Я пытаюсь подавить глухой смешок, но неокрепшие легкие выдают что-то вроде сиплого кашля. Отрываясь от его груди, я ощущаю, как осенний ветер обдувает влажное от слез лицо, наблюдая на его устах слабую улыбку.

— Я понимаю тебя, как никто другой, — твердо заявляет он. Некоторое время две свинцовые тучи с сожалением разглядывают мое опухшее и покрасневшее лицо, и я тут же ловлю себя на мысли о том, что мы ищем друг в друге поддержку и находим ее. Удивительно, но меня поддерживает тот, кто лишил свободы. Необъяснимо, но факт. — Это неправильно — терять маму в таком юном возрасте. Но ее смерть ты должна принять как факт, потому как иначе ее уже не вернешь, как бы тебе не хотелось.

Я смотрю в его глаза, полных сожаления и стальной твердой решимости, и крепко сжимаю челюсть то ли от злости, то ли от обиды на весь мир, то ли от понимания того, что он чертовски прав. Меня распирает изнутри от непреодолимого желания закопать себя заживо, чтобы больше никогда не расставаться с мамой, но разум тут же дает мне ментальную пощечину, грубо возвращая к реальности. И я не знаю какое количество времени будет продолжаться эта битва.

— Эли! — обеспокоенно восклицает Карен, когда мы ступаем за порог штаб-квартиры. Ее глаза некоторое время нервно блуждают по моему опухшему и раскрасневшемуся лицу — всю дорогу от кладбища я проплакала, не в силах остановиться. Адриан тактично предпочел не вмешиваться в мою персональную истерику. — Боже, ты как?..

Я отстраненно пожимаю плечами, направляясь в ванную комнату, чтобы привести себя в порядок. Ледяная вода моментально отрезвляет, приводит в чувство, но как только мысли вновь приводят меня на кладбище — я не в силах сопротивляться. Я провожу в ванной достаточное количество времени для того, чтобы вызвать очередной приступ раздражения у Алекса, но в этот раз никто не ломится в дверь в сопровождении с гневными криками.

Собираясь с силами и мыслями, я успокаиваюсь, вновь умываюсь холодной водой и окончательно привожу себя в чувство. Руки продолжают опираться об края ледяной белоснежной раковины и глаза впервые устремляются в зеркало, с отвращением разглядывая его отражение. Озорной огонек в зеленых глазах тлеет с каждой минутой, с каждым событием, разбивающем мое сердце, а серые круги под глазами являются свидетельством перенесенной болезни. Умываюсь еще раз, раздражающая краснота от продолжительных истерик не проходит.

Тяну на себя кран и в ванной мгновенно начинает скапливаться горячая вода, слегка испаряясь в воздухе. Сбрасывая с себя всю одежду, я погружаюсь в огромную емкость с водой, несколько секунд морщась от болевых ощущений, пока кожа окончательно не привыкает к высокой температуре воды.

Не знаю, как мой организм еще выдерживает. Я не знаю, как я еще продолжаю стоять на ногах, после всех событий, подкашивающих меня морально и физически. Я не знаю, что со мной будет завтра… а дальше?!

А будет ли завтра? Как я смогу жить с осознанием того, что самый главный человек в моей жизни находится в могиле, и я его никогда не увижу?!

Все последние месяцы я жила лишь с одной целью — собрать деньги на операцию маме. А теперь что?

У меня нет ни мамы, ни денег, нет абсолютно ничего, кроме эмоциональной нестабильности и ослабшего после перенесенной инфекции организма. Есть только абсолютная неизвестность дальнейшей жизни и смутные сомнения в ее продолжении.

Единственное, что я приобрела за этот день — абстрактную свободу. Свободу потому, что теперь меня абсолютно ничего не держит, ничего не волнует и не беспокоит. Мне больше не стоит волноваться о сохранении места на отборе, мне больше не интересно получу ли я полное пособие, меня не тревожит тот факт, что мне ограничили свободу…

И самое главное — меня больше не беспокоит, что обо мне подумает королевская семья и остальные люди в целом.

Кристиан… мой маленький Чарли.

Второй человек после мамы, с которым мне всегда было спокойно. Я чувствовала себя с ним самой собой, с ним я будто была в самом уютном гнездышке в мире, в котором никогда не произойдет ничего плохого. Никогда. С ним я не боялась ни предательств, ни обмана.

