- Вот вы и переходите вдвоем на казарму, - фыркнула возмущенно Кристина. – Тебе, Фокин, не привыкать. Ты кто по званию? Капитан? Вперед и с песней. Флаг в руки, барабан на шею, паровоз навстречу.

- А ты капитан? – удивилась я.

- Медслужбы. И в казарме два первых курса прожил. Потом уже в общаге.

- Вот-вот, - Кристина поставила кружку на кофейный стол и села за свой рабочий. – А у меня ребенок, так что… Это вы как-нибудь без меня.

12 января

Хотя проверка начиналась только со следующей недели, впахивать мы стали сразу же. То есть мы с Максимом, конечно, потому что Кристина со своей частью вполне успевала разделаться в течение рабочего дня, который у нее редко когда бывал сильно загружен.

- Пока-пока, - говорила она, надевая пальто ровно в пять часов. – Не шалите тут.

У нас же и основной работы было выше головы. Кстати, подаренный Максимом на Новый год номерковый скрипт освободил мне почти час в день. Он был еще не до конца отлажен, глючил и подвисал, но теперь надо было только сохранить файлы из писем в отдельную папку и нажать кнопку «Загрузить» в админской панели. Спасением сети из задницы мы занимались исключительно по вечерам. Поликлинику на Богатырском отлакировали всего за один, хоть на выставку. Коломяги потребовали три вечера. Это давало нам фору, а дальше должна была начаться гонка.

На самом деле, конечно, работали не только мы вдвоем. Точно так же вылизывали у себя под хвостом заведующие попавших под обстрел поликлиник и финотдел в полном составе. Меньше всего это касалось отдела маркетинга и снабженцев. Но мы с Максимом, как министр-администратор и его зам, должны были сводить все воедино.

- Максим, - простонала я в четверг в половине одиннадцатого вечера, когда мы сидели на диване и запивали пиццу пивом, - вот как хочешь, но все это в корне неправильно.

- Пицца и пиво на ночь? Ну давай, давай, расскажи мне, - хмыкнул он, отбирая у меня бутылку, одну на двоих.

- Как часто эти проверки бывают?

- На моей памяти здесь – вторая. И еще одна была, когда я в Северной работал.

- Давай, когда вся эта байда закончится, спокойно сядем и подумаем, как сделать, чтобы не надо было перед каждой проверкой издыхать круглосуточно. Наверняка ведь не последняя.

Максим сделал вид, что собирается вытереть руки об мои брюки, и мы устроили игрушечную драку. Так, для разминки.

- После предыдущей проверки, Нин, я собрал все свои предложки и пошел по начальству, - сказал Максим, когда мы снова сели за работу. - Тогда я еще был Д’Артаньяном в белом пальте. Как ты понимаешь, далеко не все зависит от меня. Надо мной три начальника, которые на любую рационализацию должны сказать «одобрям». Макаров послал с порога. Мол, надо работать, а не фигней всякой страдать. Самый умный, что ли? Сафоныч выслушал, покивал головой и сказал, что все это хорошо, конечно, но поликлиники по имеющейся схеме работают с основания. А чинить то, что не сломалось, однозначно не стоит.

- Тогда ты позвонил Алику?

- Тогда я позвонил Алику, - кивнул Максим, выводя на экран очередную карту. – Он сказал: «Дарагой, я дал денег. Я хочу прибыль. Остальное меня не е…» Ну, ты поняла. И я тоже понял. Что в одиночку систему не сломаю. Или уходить, или делать что-то потихоньку, тихой сапой. Нина, вот это, - он махнул на экран, - уже с моими изменениями. Было еще хуже. Но это только косметический ремонт. Чтобы не надо было вот так все переделывать, нужно перейти на другую программу документации. Причем полностью – и кадры, и карты, и финансы. Эта – хорошая. Но она заточена на добросовестное использование, а не на жульничество, возведенное в систему. Нужно заставить врачей работать по-другому, а им оно надо? Если честно, у меня иногда руки опускаются. Вот когда знаешь, как все должно быть, а тебя по этим самым рукам бьют: сиди и не вякай.

- Послушай, если ты так прекрасно знаешь, как должно быть, а здесь все равно не дадут нормально работать, почему бы не открыть свою клинику?

- Возможно, - пожал плечами Максим. – Инвесторы, думаю, нашлись бы. Но это как бросить своего не слишком удачного ребенка. Мол, возитесь с ним кто хочет, а я нового рожу. Получше.

