В Панаме оставили семь молодых, бездетных семей, монаха францисканца и рыцаря Ордена Героев, Роджера Каррагера. Мало, конечно, но рыцарю Роджеру сразу присягнуло местное племя, даже, скорее, племенной союз, потому что только взрослых мужчин, а значит воинов, в нём было почти четыре сотни, которых вооружили старыми гладиями, оставив сэру Каррагеру ещё пару сотен старых железок в запас. У него была задача выжить, исследовать и картографировать перешеек, с целью найти путь для каракк. Не канал, конечно, на это не было ни людей, ни средств, но волоки то наверняка устроить возможно, местность заселённая, рабочих рук хватает, главное, приставить их к полезному делу, вместо убийства себе подобных. Если что-то ещё получится кроме этого – будет даром Господним. Сэру Роджеру вменялось в обязанность комбинировать дипломатию с силовыми методами убеждения, благо, под его рукой находились самые значительные военные силы в регионе.
Удачу Господь даровал. Наместник Панамы не только заложил крепость на Тихоокеанском побережье, подчинив себе все местные племена, но и с помощью своих немногочисленных крестьян, начал обучать их оседлой жизни – пахать, сеять, собирать урожаи; разводить одомашненный скот и птицу; а главное, учить человеческому языку и христианскому смирению. Кроме того, он наладил торговлю с югом и севером, купил, или выменял семена и клубни, заказанных Ричардом томатов и картофеля[34], и даже уже получил два урожая. Правда, на вкус они оказались полной дрянью, но ведь никто и не говорил, что их будут употреблять в пищу. Может быть Принцепсу они нужны для чего-то другого: для производства нового пороха, клея, или лака, или, да мало ли… Главное, что нужное добыто. Жаль, что волоки для шебекк устроить не получится. Вернее, получиться то может, но дешевле будет привезти мастеров и строить их прямо возле Тихоокеанской крепости Панамы. Проблема безопасности и снабжения продовольствием была уже решена, леса вокруг хватало, рабочих рук тоже, не было только мастеров.
Загрузив воду и провиант, включая настоящий свежий хлеб, впечатлённый Адмирал-Фараон пожаловал сэру Каррагеру титул графа Триеста и оставил десять мушкетов с припасом на затяжную военную компанию, пообещав позже прислать ещё.
А дальше для Ле Брюна начались настоящие неприятности. При обходе мыса Горн он потерял один из кораблей и одиннадцать вахтенных матросов с уцелевших, смытых за борт волной. Поганое место, этот мыс Горн, тем более что почти всё время штормовать приходилось против ветра и течения, удивительно, даже что их выжило так много. Всё-таки, винджаммер, даже первой серии, был хоть и с деревянным рангоутом, но килевую балку уже имел стальную, иначе, короткая и злая волна переломала бы всех.
Ремонтировались почти месяц в заливе, который Ричард назвал Ла-Плата. Хороший залив, тихий, жаль только, сто кроме пальм там ничего не росло, поэтому за древесиной пришлось отправляться вверх по рекам. Хорошо хоть, что парусной оснастки и такелажа брали с собой три комплекта, хотя в начале Ле Брюн бурно протестовал против лишнего груза. Ведь винджаммеры, после чахлых шебекк, казались ему тогда несокрушимыми морскими крепостями.
Кое-как починившись и запасшись припасом продовольствия и воды, уже нигде не останавливаясь, направились в колонию Бразилия. Третью, основанную адмиралом в первый заход. На пути туда, колония жила и здравствовала, хоть и основана была всего одним европейцем, цистерианским монахом Бернардом. Ему подчинилось больше всего аборигенов, без малого три тысячи взрослых-мужчин-воинов. Для них всех, гладиев уже не хватило, поэтому вооружали этот сброд по остаточному принципу, кому-то достался копейный наконечник, кому-то кинжал, кому-то арбалетный болт, а кому-то и простой гвоздь. Оставшиеся мечи вручали только вождям и их ближайшим родственникам, поэтому колонию сразу списали в потери, но зря. В ноябре 1199 года колония была жива, здорова и полна сил. Запасы какао-бобов, и сока каучуконосов в глиняных кувшинах, бальсовой древесины и стволов «железного дерева», накапливались под навесами вдоль берегов речушки, на которой была основана Бразилия. В колонии была построена даже церковь и вот, спустя всего год с небольшим, эскадра Ле Брюна вернулась на пожарище.