Но он меня обманул. Как и Адриан. Они все рано или поздно обманывают, предают, изменяют, бросают…

Стоит признать, Адриан хотя бы не притворялся кем-то другим и четко обозначил свои цели. Но и Кристиана можно понять… Немного принцев на Земле, которые вынуждены скрывать свою личность более двадцати лет, притворяясь обыкновенным человеком… и я действительно переживаю за него, учитывая хотя бы тот факт, что Адриан может в любой момент прикончить короля и Кристиана вдобавок, даже если руками повстанцев.

Я запуталась окончательно и бесповоротно.

Мой разум не в силах понять: внезапно возникшие романтические чувства к Кристиану искренние или же все же в силу обстоятельств я поддалась и слишком влилась в роль участницы отбора, твердо намереваясь дойти до финала любыми путями? Безусловно, он навсегда останется частью моей биографии, и я правда всей душой люблю его как дорогого мне человека, но… действительно ли я люблю его настолько, чтобы выходить за него?.. Ведь стать его супругой равносильно тому, чтобы до конца жизни болтаться в нескончаемых политических интригах, расследованиях и бесконечных нервотрепках. Готова ли я прожить всю свою жизнь бок о бок с принцем, а в последствии и королем нашей страны?

Ясно только одно — мне нужно время, ведь, в конце концов, я даже не знаю, что со мной будет завтра и наступит ли оно вообще.

— Мы уже хотели выламывать дверь и спасать тебя, — с опаской в голосе сообщает Адриан, когда я выхожу из ванной комнаты. — Все в порядке?

Я коротко киваю, подхожу к кухонному гарнитуру и залпом осушаю пару стаканов воды. Пока прохладная жидкость плавно разливается по всему организму, я натыкаюсь на три пары глаз, с нескрываемым любопытством наблюдающими за каждым моим движением. Ребята продолжают сидеть за кухонным столом, обсуждая какой-то неведомый мне план, но с моим появлением резко прекращают бурное обсуждение.

— У меня вопрос, — в глухой тишине мой голос звучит неожиданно громко. — Вы знали о смерти моей мамы?

Карен и Алекс обмениваются короткими взглядами, затем как по команде смотрят в сторону Адриана, но он продолжает не отрывать от меня задумчивый взгляд.

— Мы просто не хотели…

— Мы все видели, как тебе было плохо и не хотели усугублять твое положение неприятными новостями, — Адриан бесцеремонно перебивает Карен, в руках удерживая кружку с прозрачной жидкостью. — Твой организм попросту не выдержал бы. Физически ты была очень слаба, не могла даже встать с кровати без нашей помощи, а эта информация тебя просто добила бы.

Я ощущаю, как взор постепенно застилает прозрачная пелена, а губы предательски начинают дрожать. Крепко сжимаю кулаки, отчего ногти неприятно вонзаются в ладонь, не в силах сдержать эмоции.

— Да лучше бы вы меня не лечили! — моя обида мгновенно прорывается сквозь грудную клетку и оседает где-то в воздухе, сея неприятное напряжение. Не знаю какой раз по счету я сегодня срываюсь, не сопротивляясь слезам. — Да лучше бы я…

— Зачем ты такое говоришь?! — обиженно проговаривает Карен. — Да мы старались…

— А кто вас об этом просил?! — восклицаю я. — Вы же чертовы мятежники, убивающие без разбора всех и вся, ради своей цели! Так почему же не оставили меня подыхать…

Адриан подрывается с места, направляясь в мою сторону, но я интуитивно делаю несколько шагов назад, поясницей упираясь об кухонный гарнитур. Встречаясь с препятствием, я отхожу в сторону, по-прежнему делая вид, что не хочу чувствовать его прикосновений, но спустя мгновение он перехватывает мои запястья, слегка сжимая их.

— Успокойся, — тихо произносят его губы, а спокойный взгляд предгрозовых туч намертво прикован к моему лицу. Он стоит слишком плотно ко мне, но из-за эмоций я будто не замечаю этого. — Я понимаю, тебе больно…

— Ничего ты не понимаешь, — в ответ шиплю я, пытаясь отобрать свои запястья, но он лишь цепляется за них мертвой хваткой. — Я просто хочу, чтобы все это закончилось.