— Хелен, какой пароль на вход во внутреннюю сеть проекта? Как получить доступ к системе виртуального управления коллайдером? Пожалуйста, ответь, это очень важно. Поверь, это важнее всех ваших вместе взятых экспериментов, Хелен. Какой пароль?

Девушка внимательно смотрела мне прямо в глаза. И я тоже мог читать в ответ в ее глазах… Что, и это тоже уже было? Там, в лесопосадке под Винницей, на полянке со стоящим в примятой траве милицейским «уазиком» с гербом СССР на дверце? Да наплевать! Слышите — мне наплевать на это! Сейчас — не тогда, сейчас — это именно сейчас.

Почему она ответила на мой вопрос, я так и не понял. В тот момент не понял. Да, я мог заставить ее говорить, мог, потому что уже сделал это однажды. К сожалению, я хорошо умею получать ответы на свои вопросы — меня этому учили, но… Но ответила она все-таки сама.

Назвала пять букв пароля на вход в общую сеть коллайдера (по иронии судьбы или недосмотру местной службы безопасности оказавшегося названием одного из главных проектов — ALICE) и еще столько же цифр — в компьютерную систему управления и контроля за гигантской магнитной ловушкой частиц — тем самым краеугольным АТЛАСом, к обслуживающему персоналу которого она и относилась.

Именно краеугольным, поскольку внутри этого самого большого в мире электромагнита весом в 250 тонн и диаметром в семь метров впервые в человеческой истории столкнулись при температуре почти в 300 градусов ниже нуля два пучка частиц. Столкнулись, породив сорок миллионов взаимодействий в секунду и частицы в десятки тысяч раз тяжелее протона.

Темную материю.

Черную дыру.

Войти же в главную операционную систему всего комплекса в целом она нам помочь не могла — для этого требовались вводимые одновременно личный пароль директора ЦЕРНа и пароль руководителя проекта. Которых она, понятное дело, не знала — и знать не могла.

Но нам ведь казалось, что этого и не нужно…

Пока Валера с выражением глубочайшего сомнения на челе (еще бы тебе не сомневаться, заполучив в руки ТАКОЙ пароль!) клацал клавиатурой, вводя в окошко первый из полученных «пассвордов», я судорожно пытался хоть как-то упорядочить свои скачущие мысли. Наконец мне это удалось. И одновременно еще кое-что произошло: позади меня радостно хмыкнул получивший вожделенный доступ полковник, над головой что-то негромко грохотнуло по железной крыше, отозвавшись предостерегающим «шухер!» снизу, и сквозь взорвавшийся осколками оконный стеклопакет в помещение влетела граната. Не классическая для штурма захваченного здания светошумовая или дымовая, и не со слезоточивым газом — самая обычная армейская осколочная граната из подствольного или станкового гранатомета. Стекло они, надо полагать, расстреляли долей секунды раньше — закругленный, со срезанным торцом цилиндрик врезался в дальнюю стену и штатно бахнул, разбрызгивая в стороны крошечные кусочки смерти. Впрочем, к этому времени я уже падал на пол, прикрывая защищенным бронежилетом телом Хелен. И надеясь, что боевые рефлексы обоих Туристов окажутся на высоте и земное существование Валеры с Серегой не окончится в этой самой комнате.

Дождавшись вполне ожидаемых хлопков второй и третьей гранат, я вместе с лишившейся сознания девушкой рванул в коридор. Привалив бесчувственное женское тело к ближайшей стене, перебросил из-за спины трофейную винтовку и занял позицию слева от дверного проема. Первым из задымленной комнаты вывалились Турист с Валерой, затем — их «параллельномирные» отражения. Судя по сдавленному шипению и матам, Серега не избежал близкого контакта с продуктами дробления осколочной оболочки. Как, впрочем, и мой Жорик — несколько проведенных рядом лет научили меня неплохо разбираться во всех тонкостях его ненормативного лексикона. Нынешнее эмоционально-наполненное «а-а-а-ай, б…ь!» означало, например, что он ранен в руку или ногу. Скорее всего, как-то неопасно, навылет или по касательной. На гражданке, впрочем, подобная же словесная форма определяла бы или падение с лестницы, или недонесенную до праздничного офицерского стола энную по счету бутылку водки. Но это я уже отвлекся.

