— Со мной не нужно сюсюкаться, — ответила я. — Дай мне время втянуться в режим и тренируй как всех.
— Зачем тебе это? — Роберт вытер руки. — Я знаю твою историю, Крис рассказал в общих чертах. По-моему, тебе нужен другой тренер, — и мужчина постучал себя по лбу, намекая на психолога.
О прямолинейности Кроссмана отец предупредил заранее, сказал не удивляться и не обижаться. Теперь я поняла, что он имел в виду. Бывший военный скрестил руки на груди.
— Правду, Софи!
И я честно ответила.
— Папа боится, что я скачусь. Что, потеряв друзей, работу, любимого человека, я потеряю и себя тоже. И, как следствие этого, потеряю интерес к жизни.
Кроссман внимательно посмотрел на меня.
— Ему надо бояться?
— Не знаю, Роберт, — после небольшой паузы я посмотрела ему в глаза. — Я не знаю, что со мной случилось в тот день. Я так и не вспомнила ничего. У меня нет ощущения амнезии, нет белых пятен в памяти. Поэтому я не могу быть уверена в собственной адекватности. Мне все говорят: жди! Я жду… и готовлюсь ко всему. Но сейчас я хочу занять себя. Занять чем-то стоящим, тем, что сделает меня сильнее, пусть пока только физически.
Маг кивнул, принимая ответ. Окинул оценивающим взглядом мою фигуру.
— У тебя неплохая форма.
— В Виридии я регулярно ходила в спортивный центр.
— Значит, мышцы в тонусе?.. Это хорошо.
Уже через неделю я взвыла. Соглашаясь заниматься с Кроссманом, я не знала, на что подписалась. Думала, меня подкачают и прокачают в плане мышечной нагрузки. Но Роберт подошёл к делу со всей серьёзностью, составил для меня особую программу, где было включено всё: и физические тренировки, и занятия магией, и питание. Он тренировал меня не как девушку, следящую за фигурой, а как водника — мага со стихией Воды. Причём учил не бытовым заклинаниям, а боевым. До этого я наивно считала себя спортивным человеком и магиней средней силы и была довольна своим четвёртым кругом в ковене. Роберт быстро показал, что радовалась я зря. Да он с меня три шкуры спускал! Первое время я буквально приползала после тренировок. А потом ничего, втянулась. Особенно ждала занятий на магическом полигоне. Кроссман был очень сильным водником. Он настолько ловко управлял нашей стихией, что я замирала от восторга, наблюдая за послушной водой в мужских руках. Не удивлюсь, если у бывшего боевика имеется звание магистра, а то и архимага.
Но вот в общении с Робертом было очень сложно!
— …Резче взмах! Ты удлиняешь траекторию струи. Она теряет скорость и силу! Резче!.. Что ты дрыгаешь лапками, как помирающая муха?!
И Кроссман кривлял меня, высмеивал мои движения, обидно и презрительно. Я кусала губы до крови и снова и снова махала рукой, пока не немели мышцы, пока струи воды не разбивала в щепки толстые деревяшки.
Ещё месяц назад я даже не думала, что можно создать водяной ветер, который легко сбивает человека с ног, а потом труп, кстати, можно надёжно спрятать под толстым слоем льда. Шучу, конечно! Никого убивать я не собиралась… Но я научилась сворачивать водяные струи в тугие пружины и точно стреляла ими в цель, снося мишень на десятки метров. Я научилась охлаждать воду до льда, срезать ледяными осколками одежду и кожу, раня до крови своего тренера. Роберт никогда не жаловался, наоборот, довольно смеялся, залечивая царапины, и хвалил за меткость и вёрткость. И я радовалась, что попала. А вот папа, наблюдая за нашими тренировками, всё чаще хмурился. Как-то он сказал:
— Ты изменилась, Софи… Ты, как таинственная птица-феникс, сгорела и из пепла возродилась вновь.
Красивое сравнение! Мне понравилось. Но на лице отца восторга я не заметила.
— Разве это плохо, папа?
— Нет.
— И что за сомнения в голосе?
— Мне кажется, в том огне сгорело что-то важное, — тихо сказал отец.
Я лишь усмехнулась, вытирая мокрые волосы.
— Это были наивность и доверчивость, папа. Их жалеть точно не стоит.
