– Что именно она для вас делала? – подключился Литвинов, тоже закурив.

– Она с Арчи, – ликан посмотрел на удивительно тихого парадемона, – помогала с продуктами, приносили игрушки и книжки детям…

– Ты знал, что она была под чарами?

– Подозревал, но никогда не спрашивал ее.

Литвинов выдохнул дым через нос, скосив глаза на чародейку, казалось, пребывавшую где-то далеко. Вуйчик явно что-то не договаривал, но без ее помощи майору просто не на что было опереться, кроме своего чутья.

– А что… – Литвинов замялся и криво пожевал губами. – А что парадемон? Он был с Полиной в момент смерти. Что…

Парадемон заметался и подплыл к чародейка. Он открывал рот и издавал повизгивающие звуки, резавшие не только по ушам, но и по перегруженным мозгам.

– Он был в спальне в лампе. Полина была на кухне. Она что-то готовила к приезду мужа, – перевела его визги Вельма. – Он слышал, как звонили в дверь, потом вроде звонил телефон. Полина что-то ответила, потом прибежала и забрала лампу. Он слышал, как она открывала дверь, а потом был толчок и все, тишина, но она была жива. – Парадемон взвизгнул громче. – Он не знает точно через сколько, но кто-то снова пришел и открыл дверь. Он шаркал. – Вельма поморщилась, будто переводить речь парадемона было болезненно. – Или хромал. Ходил по квартире недолго, останавливался над ней. Потом ушел, прикрыв дверь. – Визг парадемона вырос октавы на две, и он затих. – Потом сердце остановилось, – заключила Вельма, помассировав висок. – Свинец, из которого сделана лампа, не давал ему ни выйти, ни даже видеть сквозь нее, – добавила она уже от себя.

На улице возле амбара закружил утренний снег. Подполье или кем бы там они не были, стояли в молчаливом ожидании. Вуйчик отстранил от себя девчонку в красной шапочке и, оглядев свою группу, подошел к Литвинову. Он выглядел спокойным и решительно вытянул вперед руки.

Майор смерил его оценивающим взглядом и достал из кармана пальто наручники.

"Олег, не надо".

Литвинов, подзабывший, как это было работать с высокоморальной чародейкой, со злостью посмотрел на Вельму. На бледноватом лице были все признаки усталости, но глаза выдавали ту решительность, которую майор уважал и одновременно ненавидел.

"Он в розыске, Гера, и подозревается не в краже шоколадки", – попытался вразумить ее Литвинов, но взгляд чародейки стал только жестче.

"Ну, возьмешь ты его сейчас, он во всем признается, сядет, а правды мы так и не узнаем", – аргументировала она свою позицию. – "Сделай инвестицию, и она тебе окупиться. Обещаю, Олег".

Литвинов со злостью сжал зубы. Если его не доконает характер Вельмы, то точно добьет это расследование, а то и Усов, всем своим видом показывавший, что хоть и не слышит чародейку, но догадывается, что она говорит Литвинову и всячески поддерживает ее в намерении отправить зад майора и полковника в придачу вышестоящему начальству на проверку эластичности.

– Бл*дь, Вельма! – сквозь зубы выругался майор, убирая наручники обратно в карман. – Ты меня доконаешь!

Вуйчик с заметным облегчением выдохнул. Литвинов с чувством сплюнул в сторону и отошел от ликана, понявшего все без слов.

– Спасибо, – искренно сказал он майору. – За все. – Ликан обвел взглядом чародейку и Усова. – Я этого не забуду. Мы этого не забудем.

– Я прикрыла это место, – произнесла Вельма. Усов вернул ей шляпу, и она удовлетворенно надела ее. – Замаскировала под взрыв и все такое, – пояснила она, – но вам все равно не стоит здесь оставаться. Тот, кто послал вам подарок, скорее всего, уже знает, что не достиг цели, так что вам лучше поспешить.

– Арчи нас прикроет, – улыбнулся чародейке Вуйчик. – Еще раз спасибо.

Группа потянулась в амбар собирать вещи. Вельма же протянула руки майору и старшему лейтенанту.

– Господа! Могу я угостить вас завтраком?

