В Панаме прогостили две недели. Внимательно изучив карты, Ричард убедился, что до прокладки канала через перешеек ему не дожить, распорядился расширять и укреплять дорогу, связывающую два океана, чтобы по ней в любое время года можно было провезти стальную килевую балку для клиппера, а также понемногу заселять окрестности Западной Панамы. Лузиньянскому судостроению быть, и к этому нужно уже начинать готовиться. Комендант Панамы, граф Триеста, Роджер Каррагер, в качестве благодарности, получил от Принцепса подарочный экземпляр «Хроники Третьего крестового похода», с дарственной надписью, а также заверение, что его счёт в банке Принципата будет пополнен лично Ричардом до патрицианского ценза.

Хороший комендант. К тому-же, почти земляк. Ричард родился в Оксфорде, а феод отца Роджера Каррагера тоже находился в Оксфордшире. Девятнадцатого марта, все вместе поужинали на флагмане Принцепса, а двадцатого, с утра пораньше, круиз-эскадра взяла курс в Мексиканский залив, в то самое место, которое полгода назад осчастливил своим посещением Ле Брюн.

Искомое место оказалось на двадцать втором[43] градусе северной широты, а значит это точно была территория Мексики из другой истории, и это всё, что смог вспомнить Ричард. Вроде в шестнадцатом веке сюда добрались испанские конкистадоры, и, хотя тут была довольно развитая цивилизация, покорили они её буквально играючи, а вот что за цивилизация, из памяти стёрлось без следа. То ли инки, то ли майа, то ли ацтеки. То ли они каннибализм практиковали, то ли человеческие жертвоприношения, то ли всё это придумали испанцы, чтобы оправдать свои зверства… Этот регион Ричарда никогда не интересовал, и все его воспоминания были мозаикой из информационного шума, который всю жизнь сопровождает человека в двадцать первом веке и состоит, в основном, из всякого мусора. Но не беда. Немытые конкистадоры как-то разобрались, причём ничтожными силами, значит Принципату сам Бог велел это сделать.

Как и предсказывал Ле Брюн, полномочный представитель центральной власти в городе (хотя, какой там город, так, большая деревня, даже без укреплений) присутствовал. Донельзя колоритный старик. В расшитом, вернее, обшитом золотыми чешуйками и разноцветными перьями, плаще, но с голым пузом, набедренной повязке, типа мини-юбка, на вид довольно качественных кожаных сандалиях и головном уборе из бронзы, со страшной оскаленной пастью надо лбом, не то химеры, не то горгульи.

– Чудо в перьях… Чтоб меня током трясло, Хьюг, но это не чиновник. – сказал Ричард, разглядывая живописного старика в бинокль – Это их самый главный вождь. Ну, или один из самых главных. А на голове у него не шлем, а корона.

– Чем трясло? – не понял адмирал.

– Током. Электрическим. Потом я дам тебе попробовать. Что про старика скажешь?

– Согласен. – Ле Брюн тоже смотрел в бинокль – В его свите полсотни воинов, и местные на них даже смотреть боятся. Похоже, что этот голопузый дед – местный король.

– И что это значит? – оторвался от окуляров бинокля Ричард.

– Что нас уважают. – убрал свой бинокль в чехол адмирал.

– Или им очень нужна наша помощь. И то, и другое – неплохо. Милорд Готье де Фавр. – Принцепс повернулся к контр-адмиралу – Распорядитесь высадить на берег когорту преторианцев и накрыть в моём салоне достойный обед. Встреча цивилизаций не каждый день происходит, будем соответствовать. Хьюг, тебе придётся сойти самому, кроме тебя их никто не понимает. Деда пригласи на борт, а со свитой по обстоятельствам. На борту они не нужны, но и кровопролитие будет излишним.

– Выставить им бочонок джина?

– Хорошая идея, не назад же его везти. Пусть эти парни тоже порадуются. Возьми с собой кого-нибудь из прислуги, не самому же тебе этим дикарям наливать.

– Кубок взять золотой?

– Нет, золотом их, судя по всему, не удивишь. Возьми бокал богемского стекла.

– Деду наливать?

– На берегу нет. Он нужен трезвый, а много ему, судя по всему, не потребуется. Угостим его уже здесь. Да, и когда будешь с ними говорить – шевели левой бровью. От этого даже мне иногда бывает не по себе.