Я вздрогнула, волоски на руках встали дыбом. Как говорят англичане, гусь прошел по моей могиле. Работа в таком режиме очень сильно отвлекала от ненужных мыслей. Мы приходили домой и тут же ложились спать. Ну… или не совсем спать, но в любом случае на рефлексии времени не оставалось. Только утром, когда в восемь часов я вышелушивала из блистера очередную таблетку – уже белую пустышку, мне становилось… нехорошо.

В четверг я приняла последнюю. Обычно ровно через сутки, с утра пораньше, меня ждал привет от Мордыхая. Это Герман так называл, цитируя дикую смесь из Вилли Токарева и Аркадия Северного: «С добрым утром, тетя Хая, вам привет от Мордыхая». Но в эту пятницу Мордыхай, гадина, передавал приветы кому-то другому.

- Ты чего такая смурная? - спросил Максим за завтраком.

- Нормально все, - буркнула я.

Он пошел одеваться, а я достала новую упаковку. За ней в глубине ящика прятались, корча ехидные рожи, две коробочки с тестами на беременность. Ждали своего часа.

Когда мы добрались до работы, Кристина уже сидела за ноутбуком. Дождавшись, пока Максим нальет кофе и уйдет к себе, она вопросительно приподняла брови. Я покачала головой. Кристина дернула подбородком в сторону двери.

Выпив свой кофе, я вышла с кружкой в коридор – вроде как помыть ее в туалете. Кристина за мной.

- Сколько уже? - спросила она. – Сутки есть с последней таблетки?

- Да.

- Ничего, подожди до завтра. Бывает такое. Нервы. Опять же, резко подскочившее количество потребляемых мужских гормонов. Сделай тест с утра, если не начнется. Скажешь ему?

- Ясное дело. Хотя, конечно, предпочла бы без этого обойтись.

- Ясное дело, - передразнила меня Кристина. – Не успела во вкус войти, а тут токсикоз и пеленки. Держись, мать. Любишь трахаться – люби и детей рожать.

- Вот спасибо-то! – вздохнула я. – Пожелала так пожелала.

Весь день я старательно прислушивалась к себе. И без конца бегала в туалет. Ничего. Паника плавно нарастала.

Прекрати, уговаривала я себя. Ну да, глупо, нелепо, обидно, досадно, но не смертельно. Значит, именно так и надо. Значит, именно этому ребенку приспичило родиться. Не какому-нибудь другому. Только, пожалуйста, пусть это будет мальчик. Хочу мальчика. То есть не хочу… сейчас не хочу. Но если – пусть будет мальчик, ну пожалуйста!

В восемь часов, когда мы заканчивали подчищать карты по Коломягам, поясницу мягко потянуло. Подхватив сумку с аварийным набором, я рысцой понеслась протоптанным маршрутом.

Бинго! Спасибо-спасибо-спасибо!

Ну и где ты был, Мордыхай, скотина, кутил с блэкджеком и шлюхами?

Приплясывая, я влетела в отдел, бросила сумку под стол.

- Ну что, можно поздравить?

Максим сидел, откинувшись на спинку стула, и с иронией смотрел на меня через стекло.

- В смысле? – фальшиво удивилась я.

- Женщина, иди сюда!

Когда я вошла, он подтащил меня к себе, крепко сжал коленями мои ноги и запустил руки под кофту, проводя стрелки вдоль позвоночника.

- Ты думаешь, мне не знакома эта внезапная женская перемена лица с «шеф, все пропало» на «жизнь прекрасна» после триста двадцатого за день посещения туалета? Колись, давай! Пролошила опасную таблетку?

Краснея до пяток, я призналась, что да, пролошила. И добавила, когда именно. Максим расхохотался, уткнувшись лицом мне в живот.

- Что ты ржешь, образина? – возмутилась я, треснув его по башке. – Думала, рехнусь от ужаса. Даже не знаю, когда больше, на следующее утро или сегодня.

- Ладно, - он усадил меня к себе на колени. – Не стал бы, конечно, рассказывать, но раз пошла такая пьянка… В общем, на следующий день после того, как мы с тобой в Лемболово ездили, Зоя заявляет: «Все, приплыли, я беременна». Причем с теми же самыми таблетками, что и у тебя. Только там покруче было, на неделю. Каждый день делала тест, он был отрицательный, но она не верила. Как я не рехнулся – не знаю. С учетом того, что уже знал точно: люблю тебя.