— Потому что скоро приедет король, что в этом может быть непонятного? — раздраженно бросает Селена, продолжая крутиться вокруг зеркала туалетного столика.
Следующий час мы проводим за долгожданным обедом, поскольку завтракать нам перед отъездом не пришлось из-за опоздания. Мы накидываемся на еду, принесенную нашими горничными, будто голодные волки, сметая все на своих тарелках. Когда до интервью с известной телеведущей остается буквально несколько минут, мы в спешке принимаемся надевать свои наряды, задыхаясь в корсетах.
— Я не могу вдохнуть полной грудью! — морщится Ника, опираясь на туалетный столик пока ее горничная с силой утягивает каждую ниточку на корсете светло-голубого платья в пол.
— Теперь ты сможешь свободно вдохнуть только ночью, — усмехается Грета, терпеливо ожидающая свою горничную, которая с ювелирной точностью скрепляет все мелкие застежки на ее пышном платье ванильного цвета.
В зеркале туалетного столика я наблюдаю, как тонкие ручки Мии всеми силами пытаются на туго завязать корсет и, признаться честно, я вздыхаю с огромным облегчением, когда вижу, что с моим нарядом все в порядке. На меня идеально садится платье изумрудного оттенка с открытыми плечами, обнажая выпирающие ключицы, с пышной юбкой и кринолином колокольной формы. Его цвет идеально подчеркивает мои зеленые глаза, а ткань безупречно переливается от различных преломлений света, не оставляя шансов остаться незамеченной.
В этот раз Моника наносит мне темно-коричневые тени, чтобы в сочетании подобного оттенка платья и глаз образ не получился бледным, уставшим и непривлекательным. Волосы у всех участниц собраны в высокие прически, с ниспадающими волнистыми прядями спереди, и я не исключение. В дополнение к моему образу Мия выдает висячие серьги из серебра, чем-то схожие с длинными сплошными палками, и они становятся единственным украшением к изумрудному платью.
Полностью убеждаясь в том, что мой образ готов, начинаю рассматривать платья остальных девушек и мой взор практически сразу же падает на Селену. Девушка ювелирно поправляет макияж, продолжая стоять напротив зеркала в своем пышном, воистину королевском платье благородного синего цвета, верх которого полностью закрыт мелкими стразами с длинными рукавами до запястья. Марте достается темно-серое блестящее платье с V-образным вырезом, а Амели снует по комнате, шурша подолом платья кремового оттенка с небольшим шлейфом.
— Мы будто собрались на выпускной вечер, а не на королевский бал, — ухмыляется Ника и оставляя руки на поясе, оглядывает остальных участниц.
— Говори за себя, Йоргенсен, — язвит Селена, смахивая заметные только ей пылинки со своего подола. — Я выгляжу как будущая королева всех будущих балов.
Она театрально двумя руками берет воображаемую корону и воздвигает ее себе на голову, пока мы с Никой подавляем огромное желание закатить глаза, переглядываясь друг с другом.
— Зачем нам маски? — удивленно проговаривает Грета, рассматривая белоснежную гипсовую маскарадную маску, предназначенную ее наряду.
— Вам разве не сказали? На балу все гости будут в подобных маскарадных масках, — отвечает горничная Греты, собирая чехол от ее платья. — И по дворцу передвигаться без них категорически запрещено.
Когда Мия вручает мне белоснежную венецианскую маску, прикрывающую лишь глаза, я преподношу ее к лицу, примеряя на себя полный образ на сегодняшний вечер. Остальные девушки следуют моему примеру и перед собой я наблюдаю множество абсолютно идентичных друг с другом карнавальных венецианских масок белого цвета.
В отличном настроении мы отправляемся на интервью в малую бальную залу. Первое время с непривычки мы постоянно наступаем на свои пышные подолы, но спустя несколько минут привыкаем удерживать платья двумя руками, выглядя со стороны как истинные леди. Первой на интервью заходит Селена и некоторое время с широкой улыбкой на лице в зал отправляется Марта. Мы продолжаем стоять, в ожидании неудобных и колких вопросов, морально подготавливая себя к адекватной реакции и сдержанным эмоциям. Спустя час, наконец, подходит и моя очередь, и я с уверенностью ступаю в малый бальный зал, улавливая приглушенный звук своих каблуков, эхом раздающихся по всему помещению, по пути снимая маску с лица.
В малом бальном зале не находится ничего кроме двух удобных кресел цвета слоновой кости, расположенных друг напротив друга, на одном из которых телеведущая ожидает следующую участницу и камеры с оператором, которые направлены на пустующее кресло с парочкой прожекторов для лучшего освещения.
