– Может, он срать хотел, – предположил Литвинов, предприняв попытку ткуть ее вилкой.

– Прощай аппетит! – кисло заметил Антон, отодвинув от себя недоеденный плов.

– Опять пальцем в небо тыкаешь, – продолжил Литвинов. Он забрал бумаги и бегло взглянул на них. – А вообще ты бы не перегибала с Лавлинским. Он хоть и подтрахивает тебя на досуге, но тебе и тем более нам он не друг.

– Ну, Олег, ты и козел! – фыркнула чародейка, поднимаясь из-за стола.

– Ты куда? – всполошился Антон и, отодвинув в сторону бумаги, кинул укоризненный взгляд на Литвинова.

– Домой! – Чародейка порылась в бездонных карманах плаща и кинула на стол несколько купюр.

Умом она понимала, что майор так сказал не со зла, но руки так и чесались отвесить ему хорошую оплеуху. То, что он не ладил с Лавлинским, не означало, что и она должна была делать из подполковника врага. К тому же дурой она не была, и прекрасно понимала, что Лавлинский вел свою игру, и также допускала, что он мог и подставить ее при необходимости, а вот к чему было бросаться при Антоне грубостями, Гера не понимала.

– Давай я тебя отвезу.

Подумав, Гера решила принять его предложение. Ей хоть и влили пол литра какой-то питательной чародейской фигни, чувствовала она себя порядком уставшей.

Антон остановил машину у ее подъезда и заглушил двигатель.

– Спасибо, что подбросил. – Антон взял ее за руку.

– Спасибо, что разрешила.

Чародейка посмотрела на его руку, нежно перебиравшую ее пальцы, и перевела взгляд на его лицо.

"Какой соблазн!" – подумала она, рассматривая его губы. – "Жаль, что время не подходящее".

– До завтра, малыш, – улыбнулась она и вышла из машины.

Район вокзала, в котором она жила, не мог похвастаться хорошим освещением и благополучными соседями, но чародейка чувствовала себя в нем комфортно.

Вылепленный трудолюбивыми ручками юных курьеров и куртизанок, ее непосредственных соседей, снеговик с округлыми женскими формами подтаивал у подъезда.

Антон не уезжал, дожидаясь, когда она войдет в подъезд, но Гера остановилась у скульптуры, настороженно рассматривая большой конверт, воткнутый в рот снеговика.

От него шло слабое излучение, а надпись на нем призывно светилась в темноте красным.

– Гера? – Антон, заметив неладное, вышел из машины и подошел к ней.

Конверт он тоже заметил и потянулся к пистолету, сосредоточенно всматриваясь в темные окрестности двора в поисках того, кто его оставил.

Чародейка, сразу просканировавшая местность и не обнаружившая никакого излучения, кроме конверта, вытащила его. Буквы погасли, и она осторожно вскрыла конверт, и вытащила из него несколько фотографий.

– Какие знакомые лица, – без выражения заметила она.

Литвинов спрятал телефон обратно в карман пальто и потер небритое лицо. Вельма с Усовым ушли раньше, чем он рассчитывал, но на встречу все равно опаздывал.

Распечатав новую пачку сигарет, Литвинов закурил и свернул в переулок в двух кварталах от центральной больницы, где осматривали чародейку.

– Ты опоздал.

Тень отделилась от угла старой адвокатской конторы и вышла к тусклому свету одного единственного фонаря, стоявшего у той же конторы, но светившего в обратную от нее сторону, будто не желая показывать себя ночным зевакам.

– Подай на меня в суд! – раздраженно ответил Литвинов, смерив Лавлинского недружелюбным взглядом.

– Мы должны были встретиться завтра. Что за срочность?

Литвинов молча достал из кармана мятые бумаги и протянул ему.

– Я понимаю, что ты очень крутой перец, – с упреком сказал он, – но мог бы быть и поосторожнее!

Лавлинский нахмурился и пересмотрел бумаги.

– Она видела? – пряча бумаги во внутренний карман кожаной курточки, спросил он.

– Если бы видела, думаешь, я стоял бы здесь? – Литвинов сплюнул в лужу и глубоко затянулся.

– Я даже не заметил, что она их стащила! – Лавлинский достал сигареты и тоже закурил.

– Думать надо головой, а не хером! – ответил ему Литвинов.