Гера украдкой рассматривала ауру Литвинова, с видом зомби поглощавшего тончайшие блины с мясом. Уговорив его отпустить Вуйчика она фактически накинула на его шею петлю, да еще и узел затянула, не забыв при этом сделать тоже самое с Антоном и с собой.

В том, что именно они привели несостоявшихся бомбардировщиков к убежищу, она не сомневалась. За ними следили, и началось это с выезда на несчастный случай, который, скорее всего, таковым не был. Кто-то помог Полине отправиться на тот свет: кто-то, кто знал о ее связи с подпольем.

– Тогда почему он не проследил за ней и так не вышел на тот амбар? – резонно спросил Антон. Он культурно доел яичницу с тостами и помешивал кофе.

– Она была осторожнее, чем мы, – ответила Гера.

На всякий случай она накинула на их столик чары, чтобы их не могли подслушать.

– Как она вообще на него вышла? В смысле на подполье.

– Хороший вопрос, – задумчиво протянула чародейка. – Надо рыть. Как можно глубже и как можно деликатнее, – добавила она, постукивая вилкой по пустой тарелке из-под блинов с малиновым джемом.

– Деликатно ты не умеешь, – вступил в разговор Литвинов, смерив чародейку тяжелым взглядом, без слов выражавший степень той задницы, в которую она, по его мнению, их втянула.

– Я не заставляла тебя отпускать Вуйчика, – сказала она. – Я попросила, привела аргументы, но решение ты принял сам.

– Это уже неважно, – ответил он. – Будем, как ты выразилась, рыть, а там посмотрим, что вылезет.

– Олег… – Гера подалась вперед.

– Начните с морга, – проигнорировав ее намерения, сказал майор.

– А ты куда? – спросил Антон.

– Куда надо! – отрезал Литвинов, с мрачным видом поднимаясь из-за стола. – Как будешь общаться с Кунцевским, – он в упор посмотрел на Геру, – передавай ему от меня пламенный привет.

Чародейка провела взглядом удалявшегося майора. Если в ее шляпе и сидел кролик, то срал он сто процентов ей на голову.

Утренний снег сменился ледяным дождем, устроив настоящий каток перед зданием судебно-криминалистической экспертизы.

– А я наивно думал, что на сегодня приключения закончились, – посетовал Антон, отряхивая свой шикарный зад, грациозно приземлившийся на том самом катке.

– Увы, малыш, – усмехнулась Гера, схлопотавшая снег с козырька за шиворот плаща, – день только начался.

– О, Гера! Привет! – Эля остановилась у лестницы со стаканчиком кофе из буфета. За то время, что чародейка была на больничном, здание, которое, к слову, она лично порядком потрепала, отремонтировали на совесть. Вот только паршивый, судя по горелому запаху, кофе в местном буфете остался прежним.

– Привет! – ответила чародейка, с интересом рассматривая девушку-патологоанатома.

Она сменила прическу, и теперь вместо коротких золотистых завитков у нее был задорный хвостик и прямая челка. Ее букет лилий был очень нежным, но слишком уж отдавал соплями.

Литвинов не обманул и все-таки объяснил Эле, как оказался голым у чародейки в квартире, и она всячески оббивала порог палаты Геры, надоедая все теми же соплями и плохо влияя на давление чародейки, вынужденной доходчиво объяснить поклоннице, что кина не будет.

– Ты помнишь же Антона?

– Да, привет! – Эля сдержанно улыбнулась старшему лейтенанту. Аура ее ревниво окрасилась фиолетовым, выдав еще и неприязнь к красавчику.

– Есть что-нибудь для нас? – спросил он, игнорируя все видимые сигналы антипатии.

– По Самойловой? – уточнила Эля. Антон кивнул. – Карим только передал ее нам. Татьяна Сергеевна как раз сейчас с ней работает. Надо подождать.

– А долго? – спросила Гера.

– Минут сорок, не меньше.

– Ясно. Тогда еще увидимся.

После происшествия с Октавией Карим снял с себя полномочия слуги наркоотдела и стал общедоступным. Его лаборатория впечатляла смешением человеческих достижений и всевозможных чародейских штучек-дрючек, призванных анализировать те скудные улики, что ему приносили.