— А на мне, получается, потренироваться решила? — я постарался, чтобы голос мой звучал нейтрально и никакого возмущения или осуждения в нем не слышалось. Мне же от Кати ответ нужен, и желательно честный, а не попытки оправдаться.

— Да, решила, — повинилась Катя. — Но ты не сердись, я бы потом сняла с тебя приворот. Честное слово! — кажется, некоторое мое недоверие к этому обещанию она почувствовала. Впрочем, надолго это недоверие у меня не задержалось — интерес к продолжению рассказа оказался намного сильнее. Катя, похоже, расценила мое молчание, как проявление осуждения, и тут же принялась оправдываться:

— Ты просто оказался единственным, с кем я могла бы попробовать приворожение. Альберт — родственник, Герхард — простолюдин, доктор Грубер — старый простолюдин… Я же не знала, что ты отмеченный…

— И что, на отмеченных приворот не действует? — захотел я уточнить. Мало ли, кому еще когда-нибудь захочется поймать меня в те же сети.

— Там по-другому надо, — нехотя призналась она. — И это сложнее…

— Ну хорошо, — я решил вернуться к этой теме как-нибудь попозже, а пока подтолкнуть Катю к продолжению ее рассказа. — А почему ты считаешь, что стать любовницей кронпринца тебе помогло бы?

— Потому что любовницам коронованных особ можно то, что нельзя порядочным женщинам, — свои слова Катя сопроводила кривоватой улыбкой. — Им завидуют, их осуждают, но никому и в голову не придет оспаривать их свободу.

— Катя, ты о какой свободе говоришь? — надо же, мне казалось, что она умнее. — Ты уверена, что твой любовник разрешит тебе делать то, что ты хочешь?

— Если это будет не на виду, то почему и нет? — флегматично отозвалась Катя. — По крайней мере, то, что я слышала о его высочестве, говорит, что так и было бы.

— А много ты о нем слышала? — спросил я.

— Не очень, — вздохнула Катя. — Но говорят, кронпринц не сильно озабочен соблюдением условностей.

Что-то не вдохновили меня Катины планы. Совсем не вдохновили. Может, этому самому кронпринцу и правда плевать на условности, спорить не буду, но это сейчас. Рано или поздно он станет королем, и тогда столь вольного отношения к правилам, обычаям и приличиям демонстрировать уже не сможет. Я попробовал воззвать к разуму Кати:

— А почему бы тебе просто не найти мужа, который был бы не против твоих стремлений?

— И где же я его найду? — удивление Кати было, похоже, искренним. — Уж в наших лесах, полях и болотах таких точно нет. Вот в Берлине — да, там такого человека найти можно. Но для этого надо там жить и при этом оставаться незамужней. Так что мимо связи с кронпринцем тут не пройти…

Эк как она все рассчитала… Хм, а ведь на это можно и с другой стороны посмотреть. Раз уж Катя так уверенно рассуждает о том, чтобы стать любовницей наследника прусского престола, значит, какие-то предпосылки к этому имеются, не так ли? А тут может крыться и ответ на другую Катину загадку, занимавшую меня уже не столь сильно, но тем не менее определенный интерес представлявшую.

— А как ты вообще собираешься подобраться к кронпринцу? — изобразил я удивление. — Или для тебя это не так сложно?

— Да нет никаких сложностей, — отмахнулась Катя. — место фрейлины ее величества мне уже обещано, так что…

— Прямо-таки обещано? — тут я удивился по-настоящему.

— Да, — Катя горделиво вздернула носик, — обещано. Как раз перед отъездом в Мюнхен к нам приезжали от двора и передали предложение ее величества стать ее фрейлиной. Мне пришлось лишь поехать в Кенигсберг, чтобы подать прошение, а когда королева будет там на Рождество, она лично его рассмотрит и примет меня.

Ну да, ну да. С одной стороны, вроде все чин чином — подала барышня прошение, королева рассмотрела, да и согласилась. С другой — сколько таких, молодых и красивых, подали и еще подадут такие прошения? Как я понимаю, это очередная королевская милость своему заслуженному генералу, только что являемая не самому бравому вояке, а его дочери. Ну и замаскированная под соблюдение стандартной процедуры. А под эту милость, в свою очередь, замаскировали подведение к Кате специалиста, загрузившего ее теми сведениями, что так хотели узнать имперцы…

— А кто приезжал? Курьер? — как бы просто поинтересовался я.