Людей, чтобы учинить розыск, следствие и воздаяние, у Адмирала-Фараона с собой не было, поэтому пришлось проглотить подкатившую желчь беспомощного бешенства, поставить на карте ещё один специальный крест и возвращаться домой. Правда, на этот раз не «срезая» Мексиканский залив возле западной оконечности острова Куба, а пройтись вдоль его берега.
Мексиканцы оказались гораздо цивилизованнее остальных индейцев. У них, где-то внутри континента находилась центральная власть, только пока непонятно – религиозная, или светская. Они умели обрабатывать бронзу, знали про серебро и золото, чешуйками которых обвешивали свои ожерелья. Вроде кошелька, но только напоказ. Ле Брюн уже был опытным исследователем, поэтому первым делом послал одного из боцманов, который пошустрее, продать старую подзорную трубу. За магическую штуковину удалось загрузить корабли припасом, получить лучшие семена фасоли и маиса[35], и две семьи, которые будут это возделывать. Тронутый такой торговлей с «цивилизацией», Ле Брюн подарил им керосиновую лампу, сто пинт керосина и упаковку спичек. «Свет всегда побеждает тьму, если вы этого достойны». «Керосина, ламп и спичек у нас навалом. Нет, показывать мне главный храм пока не нужно. Когда он мне потребуется, я его и без вас найду, сейчас мне пора домой, в горние выси, но я обязательно вернусь, как каждое утро возвращается свет. Нет, утром не вернусь, вернётся только свет, но это часть меня, и я пока не буду его у вас забирать. Пользуйтесь моим светом, дикари, и помните мою доброту. Готовьтесь! Я обязательно сюда вернусь, чтобы наказать плохих и вознаградить хороших».
Говорил, конечно, адмирал не как Цицерон на латыни, всё-таки один месяц для изучения даже примитивного языка – срок очень маленький, даже для такого одарённого человека, каким был Ле Брюн. За время Третьего крестового похода, Фараон успел изучить арабский, тюркский, русский/славянский, это помимо того, что с детства знал латынь и греческий. Достижение, конечно, далеко не рекордное, но алгоритм изучения языков он для себя нашёл. Главное выучить глаголы в неопределённой форме, обычно хватает всего сорока. Времена, склонения на начальном этапе всё только осложняют, а без существительных и прилагательных обойтись можно легко. «Это давать, носить и грузить, это смотреть, это наливать, это зажигать, а это повесить за это, пока это не умирать». Не слишком красиво, зато всё понятно. Примерно так его речь и звучала, но интонации и мимика добавляли ей образности и выразительности.
Ле Брюн не сомневался, что и старая подзорная труба, и керосиновая лампа с припасом топлива и спичками, и его слова скоро достигнут вождя (или короля, или верховного жреца?) этих «цивилизованных» туземцев, и в следующий приход можно ожидать встречи с официальным и полномочным представителем власти.
– Блистательно. – коротко прокомментировал Ричард – Ты чертовски везучий «сукин сын», Хьюг.
– Не такой уж и везучий.
– Не такой. – согласился Принцепс – Везучий – неподходящее слово. Ты настоящий счастливчик, любимчик Удачи. Дважды обогнуть мыс Горн, пересечь Мировой океан и потерять всего один корабль – это какая-то сказочная история. Да и с колониями всё получилось очень удачно, гораздо лучше, чем я ожидал.
– Не всё.
– Брось. Монах мог и сам умереть, а уже после его смерти началась смута. Вероятнее всего, именно так всё и случилось. Да, мы потеряли годовую выработку, но три то всё-таки получили. И всё это всего за пятьсот фунтов старых железок. Ты очень мудро поступил, оставив здесь «Тамплиера»[36]. Где он, кстати.
– Разобрали. Сгнил. Кипрская сосна не годится для постройки кораблей для этих вод. Пять раз очистили днище, а не шестой уже доскреблись до дыр.
