Мысленно поблагодарив своего инструктора по минно-взрывному делу (немецкий взрыватель ZZ-42, между прочим, во время войны считался одним из наиболее чувствительных!), я торопливо двинулся прочь…

Понятия не имею, с какой скоростью гулял в этой лесопосадке «дер гроссе фатер аллес дойчес», но я проскочил её буквально за считанные минуты. Время, внезапно обретшее физически осязаемый объем и форму, загнанным скакуном задышало, роняя клочья пены, мне в затылок, подгоняя: скорее, скорее. Красиво сказано, только вот интересно — я это на самом деле ощущал, или всё это был лишь невинный морок моего подземного собеседника, эдакая невербальная шутка юмора? Или просто-напросто добрая старая шизофрения, полностью откреститься от которой я не мог по одной-единственной причине: уж слишком нереальным казалось всё, произошедшее за последние дни.

Вот с такими далекими от оптимизма мыслями я и выскочил на знакомую полянку, неведомым образом почти не изменившуюся со времен прошлого посещения. Выскочил, пробежал вперед, едва не врезавшись в приметный столб с трафаретным номером «57» черной краской по желтому фону, вернулся назад… и обессилено привалился к боку того самого здоровенного валуна. Именно того самого, разве что мха на покатых боках наросло куда как меньше, да трава вокруг была выше.

Решив не терять времени даром, я просунул руку под камень и почти привычно, словно последний год только этим и занимался, нащупал и дернул на себя стопорную скобу. Знакомый щелчок известил, что за шестьдесят прошедших в обратном направлении лет ничего не изменилось и даже стало лучше, нежели было. Уже прогресс…

Упершись плечом, без проблем сдвинул каменюку в сторону, воззрившись на ещё нетронутый полувековым тленом люк. Все та же шаровая темно-серая краска, все тот же белый трафаретный номер… разве что время другое и пластинки-ключа со сложным рисунком штырьков-отмычек у меня нет. Зато есть кое-что другое — тот самый винт с хитрой резьбой из всем известной народной мудрости.

Вытащив из кармана желтоватый брусок тротиловой шашки, я вкрутил обратно взрыватель и пристроил заряд точно посередине люка. Двести граммов тротила три сантиметра брони, ясное дело, не проломят, но, если я правильно запомнил устройство и расположение запорного механизма, попортят его основательно. Отраженная взрывная волна от нижней поверхности валуна, опять же.

Примотав к петле чеки парашютную стропу из обязательного походно-диверсионного набора (метров семь — вроде бы нормально?), задвинул на место камень и прилег в сторонке. Оставалось лишь дернуть хрестоматийную веревочку из детских стишков-страшилок — и успеть зажать уши ладонями: тяжеленный валун взрывом, конечно, с места не сдвинет, но шарахнет, особенно, в замкнутом пространстве, неслабо.

Дернул. Шарахнуло. Больше так делать никогда не стану, чесслово. Уж лучше еще разок под минометным обстрелом, чем так, по собственной воле, да в считанных метрах от себя. Стряхнув перемешанную с сухой хвоей землю, задумчиво осмотрел дело рук своих. Вот смешно будет, если взрыв сбросил валун с направляющих — вручную такую махину и с места никак не сдвинешь! Об этом я как-то и не подумал…

Волновался я зря — маскирующий вход камень, предусмотрительно не поставленный мной обратно на стопор, без проблем отъехал в сторону, явив взору засыпанный гранитной крошкой люк. В щель между покореженными взрывом створками вполне проходила рука, по локоть — точно. Вот так-то, а вы говорите — ключ. Буратины, блин!

Впрочем, ни просовывать руку, ни добивать замок из винтовки (резервный план, успешный процентов, эдак, на десять) мне не пришлось. Лёгкого пинка хватило, дабы створки, укоризненно скрипнув, распахнулись, открывая проход. Везуха!