— Уходим, — перекрикивая сумасшедшую канонаду в окрестностях первого этажа, скомандовал я. — Турист, ранен?

— Плечо навылет, — подтвердил мою догадку Жора. — Фигня, до свадьбы заживет, а жениться я пока не собираюсь. Серегу, вон, кажись, серьезнее зацепило! — взглянув в указанном направлении, я увидел залитое кровью лицо полковника.

— Пустяки, — сдавленно буркнул тот, слизывая набегающую на верхнюю губу кровь, — осколками от монитора поцарапало. Сам пойду! — он оттолкнул руку «дубль-Туриста» и, опираясь о стену, поднялся на ноги. — Автомат там остался. Забрать бы надо…

— Отставить! — на всякий случай предупредил я, оглядывая остальных — Валера, к моему величайшему удивлению, теребил ремень АКМСа — и когда успел подхватить?!

— Турист, бери дамочку, Валера — поможешь коллеге, Жора, подмогнешь? Перевязаться счас все равно не получится.

— Обижаешь, командир! — Жорик встал, здоровой рукой перекидывая перед собой автомат. — Потом перевяжусь, это ж даже не пуля, осколок. Валим вниз?

— Угу. Сначала они, потом ты у них в прикрытии, я затыкаю здесь. Всё, двинули! — поразмыслив секунду, все-таки вытащил из кармашка разгрузки парочку РГД — если все так, как я думаю, скоро может пригодиться. Вряд ли они собираются раскатывать все здание артогнем или вести правильную осаду — скорее это все-таки чисто спецназовская операция. То есть сначала ошарашивающий удар, затем одновременный штурм с земли и через выбитые окна — с крыши. Так что парочка моих гранат будет самое то.

В разгромленной операторской что-то звякнуло-грюкнуло-хрустнуло и я, недолго думая, отправил туда обе эргэдэхи. Три-два-один-четыре… зажигание! В смысле, срабатывание разрывного заряда. На всякий случай перекрестив вывалившийся из комнаты клуб перемешанного с цементной пылью дыма длинной очередью (между прочим, недурственная винтовочка — отдача слабенькая, зато балансировка супер, да и на что способны ее милые пульки я недавно имел сомнительное удовольствие лицезреть!), я рванул вслед за остальными. До лестницы добегу — приторможу да еще разок шмальну вдоль коридора, чтобы кое-кому жизнь медом не казалась…

А внизу, под самым зданием, уже вовсю шел бой — наша круговая оборона с кем-то не на шутку схлестнулась. Серьезно так, на расплав ствола и сжигание всего носимого БК в первые же несколько минут. Надо помогать. Проигнорировав лестницу, я проскочил по коридору мимо, остановившись только у второй по счету двери. Всмотрелся в оставленную за спиной дымно-пыльную муть и все-таки вытащил предпоследнюю гранату. Кольцо, клацанье отскочившего предохранителя, хлопок запала, секундная выдержка — и овальное зеленое яйцо скользнуло по полу в противоположный конец коридора. БА-БАХ! Добавив вслед обещанную очередь, я счел первичную зачистку этажа выполненной и, выбив спиной хлипкую металлопластиковую дверь, ввалился в комнату. Есть, теперь к окну. Укрывшись за левым откосом — конечно, снайперов с ночной оптикой они вряд ли задействовали, но рисковать-то не хочется! — я осторожно выглянул, пытаясь хотя бы в общих чертах оценить обстановку.

Ага, мы их пока удерживаем метрах в двадцати от здания — это радует. И то, что атаковавшая операторскую штурмгруппа была, похоже, единственной — тоже. А вот гусеничный бронетранспортер с направленным на здание орудием мне очень не понравился. Похоже, зря я рассуждал там, на шоссе, о бесполезности применения бронетехники против групп военного спецназа. Сейчас как долбанет осколочно-фугасным по окнам — и «полетят тут телеграммы, родных и близких известить»! Как там дальше поется? «Что сын ваш больше не вернется и не приедет погостить?». Во-во, и я как раз об этом…

Ладно, хрен с ним, с броневиком. Надеюсь, ребята успеют использовать оставшийся РПГ по прямому назначению чуть раньше, чем наводчик довернет башню и шарахнет по моему окну. Впрочем, и я здесь задерживаться не собираюсь — так, постреляю немного, и вниз.