компьютером.

Охранник подвел Бондаря к столу. Они остановились метрах в двух перед хозяином кабинета.

— Присаживайтесь, молодой человек, — кивнул тот, указывая на стул.

Бондарь сел, спокойно закинул ногу на ногу и уставился на своего собеседника.

— Вы так себя ведете, словно приглашены в гости на обед, — усмехнулся он.

— А разве обеда не будет? — нахально спросил Бондарь. — Кто вы?

— Меня зовут Большой Стэн — ответил он, вставая с кресла.

— Большой? — хмыкнул Бондарь, внимательно рассматривая еле видневшегося из-за стола хозяина кабинета.

— Вас что, не устраивает мой рост? — бросил тот с явным раздражением. — Нет-нет, все в порядке! — попытался успокоить его Бондарь, понимая, что перешагнул границу дозволенного.

— Вот и хорошо, — сказал Большой Стэн. — Ваше имя? — Бондарь. — Фамилия? — Бондарь.

— И отчество тоже, разумеется. Бондарь? — Как вы догадались?

Несколько секунд Большой Стэн смотрел Бондарю в глаза, словно надеясь, что он одумается и начнет честный разговор, но он молчал, и Большой Стэн потянулся к одной из папок. Достал оттуда листок и стал читать:

— Коломейцев Георгий Викторович, родился в городе Горьком двадцать восьмого сентября тысяча девятьсот шестьдесят девятого гола. Отец Виктор Парфенович, слесарь горьковского автозавода, умер от сердечной недостаточности в тысяча девятьсот семьдесят седьмом году. Мать Алевтина Юрьевна, бывшая медсестра на том же заводе, несколько лет не работает, алкоголичка. С четырнадцати лет воспитывался у тетки Маргариты Юрьевны и учился в московской школе. Всерьез увлекся боевым самбо. Достиг хороших результатов и вошел в юношескую сборную города Москвы. Вскоре был призван в армию, проходил службу в воздушно-десантных войсках. Через некоторое время направляется в войска специального назначения, попадает в Афганистан. Несмотря на представление командира, награжден не был, неоднократно замечен в употреблении алкогольных напитков и наркотиков, грубил своим непосредственным начальникам, к службе относился с пренебрежением…

По мере чтения Бондарь все сильнее каменел лицом, и в его взгляде появилась ненависть.

— Ну как, достаточно или продолжать? — спокойно спросил Большой Стэн. В его голосе не было ни злости, ни иронии, просто усталость делового человека, который сознательно открывает все свои козыри и предлагает не терять попусту дорогого времени. — Вы убедили меня в том, что вы серьезный человек. Думаю, можно перейти к самому важному для меня вопросу.

— Слушаю вас, — кивнул Большой Стэн. — Вы можете помочь мне избежать тюрьмы? — Могу, — спокойно ответил тот. — Уже хорошо! — вздохнул Бондарь. — Пойдем дальше. Захотите ли вы оказать мне эту помощь? Если да, то за какую плату? Не за мои же красивые глаза? Но если вы хотите денег, то их у меня просто нету! — Он вывернул для наглядности карманы.

— А ты мне определенно нравишься, — добродушно хмыкнул Большой Стэн, подошел к Бондарю, покровительственно похлопал его по плечу, затем налил изрядную порцию виски в стакан и протянул ему: — Пей, малыш, думаю, мы договоримся… — Он внимательно проследил за тем, как Бондарь опрокинул виски в рот, задумчиво побарабанил короткими пальцами по столу, словно в последний раз взвешивая, стоит ли иметь дело с гостем или нет, потом решительно стукнул ладонью, как бы ставя окончательную точку, и сказал: — Малыш, несколько лет назад ты участвовал в одной секретной операции в Афганистане. Нам нужна твоя помощь. За это мы не только вытащим тебя из тюрьмы, но и обеспечим тебе и твоим детям безбедное существование на всю оставшуюся жизнь.