— Элизабет, надеюсь, ты помнишь? Ведешь себя раскрепощенно и непринужденно, представляя, что ты ведешь разговор со своей подругой, — мягким голосом напоминает Кристина, аккуратно складывая кисти рук на колени.
— Мне не приходится представлять, ты очень располагаешь к себе, — признаюсь я, медленно усаживаясь в кресло с прямой спиной, всеми силами стараясь не помять платье.
— Мне очень приятно, — девушка широко улыбается самой искренней улыбкой. — Что ж, начнем с самых простых вопросов. Прошло уже несколько недель с начала отбора, расскажи о своих впечатлениях. Что тебе дается труднее всего?
Стараясь вдохнуть полной грудью, я натыкаюсь на утягивающий корсет, который намертво вцепляется в мои ребра, преграждая путь к кислороду.
— Пожалуй, самым сложным по-прежнему остается следить за осанкой везде и всюду и сидеть лишь в определенной правильной позе, — искренне сообщаю я. — Особенно когда ты не привык делать это так часто. И первое время мы все страдали от невыносимой боли в спине.
— А ты уже ходила на свидание с принцем? — с интригой в голосе произносит Кристина, слегка наклоняясь вперед.
— Нет, но я близко общаюсь с теми девочками, которые уже успели побывать на свиданиях, — признаюсь я со сдержанной улыбкой.
— Что ж, когда мы последний раз были во Фреденсборге, тебя среди девочек не оказалось. По какой причине ты очутилась в лазарете?
Я нервно сглатываю, стараясь не показывать лишние эмоции.
— Были некие обстоятельства, из-за которых я вынуждена была провести двое суток под наблюдением врачей, — честно отвечаю я, незаметно теребя края гипсовой маски.
— Надеюсь, сейчас с тобой все в порядке? — сочувственно произносит Кристина и когда я утвердительно киваю, она продолжает. — Хорошо, идем дальше. Помнится, на прошлом интервью ты обещала мне рассказать о своей способности определять все истинные мысли человека по его эмоциям и поведению. Где и как ты этому научилась и что этому поспособствовало?
Я решаюсь рассказать все как есть от и до, скрывая лишь одну деталь, которая может вызвать подозрение у публики — причастность и роль Кристиана в этой истории.
— Не буду томить и тянуть время, — начинаю я, на долю секунды опуская взгляд вниз. — Когда мне было около семи лет моя мама познакомилась с мужчиной. Он хорошо ко мне относился, я воспринимала его как родного отца, и мама была счастлива рядом с ним, но счастье наше продолжалось лишь первые два года, — мой голос дрожит и от неприятных воспоминаний на глазах скапливаются слезы, которые я тщетно намереваюсь проморгать, инстинктивно поднимая взгляд вверх. — В определенный момент он потерял работу, связался с какой-то мутной компанией и стал выпивать. Спустя полгода его беспробудных попоек он просто озверел, поначалу стал кидаться на маму, затем и на меня, когда я, будучи девятилетней девочкой, пыталась ее защищать.
Я делаю паузу, чтобы успокоиться и корю себя за то, что порчу такой прекрасный макияж своими бесполезными слезами и воспоминаниями о таком гнусном человеке, который не достоин даже ни единой мысли. Когда я в очередной раз смахиваю слезы, пытаясь сохранить макияж, телеведущая подает мне стакан с водой, который только что принес один из лакеев.
— Весь период с девяти до тринадцати лет я стараюсь стереть из памяти. Меня начинает трясти только при одном упоминании этого времени и ощущения того страха, который я испытывала каждый день, практически каждую минуту, находясь с ним, — мне трудно говорить, голос дрожит, и я стараюсь не смотреть в глаза телеведущей. — В какой-то определённый момент ему снесло крышу, и он начал бить меня по любому поводу на глазах у мамы. Его лицо подавало мне сигналы, которые я научилась читать за считанные секунды. Именно благодаря этому животному сейчас я могу прочесть эмоции абсолютно любого незнакомого человека, каждую морщинку на его лице, каждую полуулыбку, презрение и опасный блеск в глазах. Все эти годы я сбегала из дома и не возвращалась, пока мама не найдет меня на какой-нибудь остановке или очередной скамейке. Мое положение осложняло лишь то, что она работала без выходных, а я приходила из школы и видела его пьяное тело, которое готово было наброситься на меня за малейший проступок.