И, услышав окрик тренера, бежала тренироваться дальше.
В спортивном центре я стала проводить много времени. Мне было по-своему комфортно с Робертом. Маг не лез в мою жизнь, а я не трогала его. И наше общение дальше тренировок не заходило. Хотя по обмолвкам, некоторым фразам и замечаниям я поняла, что у Кроссмана была какая-то трагедия в прошлом. Однажды в разговоре поинтересовалась у отца, но меня завуалировано послали.
— Доча, если малознакомый человек спросит, за что тебя турнули из столицы, ты расскажешь?.. Вот и к другим нех. р лезть.
И я не лезла. Логично было предположить, что трагедия Кроссмана как-то связана с его военным прошлым и серьёзным ранением. Роберт хоть и не показывал вида, но после моих удачных и сильных попаданий поднимался с некоторым усилием, как-то неправильно ставя одну ногу. Но я ничего не спрашивала. Природное любопытство, конечно, дёргало, но я научилась с ним справляться. Да и тренера терять не хотелось. Может быть, однажды я узнаю эту тайну. Тут со своими бы разобраться.
Одним словом, ранение ранением, а привычки у боевика остались прежними. И Кроссман гонял меня по полигону как новобранца Военной академии, заставляя то прыгать по осенней слякоти, уворачиваясь от острых водяных игл, то потеть на тренажёрах, чувствуя, как подрагивают напряжённые мышцы. Я терпела. Потому что, лупя боксёрскую грушу, могла выплеснуть всю злобу, скопившуюся внутри. Потому что, грызя лёд, которым меня приковывали к стене, представляла, как грызу глотку тем, по чьей вине я потеряла всё и оказалась не у дел. Я уже не сомневалась, что меня подставили работорговцы, ведь только у них были реальные причины убрать меня. И сдала всех, кого знала и кто имел отношение к Красному пути.
Ещё осенью я встретилась со знакомыми полицейскими, с которыми пересекалась полгода назад, собирая материал к репортажу. Запомнила их из-за фамилий: мадж Веселов и мадж Тихов. Хотя я не заметила ни чрезмерного оптимизма у одного, ни особой молчаливости у другого. Обычные полицейские, но ещё при первой встрече мне запомнилось их серьёзное отношение к делу. Поэтому я и обратилась именно к этим блюстителям порядка. Мужчины заметно оживились, перебирая принесенные бумаги.
— Как вам удалось? — Тихов не скрывал восхищения во взгляде. — Семьи пропавших обычно не хотят ничего рассказывать.
Я пожала плечами.
— Вы — представители власти и следуете сухой букве закона, вам нужны точные данные и факты. Это часто смущает людей, и они решают, что лучше промолчать. А я к ним пришла по доброй воле, как человек, желающий помочь. Поэтому они не боялись высказывать свои предположения, догадки, иногда совершенно фантастические.
— Мы тоже хотим помочь, — отозвался со своего места Веселов.
— Потому что это ваша работа, и вы ДОЛЖНЫ её выполнять, даже если не хочется. Ведь чаще всего мы ходим на работу только ради зарплаты.
На лицах мужчин я заметила недовольство.
— Мы осознаём свою ответственность.
— А я не о вас сейчас говорю…
В общем, по этому вопросу мы так и не договорились. Но полицейские пообещали разобраться и замолвить за меня словечко.
— Вы только найдите того, кто это сделал со мной, — попросила я, поднимаясь со стула.
— Но почему вы думаете, что кто-то виноват в том?..
Слушать про завороты человеческого мозга я уже устала, поэтому перебила мужчину.
— Я не верю, что сделала это сама, по собственной воле. Возможно, ко мне применили какое-то неизвестное заклинание подчинения?.. В конце концов, в ковенах постоянно регистрируются новые магические схемы. И далеко не все. Вам ли этого не знать!..
Полицейские понимающе хмыкнули. И я закончила свою мысль.
— …А если это заклинание абсолютного подчинения, без отката, без следов?
— Не может такого быть! Идеальных заклинаний не бывает. Только в сказках. Любая магия оставляет след, задевает окружающий магофон планеты!.. — завёлся Веселов.
Но напарник остановил его.
— Хорошо, София! Если вдруг всплывёт ваше имя, мы сообщим.