— Курьер, — передразнила меня Катя. — Графиня фон Берг и барон фон Шилле! — произнесла она с такой торжественностью, как будто я обязан был знать, кто это такие.

Впрочем, если про названную графиню я и правда слышал впервые в жизни, то барон фон Шилле был как-то упомянут, пусть и вскользь, в одной из бесед с Альбертом и доктором Грубером. И если я правильно понял, означенный барон частенько выполнял королевские поручения, не вполне согласующиеся с общепринятыми моральными нормами. Да уж, вот и подтверждение моих догадок относительно Катиного курьерства. Не скажу, что мне прямо так уж необходимо было это знать, но всегда же приятно оказаться правым, чем наоборот… Однако я посчитал необходимым вернуться к своим вопросам и Катиным ответам — кое-что оставалось неясным.

— Ну хорошо, значит, на Рождество королева принимает тебя в свиту. Но, Катя, до Рождества еще почти полгода. Тебе обязательно было практиковаться в любовной магии именно сейчас? Не могла подождать?

— И получить слухи и кривотолки там, где меня все знают? — возмутилась она. — Алекс, прости меня, но если бы не ты, и не вся эта история с моим похищением, я бы все равно нашла, на ком упражняться. Просто это было бы не в лесу, а при баварском дворе.

Вот же зараза! Хотя… Ну да, зараза. Да, с точки зрения не то что здешней морали, а и обычной порядочности из прошлой моей жизни, Катя по-любому выглядит далеко не лучшим образом, но… Как говорится, при съемках ни одно животное не пострадало. Приворожить меня Кате не удалось, я получил приятнейшее впремяпрепровождение с красивой юной женщиной — все нормально, все довольны. Так что пускай оно так и продолжается.

— Алекс, — Катя придвинулась поближе, — я понимаю, что виновата перед тобой. И я хочу заслужить твое прощение.

Хотелось сострить, что только этим она и занимается с момента отъезда Альберта в Мюнхен, но, взглянув Кате в глаза, я понял, что она говорит серьезно.

— И как же? — я обнял Катю и прижал к себе.

— Хочешь, я научу тебя любовной магии?

— Вот даже как? — удивился я. — Сколько же нам потребуется на это времени? Много, наверное?

— Нет-нет, — Катя даже замотала головушкой. — Но давай завтра? Спать очень хочется… — тут она сладко и заразительно зевнула. Спорить я не стал, потому что у самого глаза уже слипались, хоть спички в них вставляй, и мы, обнявшись, быстро и крепко уснули.

Утро, как и вчера, началось со сладкого. Я проснулся от приятнейших ощущений, сопровождавших Катины усилия по приведению меня в полную боеготовность, и тут же с блеском доказал Кате, что старалась она не зря. Отдышавшись, мы спустились заниматься завтраком и приведением себя в порядок. Впрочем, приготовление завтрака я спихнул на Катю, а сам, благо, было совсем еще раннее утро, по-быстрому сбегал на озеро и искупался в чистой и неожиданно теплой воде. Потом и Катя возжелала водных процедур, но на забег голышом до озера не решилась, и потому поставила греться воду для домашнего мытья.

Чем обернется помывка Кати, я хорошо представлял, тут и предвидения никакого не надо было, поэтому сначала быстро побрился, а потом взялся помогать своей даме, поливая ее, стоящую в деревянной лохани, теплой водой из кувшина. Ну, сами понимаете, и намыливать тело ей помогал, и потереть, где надо… В общем, в спальню мы поднимались, уже буквально дрожа от желания.

— Подожди, — я уже готов был превратить это желание в действие, когда Катя своими маленькими кулачками уперлась мне в грудь, — подожди. Я же обещала тебе…

— Так может, сначала проведем практикум, а потом ты прочитаешь мне лекцию? — сама собой вспомнилась университетская терминология.

— Нет-нет что ты, — хитренько улыбнулась Катя, — никаких лекций. Я просто передам тебе это.