Как только она заглушила двигатели, из главного корпуса высыпали человеческие фигурки.

— У вас здесь каждый корабль так встречают или же только мы удостоились такой чести? — неловко пошутила Сол, ступая на землю. Здесь музыка звучала тише и мягче, через микрофоны корабля она воспринималась куда более агрессивно. Или, может, у этого "Нэвиса" какие-то неполадки с акустической системой?

— Каждый, — представительно выглядящий мужчина с короткой, но густой бородой важно кивнул. — Звёздные корабли на Адаманте — нечастые гости.

— Никогда такого не видела, — призналась Сол, невольно рассмеявшись. — Салют, музыка… Слишком уж пафосно.

— Сюда очень мало рейсов. Корабли прилетают раз в полгода. Меняется персонал, если кто-то работает вахтой, приезжают — уезжают студенты. У нас посёлок — полторы тысячи человек. В основном — учёные и студенты-практиканты. А у космодрома штат — всего пятеро, верите?

— Верю, — Сол кивнула. Из корабля потянулась цепочка пассажиров. — А вы? Вы тоже здесь ради науки?

— Можно и так сказать. Я комендант поселения. Вот уже почти десять лет. Приехал сюда волонтёром и вот — пустил корни, как видите. Всё собираюсь слетать на Розариум, родню навестить, да куда там, — он безнадёжно махнул рукой. — Работы невпроворот.

— Понимаю… — Сол вежливо кивнула. — Ну, если всё же решитесь, у вас ещё есть время передумать… Примерно восемнадцать часов. Кстати, дайте время.

— Пожалуйста, — мужчина кивнул и вытянул правую руку, подвернув манжету.

Она редко пользовалась этой функцией своего хронометра, только в случае таких вот длительных стоянок. Основной циферблат показывал единое время, дополнительный — местное. Его-то и нужно было настроить.

— У вас сейчас шесть утра? — зажав кнопку синхронизации, Сол поднесла свои часы к часам коменданта. Вскоре короткий звуковой сигнал сообщил, что синхронизация успешно произведена.

— Сейчас последний месяц нашего лета, но светает уже поздно, а темнеет — рано, — мужчина усмехнулся в бороду. — У нас сильно меняется продолжительность светового дня в зависимости от сезона… Впервые на Адаманте?

— Ага.

— В таком случае советую захватить камеру. Вряд ли прима-пилота можно удивить красотами далёких миров, но мы попытаемся, — в голосе коменданта звучала неприкрытая гордость вперемешку с обожанием; видно было, что он очень тепло относится к подшефной планете. — У нас здесь по-настоящему красиво.

— Старт через восемнадцать часов и семь минут, — Сол покосилась на "Нэвис", возле которого уже вовсю сновали шустрые автопогрузчики. — Вы не возражаете, если я немного прогуляюсь в округе? Это же не противоречит вашим… правилам?

— Что вы, разумеется, нет, — горячо запротестовал мужчина. — Если хотите, можете взять мувер. Мы тут все передвигаемся на муверах, у нас нет другого транспорта.

— А что фригоны? — Сол невольно подняла голову, оглядывая дышащий утренней свежестью небосвод. — Они не будут против?

— О, не беспокойтесь. Фригоны возражать не станут. Да они и не подходят близко к нашему поселению, и уж конечно, никогда не нападают на людей. У нас есть заимка на опушке леса, там мы встречаемся и обмениваемся дарами… Рекомендую попробовать здешний мёд — изумительный вкус!

— Спасибо за гостеприимство, — Сол протянула руку, и они обменялись рукопожатиями. — Пожалуй, я воспользуюсь вашим предложением насчёт мувера.

Она сидела в зоне отдыха космопорта, расположенной в дальнем флигеле, когда небо над Адамантом начало светлеть. Из глубокого чёрного небосвод сначала стал болезненно-бледным, будто выцветшая фотоплёнка, затем — желтоватым, а когда взошло солнце — нежно-розовым, как клубничный коктейль. Молочно-белые кружева облаков оттеняли картину, отчего цвет казался ещё более чистым и ярким. Это было действительно сказочно красиво. Но только выйдя на улицу, Сол поняла, что́ имел в виду комендант: какие-то местные растения источали тонкий изысканный аромат, наполняя атмосферу дивным благоуханием. Это не было похоже на аромат, витавший в воздухе Карбона — пряный, тяжёлый, навязчивый. Здесь запах был приятным и вызывал ассоциации с шоколадным пудингом — её любимым лакомством.