«Ну, не совсем….» — подумалось в следующий миг, когда по мне безо всякого предупреждения открыли автоматный огонь. Услышавшая взрыв охрана решилась нарушить запрет и вероломно вторглась на запретную территорию. Первые пули с противным визгом ушли рикошетом от поверхности валуна или зарылись в землю около раззявленного люка, а вторых я дожидаться уже не стал, солдатиком нырнув вниз. Благо четырехметровая глубина шахты — если я, конечно, ничего не перепутал — подобные упражнения вполне позволяла. Приземлился, спружинив ногами, пару раз перекатился, как водится, долбанулся плечом об стену — и опрометью бросился по знакомому коридору к двери. Если не успею её открыть, одной брошенной вниз гранаты будет достаточно — укрыться от осколков в десятиметровом коридоре при всем желании негде. Заветную комбинацию «А-В-С-3-2-1-0» — я набрал за рекордно короткий срок, секунд, наверное, за семь, а то и меньше. Замок клацнул, открываясь, тяжеленная дверь мягко провернулась на смазанных солидолом петлях, привалившись спиной к холодной броне, я закрыл её за собой — и не столько услышал, сколько почувствовал за десятью сантиметрами стали вибрирующий удар. Граната… Осколочная… Успел…

Несколько минут я тупо отдыхал, сидя прямо на полу в кромешной темноте, ни о чем не думая. Затем мне неожиданно пришло в голову, что фонарика у меня нет — потерял еще где-то в Швейцарии. И идти целых семь уровней вниз придется на ощупь. Или нужно срочно искать, подсвечивая себе зажигалкой, из чего бы соорудить факел. Ну, насчет «всех семи уровней» — это я, положим, приврал — если добраться до дизельного отсека, можно обеспечить бункер вполне приличной иллюминацией, только вот стоит ли?

Или все-таки тот, ради встречи с кем я и проделал весь этот путь, объявится раньше, не заставляя меня тащиться в самый низ? В конце концов, с его-то способностями ковыряться в мозгах и читать мысли, вряд ли составит труда выяснить, к какому времени я отношусь? Да и вообще, кажется мне…

…Что-то осторожно, на самом пределе восприятия, коснулось мозга, едва заметно скользнуло, шевельнулось под черепной коробкой. Словно кто-то на мгновение приоткрыл ведущую внутрь моего разума дверцу, заглянул — и, не желая мешать, стыдливо прикрыл. И никакого сравнения с прошлогодним экспресс-сканированием, после которого я, как известно, постыдно отрубился. Совершенно никакого сравнения — не ожидай я сейчас чего-то подобного, и вовсе бы не заметил.

Ну, вот, значит, и свиделись.

Не прошло и года.

Не зря, выходит, я сюда шел…

— Здравствуй, Юрий. Или тебе всё-таки привычнее именоваться «майором»? — хорошо знакомый бесплотный голос мягко зазвучал в голове.

— Привет… — совершенно позабыв, как это — общаться невербально, я выбрал самый идиотский из всех возможных вариантов начала разговора. И тут же получил ответ на даже не успевший оформиться в чёткую мыслеформу, вопрос:

— Не волнуйся, то, что наша встреча произошла раньше, не имеет никакого значения. Я только что считал твои воспоминания о нашем прошлом общении. Есть ещё несколько неясных для меня моментов, и я хотел бы попросить тебя… — голос запнулся и чуть виновато сообщил:

— О, прости, я совсем позабыл, что тебе некомфортно находиться в темноте! И еще ты очень устал. И морально, и соматически. Погоди, я сейчас…

Что он сделал, я не понял. Ничего вроде бы не изменилось, однако я неожиданно увидел перед собой весь заканчивающийся знакомым поворотом кусок коридора. Увидел не так, как было бы, освещайся он фонарем или светом потолочных ламп. Не было ни теней, ни более или менее освещённых участков — картинка была равномерно-чёткой на всём протяжении, словно лишенная объема фотография, где все объекты, вне зависимости от расстояния до объектива, выглядят одинаково.

Удивленно сморгнув, я поднялся на ноги и огляделся, старательно вертя головой. Да нет, всё правильно, всё именно так, как я и запомнил в прошлый раз: бронированная дверь за спиной, несколько зеленых ящиков под аккуратно выкрашенной белой и серой масляной краской стеной, забранные частой решеткой электролампы под потолком, в двадцати метрах впереди — уходящий влево поворот. Интересно, каким же образом это получается? Продолжая осматриваться, попытался вспомнить всё, что знал про человеческое зрение — отраженные предметами фотоны света, раздражение рецепторов сетчатки, идущие по зрительному нерву электрические импульсы, превращающиеся в затылочной доле коры мозга в привычные нам графические образы… кажется, так…