— Да…

Йина понимала, что загнала себя в ловушку почти бесконтрольной страсти.

Она жгла тело.

Лишала воли.

— Я тоже скучал, — геллиец достал из-под подушки колье и застегнул на шее любовницы. — Это тебе.

— Как ты узнал? — охнула девушка, ощупывая подарок.

— Нравится?

— Очень!

Поцелуй такой горячий и глубокий…

Невольник схватил губами её игривый язычок.

Сплëл свои пальцы с пальцами Йины.

Подался вперёд, проник в неё.

Стон блаженства!

В позе всадницы девушка чувствует себя хозяйкой положения.

Её движения раскованные и смелые.

Эта скачка нравится парню гораздо больше, чем безумные гонки на лошадях.

— Да! — кричит Йина. — Да! Да-а-а…

Нереус замирает, прикрыв глаза.

Он — песчинка, раскалëнная солнцем.

Песчинка, которая вобрала в себя свет, и сияет незамутнëнным счастьем.

Всего несколько мгновений.

А потом растворяется во тьме.

— Ты спишь?

— Нет, — ответил геллиец, не открывая глаз.

— Многие хотели провести этот вечер с тобой… — Палец Йины скользнул по его ключице. — Раб носящий золото. Раб сумевший избавиться от ошейника. Любимчик молодого хозяина.

— Ошейник я проиграл в споре. О золоте не просил. А любимчик господина — его конь Альтан.

— Всякое болтают…

— Пусть это останется на их совести, — Нереус деликатно отодвинул девушку и поднялся с постели. — Я должен идти.

— Опять сбегаешь?!

— Не обижайся. Так нужно.

— Кому?! Господину?

— Молодой госпоже.

Невольник ступал бесшумно, крался по двору, как матëрый хищник.

В мыслях он уже прошёл весь путь до цели.

Примерно сорок шагов до статуи оленя.

С его широкой спины — один прыжок.

Схватиться за полукругом огораживающие балкон колонны.

Втащить себя наверх, перемахнуть через перила.

Около пятнадцати шагов до арочного входа в покои молодой госпожи.

Нереус чётко следовал своему плану.

Малейшая ошибка могла дорого обойтись.

Врываться в спальню геллиец не собирался.

Он остановился в арке и тихо позвал:

— Госпожа…

Виола услышала.

Вышла из комнаты в тонкой прозрачной накидке:

— Это ты, Нереус?

— Да, — лихтиец не смог устоять перед соблазном, взгляд скользнул по золотым соскам девушки, её плоскому животу и выбритому треугольнику под ним.

— Нас могут увидеть.

— В доме спокойно. Вы хотели продолжить тренировки. Сегодня яркие звёзды, в саду никого нет.

— Я должна переодеться. И взять наши… клинки.

— Я подожду.

Геллиец уставился в небо.

Он рисковал — рисковал всем.

Это было глупо, абсурдно…

Нереус искренне надеялся, что близость с Йиной заставит позабыть о поцелуе знатной поморской девицы.

Но клин не вышиб клина.

Чувство к Виоле не ослабло.

Как ни противился лихтиец самой мысли о любовном соитии с госпожой, неведомая сила притягивала к ней, дразнила, вынуждая заглушить голос рассудка.

— Я готова, — девушка принесла баубоны и грациозно подала невольнику ладонь. — Идëм!

Он первым слез с балкона и шепнул:

— Прыгайте.

Виола пару мгновений раздумывала, а затем смело оттолкнулась от перил.

Нереус поймал еë.

Молодые тела соприкоснулись, грудь к груди, рука к руке — и геллийца захлестнул дикий восторг.

Парень увлëк госпожу в уютный сад, где причудливо сплетались длинные тени.

Нереус и Виола, продолжая держаться за руки, побежали по дорожкам, смеясь, спотыкаясь и радостно перешептываясь.

Выбрав небольшую поляну, оба упали в траву.

— Дух захватывает! — сказала девушка.

— Очень красиво, — согласился лихтиец, рассматривая звёздный купол над ними.

— Я рада, что браслет Клавдия принëс тебе удачу.

— Ваш брат отказался забирать его обратно. Такая дорогая вещь должна украшать благородного человека. Не раба.

— Мэйо не любит носить драгоценности. Ему всё равно, сколько они стоят.