«Вот оно, — промелькнуло в голове Бондаря, — наконец-то добрались до самого главного!» Он чувствовал, что настал его звездный час. Теперь только бы не упустить свой шанс!

— Секретных операций было много… — осторожно заметил он.

— Такая была только одна! — резко оборвал его Большой Стэн. — Речь идет о пяти контейнерах, которые ваша группа спрятала в горах Кандагара.

— Откуда вам известно об этом? Все же погибли… — удивился Бондарь.

— Не все. — Большой Стэн сделал паузу. — Ты же, малыш, выжил! — Он улыбнулся. — Короче! Тебе известно, что в этих контейнерах? — Золото, драгоценности, — не моргнув глазом, ответил он.

— Очень хорошо! — Большой Стэн с трудом скрывал волнение. — Надеюсь, ты не позабыл это место? — Он хитро прищурился.

— Прошло слишком много времени… — протянул Бондарь. — Трудно сказать… — Он специально не говорил ни да ни нет.

— Напомнить тебе о том, что я сказал ранее? — улыбнулся Большой Стэн, понимая игру парня.

— Ну, на это-то у меня памяти хватает! — серьезно произнес он.

— Прекрасно! Ты отводишь отряд на место захоронения и получаешь полную свободу.

— А безбедное существование для меня и моих детей? — напомнил Бондарь.

— И полмиллиона долларов! — усмехнулся Большой Стэн.

— Судя по всему, вы оговорились и хотели сказать: девятьсот тысяч долларов и особнячок в Париже на мое имя. — Бондарь подался вперед.

— Семьсот пятьдесят тысяч долларов и домик в Сингапуре — это мое последнее слово, — твердо сказал Большой Стэн.

Бондарь решал, стоит ли продолжать торговлю, но, заглянув в глаза собеседника, понял, что это бессмысленно. Он глубоко вздохнул и сказал:

— Ну вот, все пользуются моей добротой! — Он поморщился, плеснул себе виски, выпил единым махом и решительно произнес: — Хорошо, согласен!

Большой Стэн ласково улыбнулся, налил виски себе и Бондарю, подмигнул, и они выпили, закрепив таким образом достигнутое соглашение.

Савелия положили в институт Склифосовского, и генерал Богомолов, не желая больше подвергать его риску, организовал у отдельной палаты круглосуточное дежурство. Мало того, всем работающим на этом этаже были выданы спецпропуска, и попасть туда было весьма непростым делом. Богомолов даже ввел своеобразное ужесточение режима: у вооруженного дежурного, находившегося за бронированным стеклом, находился не просто список лиц, допущенных на этот этаж, но и их фотографии. Кроме того, прежде чем войти, каждый из них обязан был опустить в специальное отверстие свой пропуск, затем миновать устройство, наподобие тех, что установлены в аэропортах. Пронести оружие было практически невозможно.

Конечно, эта установка была дорогим удовольствием и заполучить ее даже такому ведомству, к которому принадлежал Богомолов, помог случай. Одна иностранная фирма очень хотела выйти на российский рынок, и предложила свои приборы заинтересованным ведомствам. Но везде последовал отказ: даже по демпинговым ценам ни Органы, ни милиция были не в состоянии приобрести их. Думая, что это связано с недоверием к технике, фирма предложила потенциальным партнерам взять бесплатно на испытание три аппарата, один из которых и позаимствовал на время Богомолов.

У него были весьма веские аргументы, и те, от кого зависело решение, не смогли ему отказать. Аргументы касались тех самых «афганских контейнеров», о которых никому ничего не было известно. Богомолов подключил всю свою агентуру, чтобы напасть хотя бы на какой-то след, но все было тщетно. И только однажды, когда он совершенно случайно заговорил об этих контейнерах в присутствии ответственного сотрудника аппарата Президента, который усидел наверху при всех переменах власти (при Брежневе был в составе ЦК, сумел удержаться при Андропове, занял пост в правительстве при Горбачеве, но, предчувствуя близкий конец лидера, открыто встал на сторону будущего Президента России), тот вскользь заметил, что ему кое-что известно об этом деле.