— А это... Вы что ли тоже... — замямлил Сагануренов.

— На портрет не обращайте внимания, — спокойно объяснил генерал, — Это ненадолго. Как и тирания Запобедова. Присаживайтесь, прошу вас. Итак, что вам удалось выяснить?

— Выяснить?

— Именно. По поводу происхождения банки с Субстанцией. Я ведь дал вам эту задачу. Разве нет?

— Да, конечно... — пролепетал Сагануренов, — Но ведь... У нас в стране... Власть захватил совсем сумасшедший...

— И что же? — спросил генерал, — Означает ли это, что мы теперь можем не делать свою работу? А кто будет защищать граждан, Сагануренов? Вы же чекист. Хотя вы и сержант без конкретной должности. Но тем не менее. Вспомните о нашем с вами долге перед Родиной.

— Да... Конечно... — разволновался Сагануренов, — Вы... Вы такой спокойный, товарищ генерал! А вокруг так страшно...

— Не вижу ничего страшного, — сказал генерал, продолжая пересчитывать пачки долларов, — Все как обычно. Паникеры паникуют. Крысы убегают. Дураки делают глупости. Так было и будет всегда. В наших временах нет никакого эксклюзива, поверьте. Так что вам удалось узнать? Я бы предложил вам сигарету, но, к сожалению, не курю. Можете закурить свои, если хотите.

— Ой... — спохватился Сагануренов, — А я же вам граппу привез, из Палермо. Я еще хотел привезти гнилой сицилийский сыр с личинками, местный деликатес, но итальянцы отобрали его в аэропорту... Сказали, нельзя вывозить... А то этот сыр позорит Италию на весь мир...

— От гнилого сыра я бы, если честно, отказался. Не любитель. А граппу давайте. И как вы ее донесли и не разбили?

— Ну я нес вам... Как подарок моему наставнику...Я аккуратненько...

— Отлично! Я польщен, что лучший в мире аналитик считает меня наставником, честно. А теперь давайте ее скорее. Я правда не пью, но пригодится. Лишней точно не будет. Спасибо!

Генерал водрузил граппу на стол среди пачек долларов и колб с синими шариками. Потом взглянул на свои швейцарские часы:

— Боюсь, что время поджимает, Сагануренов. Давайте уже к делу. Что вам удалось выяснить?

Сагануренов кое-как нашарил в кармане пачку MS Nazionali, купленную еще в Италии, и закурил. Генерал поставил для него на стол пепельницу, прямо поверх пачек долларов.

— Ну в общем... — начал Сагануренов, ощущая как страх в его голове уходит и воцаряется ясность, — По печатным машинкам абсолютно ничего. «Красных Батыров» со специальной системой дефектной печати было произведено одиннадцать тысяч триста восемьдесят четыре штуки. Мы отследили их всех, но везде пусто. По ветеранам госбезопасности, работавшим во время войны — тоже полный ноль. Короче говоря, этикетка ничего не дала, я не смог выяснить, когда, кем и зачем она была наклеена. Зато я выяснил, где Атипова взяла банку с этой вашей Субстанцией...

— Что? — генерал оторвался от долларов и посмотрел на Сагануренова, — Что вы сказали?

— Я говорю, выяснил, откуда Атипова получила банку с Субстанцией. Из научно-исследовательского института № 20 в Бухарине-11, где она долгое время работала уборщицей.

— Так, — сказал генерал, откладывая пачку долларов, — Так. Постойте, Сагануренов. Но ведь эту версию мы отработали еще пять лет назад, причем полностью. В «двадцатке» никогда не разрабатывалось и не производилось ничего подобного Субстанции.

— Все верно, — кивнул Сагануренов, стряхивая сигарету в пепельницу, — Но...

Сагануренов промазал мимо пепельницы и стодолларовая купюра, лежавшая под ней, затлела. Генерал Бидонов затушил купюру, взял со стола пепельницу и быстро сунул ее Сагануренову в руки:

— Держите. И продолжайте.

— Извините...

— Да плевать на деньги, не в деньгах счастье! — заявил генерал, стоя рядом со столом, заваленным грудами долларов, — Так откуда взялась Субстанция?

— Ее прислали по почте.

— Как?