Повезло фригонам с родиной-матушкой…

Хотя если ты родился и прожил здесь всю жизнь, наверное, окружающее тебя великолепие будет восприниматься как должное.

Она вышла на улицу, медленно прошлась вдоль коротко стриженного газона, перемежающегося пышными клумбами. Растительность здесь тоже была розовой, под стать небесам.

Хотелось снять сапоги и пробежаться босиком по мягкой, мокрой от росы траве, почувствовать её сочную прохладу.

Удивительная планета. Прямо-таки живое воплощение утопичных мечтаний юных сентиментальных девушек, помешанных на романтике, с лёгким раздражением подумала Сол. Она не кривила душой, — ну, разве что чуть-чуть: всё-таки ей здесь нравилось. Только с розовым всё же перебор.

Сол не спеша поднялась на ближайший холмик. Огляделась. Над цветами с громким жужжанием порхали пёстрые бабочки размером с голубей. На горизонте — уже за территорией посёлка темнело что-то похожее на лес: густой, дикий, тропический. Пешком — далековато, а на мувере — рукой подать. Надо, кстати, вернуться за ним…

Она вдруг заметила, что с лица не сходит благодушная улыбка. Что ж, раз уж ей выпала возможность расслабиться и отвлечься от тревожных мыслей хоть ненадолго — грех такой возможностью не воспользоваться.

Отвлечься ей действительно удалось. Правда, всего на пару минут: ровно до того момента, как сильные передние лапы невесть откуда взявшегося фригона обхватили её за талию и, не дав опомниться, мощно рванули вверх.

Её крик потонул в хлопанье крыльев и свисте ветра. Земля стремительно удалялась: фригон набирал высоту. Если он сейчас отпустит её, она рискует сломать себе и позвоночник, и всё остальное. Сол вытянула шею и увидела густую тёмно-рыжую шерсть с пегими подпалинами, по обеим сторонам от атлетического мускулистого торса — широченные крылья, а сзади — длинный раздвоенный хвост, извивающийся подобно воздушному змею.

Болтаясь в воздухе на высоте птичьего полёта, Сол спешно припоминала всё, что она знала о фригонах.

Всеядны. Выращивают бобовые и злаковые культуры, охотятся, ловят рыбу. Содержат пасеки, разводят медоносных пчёл, качают мёд. Вроде бы они ни разу не были уличены ни в убийствах людей, ни тем паче в людоедстве… Так или иначе, нет ни одного задокументированного случая.

В общем-то, комендант сказал правду: фригоны, как правило, неагрессивны. Сол вспомнила коменданта, и её охватила злость. "Близко к космопорту не подходят", значит?!

И всё-таки, для чего она понадобилась фригонам? Сол ещё раз попыталась извернуться и посмотреть на своего похитителя, но увидела только тёмный крылатый силуэт на фоне лазоревого, залитого солнцем неба.

— Эй, ты! Что ты творишь? Отпусти меня немедленно! — крикнула она наудачу. Эффекта это не дало, вряд ли фригон вообще разобрал слова за свистом ветра. А если фригон и расслышал её — знает ли он язык людей?

Она их наречия не знает.

Впрочем, более-менее язык фригонов понимали только лингвисты, живущие и работающие на Адаманте. Сол где-то читала, что в этом языке большое значение имеет мелодика и тональность. В отличие от людей фригоны не могли проговорить целую фразу на одной ноте. В зависимости от того, как звучало то или иное словосочетание, в мажоре или в миноре, его значение могло меняться на прямо противоположное.

А фригон между тем нес её всё дальше. Да, попала она в переплёт… Сейчас уже речь не идёт о том, что она рискует опоздать на собственный рейс: вопрос стоял, выберется ли она отсюда живой.

Заливные луга остались позади; местность внизу становилась всё более холмистой, пересечённой, всё чаще из земли проглядывали скальные выступы и лишённые травянистого покровае склоны, изрытые норами. Наконец, фригон начал снижаться. Почти у самой земли он резко принял вправо, и Сол вскрикнула, испугавшись, что они со всего маху впечатаются в скалу, но как раз в этом месте в отвесной каменной стене зиял вход в пещеру, такой широкий, что фригон влетел в него без труда. Приземлившись, он разжал передние лапы и аккуратно опустил на землю свою "пассажирку".