– Очень смешно. – Гуго де Лузиньян укоризненно качнул подбородком, развернулся и лихо съехал по сходням.

Высадка когорты преторианцев вызвала заметный переполох, но «дед» держал лицо. Не испугался он и шевеления разрубленной бровью Фараона. Поговорили они пару минут, потом, видимо, «дед» затребовал напиток на пробу. Плеснули ему едва на пару пальцев. Старик с минуту покрутил прозрачный бокал с янтарного цвета жидкостью в руках, даже посмотрел через него на солнце, потом осторожно, мелкими глотками опорожнил и замер ещё на минуту. Свита-охрана заметно напряглась, но в зубы прикладом никто получить не успел, старик успел «оттаять» раньше, скомандовал что-то своей охране и, в сопровождении Ле Брюна, зашагал к корабельной шлюпке. Воины подчинились беспрекословно, и один за другим начали закидываться джином. Больше интереса смотреть на берег не было, и Ричард прошёл в салон.

Салон на флагмане Принцепса был самым роскошным местом во всей Ойкумене. Может были места оформленные дороже, но элегантней, или, если угодно, изящнее, точно не было. Полированный тиковый паркет, стенные панели из ценных пород дерева, украшенных причудливой резьбой, множество зеркал, курящиеся в специальных нишах индийские благовония, и огромная люстра богемского стекла, с двенадцатью скрытыми в ней керосиновыми лампами, создавали совершенно неземную атмосферу. Примерно так должна выглядеть резиденция Верховного бога в любой из религий, и дикарская исключением не является, тем более что «дед» уже успел дёрнуть соточку джина.

– Великий вождь, или что-то вроде этого, великого племени Тольтеков[44], или что-то вроде этого, Титочтитлауэчаауак, или что-то вроде этого. – Ле Брюн изобразил куртуазный поклон и добавил – Сам понимаешь, их птичий язык разобрать не так-то просто.

– Понимаю. Это мы поправим. Потом, а сейчас гораздо важнее, чтобы он тебя понимал.

– Толковый дедок, поймёт. Где не поймёт – переспросит.

– Тогда командуй ему «к столу!». Ему определённо нужно закусить чем-нибудь пожирнее.

Несмотря на субтильное телосложение, а старик, несмотря на пузо, был узок в кости и невысок ростом, на полголовы ниже Фараона и на целую голову ниже Ричарда, шашлык из панамской свинины он сметал буквально за пару минут.

– У тебя теперь новое имя, вождь. Это имя тайное, подданным его раскрывать нельзя, только мы тебя будем так называть. – Принцепс кивнул на Ле Брюна – Твоё настоящее имя – Тит, именно так тебя будут называть на небесах в следующей жизни. Если, конечно, ты заслужишь следующую жизнь.

Фараон перевёл, старик что-то прочирикал в ответ на своём птичьем.

– Он благодарит, и клянётся, что приложит все силы.

– Приложит, конечно, куда он денется. – усмехнулся Ричард и велел прислуге подать всем кофе и понемногу «ливийца» – Пусть рассказывает. Где враги, кто они, почему именно они враги и сколько их.

Ле Брюн как смог перевёл, но вряд ли такой вопрос можно понять двояко. Дед зачирикал в ответ.

– Враги везде, на севере, западе и юге. Раньше и с востока приплывали, но теперь наверняка побоятся. Враги дикари, которые не признают великого Бога Кецалькоатля[45], или что-то вроде того, и поклоняются злобному духу Тескатлипоку[46], или что-то вроде того. А сколько их, он не знает. Умеет считать только до дюжины дюжин, всё остальное для него просто много, или очень много. Врагов очень много.

– Ладно, это не важно. Вряд ли у них врагов больше, чем у нас патронов. Начнём с главного. Этот Кетцаль… язык сломать можно, для нас никакой не Бог, а уж тем более не Великий Бог, отныне и во веки веков и для вас будет так же. Переводи, Хьюг. Великий Бог Иисус Христос запросто может превратить вашего Кетцаля в камень, поэтому Кетцаль больше никогда не вернётся, вместо него, Христос прислал нас, и теперь именно мы будем защищать вас от врагов. И, заодно, от их злобных духов.