— Понимаю. У него есть бесценное сокровище — вы. Любое другое меркнет перед вашей красотой.

— Если бы он хоть немного дорожил мной, то не отпускал бы пошлых шуточек о моей груди, бедрах и… заднице.

— Обстоятельства вынуждают нас говорить не то, что думаем, и поступать не так, как следовало бы.

— Твоя обязанность — защищать брата. И словом, и мечом. А мне придëтся самой о себе позаботиться.

— Я научу вас, госпожа.

Нереус поднялся на ноги:

— Потребуется только гибкость тела и живость ума. Двигайтесь, вынуждайте меня постоянно следить за вами и вашим клинком. Навязывайте свои правила игры.

Геллиец с интересом наблюдал, как девушка пытается разгадать его, прощупывает в поисках уязвимого места в обороне.

Пока не умея обманывать соперника, Виола была для него открытой книгой.

Нереус знал, в какую сторону она сделает шаг, как развернëт плечи, когда взмахнëт "рудисом".

Её удары проваливались в пустоту. Раб терпеливо позволял госпоже разобраться с разделявшим их расстоянием.

— Не бейте издалека, подступите ближе.

— Отсюда ты достанешь до меня мечом!

— А оттуда вы никогда не достанете меня.

Виола подпрыгнула и резко выбросила руку вперёд. Геллиец уклонился, подхватил её за талию и закружил над землёй:

— Не скачите, как заяц, скользите, как змея.

Девушка рассмеялась:

— Мне казалось, что я вспорхнула, как бабочка.

Нереус поставил её на ноги.

Звук из темноты заставил парня насторожиться.

Кто-то выследил их и приближался к поляне.

Шли без фонарей и факелов: значит, не нобили и не надсмотрщики.

Шли со стороны барака. Рабы? Что им здесь нужно?

Геллиец прижал палец к губам и мягко оттеснил Виолу к дереву.

Она тоже услышала голоса и перепугалась.

— Кто там?

— Я узнаю, — пообещал невольник. — А вы обождите меня здесь.

Он ловко поднял девушку и усадил на ветку:

— В листве вас вряд ли заметят. Не привлекайте к себе внимания.

— Сколько их?

— Трое или четверо. Сейчас посмотрю.

Нереус взял оба олисба и направился к незванным гостям.

Их оказалось трое.

Два парня без оружия, третий — широкий — с палкой.

— Геллиец! — сипло позвал он. — Ты где, белобрысая шлюха?

— Он был тут с каким-то парнем. Я сам видел, — пробасил второй раб.

— Геллийцам девки не нужны, — хохотнул другой. — Они любят с овцами и друг с другом!

— Какая свежая шутка! — рявкнул Нереус, пряча баубоны за спиной. — Вас, скудоумных, всех разом поиметь или по очереди?

— Борзый язык! — хмыкнул раб с палкой. — Только верховой из тебя — дерьмо. И победа не твоя! Молодой нобиль заговорил твою лошадь!

— Да! — поддержали его дружки. — Рунако сказал, что ты ослепил его на финише волшебным браслетом! Нечестная победа!

— Ложь, — пренебрежительно фыркнул Нереус. — Но вы мне всë равно не поверите.

— Будем бить, пока не признаешься!

— Возвращайтесь в свой барак, придурки, — осклабился лихтиец. — Вы представления не имеете с кем связались!

— Конец тебе, недоносок!

Геллиец поднял руки, продемонстрировав соперникам внушительной длины олисбы:

— Готовьте задницы, бараны!

Парни перепугались, но всё-таки полезли в драку.

Нереус лупил их играючи, нанося болезненные и обидные удары, но стараясь никого не покалечить.

Он впервые дрался на глазах у любимой девушки и это было волнительно.

Островитянин знал, что может одолеть противников в два счëта — свернуть им шеи, переломать конечности — но не хотел показывать Виоле бессмысленную жестокость.

Глупые деревенские парни… Он сам когда-то был таким же…

Конечно, они не распознали в нём подготовленного бойца, решили одолеть с наскока, толпой…

Неуклюжие.

Неповоротливые.

Двое сбежали в темноту. Остался только самый старший, уже без палки, с расквашенным носом…

— Хорошо дерëшься, — прохрипел он, сплëвывая кровь.

— Это моя работа, — спокойно ответил Нереус.