– Послал бы я тебя, майор, да скоро уже жаловаться начнут на твои частые визиты, – не остался в долгу Лавлинский.

– Кое-что еще случилось, – выдержав паузу, сказал Литвинов.

Он отошел к стене и, достав телефон, открыл на нем фотографии, присланные Усовым каких-то пятнадцать минут назад.

На них был изображен конверт и все, что лежало внутри.

– Его оставили у ее подъезда. Девушка на фото наша убитая. Кто мужчина, я не знаю, но Антону показалось, что Гера его узнала.

– Она что-то сказала?

– Нет. Антона она прогнала, так что я даже не знаю, дома она или… – Литвинов со злостью сплюнул.

Все начиналось так невинно: у Вельмы, когда она еще дышала через трубочку, был приступ. Золотой медальон, который она носила, свесился и, зацепившись то ли за волосы медсестры, то ли за простынь, открылся, явив взору свое содержимое.

Добродушная медсестра поведала то, что видела лечащему врачу Вельмы, а он, в свою очередь, поведал Литвинову и Усову, в то время пытавшихся раскрутить дело по мороку и поднимавших из пыльного архива и базы данных все случаи, в которых хотя бы намеком фигурировало чародейское облако или же имели мести подозрительные обстоятельства, беспричинные вспышки гнева и тому подобное.

Усов, проникнувшись положением Геры, подпитал уверенность в правильности своих поступков своей влюбленностью и попер, как танк, втянув в свое расследование и Литвинова.

Может, все та же добродушная медсестра поведала Вельме, что ее друзья ищут ее семью или же сам Усов, проводивший в ее палате все свободное время, проболтался, но Гера обо всем узнала и дала ему втык, а потом и Литвинову. На том их расследование поутихло, но когда майор узнал про таинственного благодетеля, позаботившегося, чтобы Гера получила лучшее лечение и оплатившего все счета, он сжал яйца в кулак и пошел к Лавлинскому, ожидаемо, согласившемуся помочь.

Именно распечатки по счетам и подцепила Вельма из его кабинета, каким-то чудом не рассмотрев, что там было. Хотя не так уж и много там было: поиск нужного денежного перевода, а также имени или номера счета того, кто перевел деньги, требовал времени и осторожности, так как подполковник действовал в обход правил.

Литвинов его не торопил, понимая, что его просьба шла немного в разрез с основной деятельностью Лавлинского, но после сегодняшнего майор решил поднажать.

– Короче, на конверте было еще кое-что написано. – Литвинов вкратце поведал о медальоне и обнаруженной в нем гравировке "Гертруде с любовью от Константина", а также о том, что на конверте была та же надпись.

– Гертруде от Константина… – задумчиво протянул Лавлинский и исподлобья посмотрел на майора, закурившего вторую сигарету. – Это не совпадение…

– Да, что ты говоришь? – ядовито ответил Литвинов. – Ты просто гений!

– Она оторвет нам головы, если узнает…

– Если узнает что? – рыкнул Литвинов, теряя терпение. – Мы толком ничего не выяснили, а ты так и вообще с места не сдвинулся!

– Не забывайся, Литвинов! – осадил его подполковник. – Я делаю это не для тебя, как и твой уже старший лейтенант, но вот мне не совсем понятно, какую цель преследуешь ты, майор.

Литвинов не ответил и пересек улицу. Обогнув квартал, он вышел к проспекту, где ему посчастливилось поймать такси. Поднявшись по ступенькам, Литвинов отряхнул пальто и позвонил в дверь. Нужно, наверное, было сначала набрать ее, узнать дома ли вообще она, но Литвинов пришло это в голову слишком поздно.

– Привет! – выдавил он, когда дверь открылась.

– Явился! – В голосе помощницы судьи Дины, крашеной блондинки с пышными формами и осиной талией, подчеркнутой поясом нежно-розового халатика, проступили обиженные нотки.

Литвинов привалился к дверному проему и пожал плечами.

– Два дня, Олег! Два дня я не могла к тебе дозвониться! – Дина сердито скрестила на груди руки. – Не успела твоя чародейка выйти на работу, как ты стал недоступен! Я все понимаю, Олег: без нее вы с Антоном были, как без рук, ни одно дело не раскрыли, да еще и, как я слышала, новое взяли, но в конце концов я же тебе не девочка по вызову!