«…Унизить Бесков мог запросто. <…> Любимым словом у Константина Ивановича было «бездарный», причем он в лицо говорил: бездарный игрок, бездарный пас…»481, – сетовал Геннадий Логофет. «Надо просто знать Бескова. Потом он остывал. Но в момент горячки мог сказануть всякое!..»482, – философски заметил по этому поводу Валерий Гладилин. «Константин Иванович умел формулировать. Любил пройтись по вагону, когда после неудачных матчей команда на поезде возвращалась в Москву. Зайдет в купе, прищурится: «Сергей, сколько сегодня забил?» – «Ноль» – «Сколько отдал голевых?» – «Ноль» – «Значит, кто ты сегодня? Ноль целых ноль десятых!». Возразить нечего…»483, – рассказывал Сергей Родионов. Запомнилась ему и другая фраза Бескова: «Медведя в цирке за год учат на коньках кататься! А ты пятнадцать лет занимаешься футболом и не способен в элементарной ситуации отдать передачу…»484. Причем, похоже, Константин Иванович искренне не понимал, что слова его могут обидеть и даже унизить: «Все зависит от того, как ты скажешь. Если в полушутку – любой нормальный человек воспримет это адекватно. А обидные слова, конечно, задевают, я их и не произносил…»485.
Мог Константин Иванович едко высказаться и, что называется, за глаза: «В 77-м проспал отъезд на тренировку Женя Сидоров, Бесков говорит: «Ждать не будем!» – а на реплику, что Сидоров – игрок основного состава, прозвучало: «Основного состава чего – цеха, завода?»486, – вспоминал Евгений Ловчев. Регулярно устраивал публичные взбучки, и это очень задевало Вагиза Хидиятуллина: «Одна черта у Константина Ивановича не нравилась – для него было нормальным чихвостить человека при всех. Пришел в команду защитник Саша Бокий, отец троих детей. А нагоняи от Бескова получал, как ребенок. Я удивлялся и думал про себя – ну, не надо же при всех, он взрослый человек, можно вызвать в кабинет и сказать, что считаешь нужным. И это не будет для него так унизительно…»487.
Впрочем, не всегда нужны были даже слова. Виктор Пасулько подметил: «Самое страшное было, когда он молчал. Это значило, что Бесков в крайней степени разъяренности. К нему в это время нельзя было обращаться…»488. «У него был жесткий характер, но ни разу не видел, чтобы он на кого-то кричал. Только играл желваками в гневе…»489, – поделился наблюдениями Владимир Федотов. «Матом он никогда не ругался, но мало кто мог выдержать его тяжелый взгляд. Я это испытал на себе, когда отношения между нами испортились…»490, – вспоминал Александр Бубнов. Хорошо знаком этот взгляд был и Вагизу Хидиятуллину: «В критические минуты лишь губы в струну сжимал, смотрел исподлобья…»491.
Бесков вообще был, что называется, человеком настроения: «Он был в этом плане переменчив. Если оно было хорошим – ладил со всеми. В противном случае под горячую руку ему мог попасться кто угодно…»492, – констатировал Бубнов. – «От черного до белого у Бескова был всего один шаг. Если сегодня он тебе говорит, что ты – Пеле, а завтра, что ты – г… Это очень сильный перепад. Эти перепады были связаны с его настроением, психикой. Когда Бесков был в хорошем настроении, он со всеми очень вежливо разговаривал. А как он умел с женами футболистов общаться! Но когда у Бескова было плохое настроение…»493.
«Вообще мы Бескова настолько хорошо изучили, что сразу чувствовали его настроение…»494, – рассказывал Хидиятуллин. – «И знали, что если он появляется на базе в кожаном пиджаке и галстуке, губы в струнку – хорошего не жди…»495. В команде это настроение тренера называли «будет бить тревогу»: «Построит команду, обведет тяжелым взглядом, выберет жертву и начинает: «Я не зря тревогу бил!». Буря могла грянуть на ровном месте. Ладно бы, вызвал человека – и дал по шапке. Но нет, обязательно надо прилюдно напихать…»496. Если же Бесков приезжал в буквальном смысле без галстука, повода для волнений не было: «А если в красном спортивном костюме – значит, настроение нормальное…»497.
«Константин Иванович, как все талантливые, творческие люди, человек сложный. Он обладает потрясающим умением держать в постоянном напряжении всех, кто рядом. Работа с ним в «Спартаке» была сродни круглосуточной вахте в операционной, где ни на секунду нельзя расслабляться…»498, – так образно охарактеризовал работу с Бесковым врач Юрий Васильков. Александр Нилин, в свою очередь, полагал, что это была осознанно избранная линия поведения: «…Как-то летом в Тарасовке, наблюдая за футболистами, выполняющими заданное им тренером упражнение, Константин Иванович заметил, что хороший игрок умеет разобраться в ситуации, а вот отличный еще и в состоянии сам ее создать. Будучи когда-то именно таким игроком, Бесков, видимо, перенес привычку создавать ситуацию и на тренерскую свою работу…»499.
«Когда он хотел команду «вздернуть», разозлить – знал, за какие ниточки дергать. Зная мою эмоциональность, мог легко меня спровоцировать, чтобы я бучу поднял прямо на собрании. Упрекал: «Подкаты не делаешь, в борьбу не идешь» – «Как не делаю?! Да у меня с половины ж… кожа сошла!». И понеслось. Я говорил, что полузащита не помогает, начиналась горячая дискуссия – а ему только этого и надо…»500, – вспоминал Вагиз Хидиятуллин. Но это, так сказать, рабочий момент. Бесков, однако, постоянно «создавал ситуации» и за рамками учебно-тренировочного процесса, в быту, в повседневной жизни команды.
«Константин Иванович был человеком непредсказуемым. Сейчас так, через пять минут – уже по-другому…»501, – вспоминал Юрий Гаврилов. «У Бескова можно нарваться на оглушительную взбучку буквально ни за что! Любая мелочь выливалась едва ли не во вселенский скандал…»502, – рассказывал Георгий Ярцев и вспоминал, как Бесков гнал их с Хидиятуллиным из комнаты: «Нам он говорил: «Пойдите, погуляйте, чего валяетесь?». Мы одеваемся, выходим на улицу. А навстречу идут Гаврилов с Шавло. И узнаем, что их он увидел на дороге и сказал: «Вы здесь до простуды, что ли, собираетесь гулять? А ну-ка, пошли в номера!»503. Похожая трагикомичная история, со слов Олега Романцева, приключилась с Гавриловым, которого Бесков в день игры сперва застал за игрой в шахматы: «Ты чего тут расселся? Надо об игре думать, а не о шахматах. Иди прогуляйся…»504, через некоторое время встретил у речки: «Ты что тут расхаживаешь, энергию тратишь? У нас такая серьезная игра, а ты ходишь туда-сюда…»505, а потом, обнаружив в номере, вновь обрушился на него: «Ты что лежишь? У тебя же ноги затекают. Как ты вечером играть будешь?..»506.