— Прислали по почте в НИИ № 20, анонимно. В 1944 году. Она некоторое время лежала в институте, но ее никто не исследовал. А потом ее наверное просто выкинули. А Атипова, работавшая в «двадцатке» уборщицей, вероятно зачем-то забрала ее себе. Насколько я понял, она вообще тащила себе в дом, что попало. Такова была ее психология.

— Доказательства?

— А... Сейчас... Минутку...

Сагануренов извлек из карманов пачку MS Nazionali, таблетки от психиатра, которые он не пил, карту Сицилии, билет Палермских автобусных линий, посадочный талон, соленый лимон и наконец нужную бумагу, которую он положил в почтовый конверт, чтобы не запачкалась. Генерал взял конверт, вынул бумагу и погрузился в чтение.

— Это оригинал, — объяснил Сагануренов, — Но только я забыл, что это оригинал, и его нельзя портить, и случайно подчеркнул самое важное... Там в середине, прочтите.

Генерал быстро пробубнил подчеркнутые строки:

« — ...вредительская деятельность директора Виссе выразилась в том числе в создании атмосферы тотального хаоса в институте в годы Великой Отечественной войны. Так например, лаборант Егорьев неоднократно являлся на работу пьяным, дворник Арсеньев состоял в интимных отношениях с лаборанткой Ланниковой, препараты зачастую оставлялись без всякой постобработки в течение целых суток, а однажды в 1944 году нам в институт была прислана неизвестными банка сгнившей снеди черного цвета с наклейкой, на которой были напечатаны какие-то невразумительные цифры, причем Виссе потратил целый день на обследование содержимого банки, прежде чем распорядился наконец ее выбросить на помойку, хотя было очевидно, что содержимое этой банки явно не имеет отношения к деятельности нашего института...»

— Так. Это ведь донос времен борьбы с космополитизмом? — догадался генерал, закончив чтение.

— Именно так, товарищ генерал. И там написано, что некто неизвестный прислал банку в институт, в «двадцатку», директор ее исследовал целый день, а потом выбросил. Такое вообще возможно? Ну, я имею в виду, вашу Субстанцию возможно признать на первый взгляд бесполезной и просто выбросить?

— Да, — генерал кивнул, — Удивительные свойства Субстанции открываются лишь при определенных обстоятельствах. В принципе, логично, что директор Виссе распорядился выбросить банку. Институт в 1944 году был только создан и занимался бактериологическим оружием. Вероятно, Виссе просто проверил банку на микроорганизмы и, убедившись, что там нет ничего интересного, решил ее выбросить. Так...

Генерал еще несколько раз перечитал подчеркнутые строки, и лишь потом продолжил рассуждать:

— И ее прислали в институт уже с наклейкой с цифрами. И, судя по всему, без всяких пояснений. Хм... Это очень странно. Переслали ее совершенно точно почтой, если бы банку принес не почтальон, то Виссе расспросил бы принесшего о происхождении банки. Но, как следует из этого доноса, директор Виссе не владел о банке вообще никакой информацией, даже не знал, что там. Но ведь у нас в стране нельзя переслать что-то почтой анонимно. Тем более, нельзя было в 1944 году во время войны. И уже совершенно точно нельзя ничего прислать анонимно в закрытый режимный институт. У вас есть объяснение, Сагануренов?

— Боюсь, что нет, но я могу сделать осторожное предположение, товарищ генерал. Посудите сами. Во-первых, приславший банку человек знал о существовании сверхсекретного на тот момент института. Во-вторых, этому человеку были даже известны почтовые реквизиты института. В-третьих, этот человек знал, что в банке находится, как вы выразились, «биологический агент», поэтому неизвестный и послал ее в профильный институт, занимающийся биологическим оружием. В-четвертых, этот человек имел право отправлять посылки почтой анонимно. Мне кажется, вырисовывается вполне определенный портрет отправителя банки, товарищ генерал. Точнее не портрет, а...

— Вырисовывается тот факт, что отправитель банки — некое очень высокопоставленное лицо, вероятно из партии или госбезопасности, — закончил за Сагануренова генерал, — И тем не менее, я все еще не понимаю. Если бы некое высокопоставленное лицо хотело тайно исследовать банку, то оно бы просто набрало ученых в шарашку и заставило бы их изучать Субстанцию.