Где-то рядом открыла огонь какая-то артиллерийская установка. Земля затряслась от серии залпов. Даже вытянув шею, Дом так и не сумел разглядеть, по кому палил орудийный расчёт, но, сбросив газ на повороте, всё понял. Маленькое облачно чёрного дыма отмечало то место, где только что сбили ривера. Хотя, возможно, там подбили вертолёт, а риверу удалось уйти. Маркус наклонился вперёд, уставившись на эту картину немигающим взглядом.

— «Дом, давай уже быстрее. Там всех червей уже перебить успеют, пока ты тут дурью маешься», — пробормотал Джейс.

— «Слушай, я что с автомобилями на дороге сделать могу? К тому же, тут червей на всех хватит».

Дом ехал в сторону командного поста Хоффмана на пересечении бульвара Альмара и улицы Коррелла. Создавалось такое впечатление, будто бы полковник не хочет начинать бой без их группы, которая являлась для него чем-то вроде талисмана, приносившего удачу. Хоффман был командиром Дома в тех или иных подразделения на протяжении более чем пятнадцати лет, да и Маркус с Таем служили под его началом почти столько же. Спустя столько лет, когда вся полковая иерархия КОГ давно уже исчезла, служившие в Двадцать шестом Королевском полку Тиранской пехоты по-прежнему воевали вместе.

“Двадцать шестой Королевский полк Тиранской пехоты. “Непобедимые”, как их прозвали”, — Дом не забывал о той гордости, что он испытал, получив после присяги нашивки полка с рисунком черепа. — “Лучше бы нам оправдать это прозвище сегодня”.

— «Ближе подъехать не могу», — сказал Дом, так и не найдя возможности пробраться на автомобиле через лежащие прямо на улице кучи бетона и обломков высотой по пояс, которые служили как укрытием, так и баррикадами. “Тяжеловоз” остановился в квартале от здания Казначейства и Национального музея Эфиры на Южном Торговом Ряду, тротуар которого был испещрён выбоинами от снарядов “Кентавров”. В конце улицы виднелось размещённое там артиллерийское орудие. — «Все на выход».

— «В бой лучше всего вступать пешком», — сказал Тай, выбираясь с заднего сиденья. Островитянин заметно потяжелел на несколько килограмм и стал крупнее, так что в нём не сразу можно было узнать того худощавого война из племени, которого отряд впервые повстречал в Ароме во время Маятниковых войн, уговорив вступить в ряды армии КОГ. — «Так враг успеет заметить решимость на твоём лице, а также немалое число татуировок, говорящих о выигранных битвах, и воспользуется шансом сбежать».

— «Ага, давай, Тай, скорчи гримасу решимости на своём татуированном лице», — ответил Джейс. — «Черви со страху аж пообсираются. Я вот куда больше надеюсь на полный магазин в винтовке».

— «Все в сборе уже», — вмешался Маркус, ускорив шаг. — «Надо доложить о нашем прибытии».

Стоя на командном посту, Хоффман осматривал бульвар Альмара из-за сложенных стеной мешков с песком и кустарных баррикад. Помимо него там собралось немало солдат КОГ, вооружённых всем подряд, начиная от миномётов 50-ого калибра “Стомпер” и заканчивая ракетными пусковыми установками “Лонгспир”. Осматривая местность через полевой бинокль, полковник поставил одну ногу на ящик с боеприпасами. Каким-то образом при всём этом ему ещё и удавалось свободной рукой скрести бритвой по подбородку, параллельно оценивая ситуацию на дороге. Капрал Эйгл, служивший радистом, похлопал полковника по плечу, и тот, обернувшись, заметил Маркуса.

— «Прости за беспорядок, Феникс», — сказал Хоффман. — «Подкрепление так и не прибыло».

— «Как обстановка, полковник?»

Развернувшись, Хоффман сделал несколько шагов вдоль дороги.

— «Они должны напасть отсюда», — сказал он, убирая бритву в карман. — «Здесь идёт основная магистраль канализации. Проклятые риверы отвлекли большую часть артиллерии на себя».

Хоффман так и шагал вперёд в сопровождении Маркуса, который терпеть не мог, когда его считали каким-то героем. Но одним своим присутствием Феникс мог поднять боевой дух солдат и, вероятно, именно поэтому Хоффман решил прогуляться с ним до линии фронта. Дом слышал окрики других солдат, заметивших появление Маркуса.

— «Ого, посмотрите-ка, кто тут появился!» — крикнул один.

— «Червям пора уже с жизнью прощаться, пришла “тяжёлая артиллерия”!» — раздался чей-то возглас.

— «Как здорово, что ты сумел найти для нас время в своём загруженном распорядке дня, Феникс», — сказал кто-то ещё. Маркус, не сбавляя шагу, занял позицию за ближайшей к месту появление червей баррикадой.

— «Да, я по такому случаю даже причёску новую сделал», — шутливо ответил он. С виду казалось, что Маркус совершенно спокоен, но Дом знал, какое же смущение в этот момент испытывал друг. Выдавала его столь знакомая Дому привычка ощупывать пальцами дуло “Лансера”, будто бы у Маркуса в руках была не винтовка, а гитара, и он пытался вспомнить, как берётся какой-то сложный аккорд на грифе. Движение это было почти незаметным, и лишь Дом его заприметил. Маркус вовсе не хотел, чтобы его считали за спасителя, который одним своим присутствием может решить любую проблему. Он хотел спасти всех по причине того, что считал себя обязанным это сделать. Если Маркуса и можно было описать одним словом, то это было слово “долг”. Он всегда был таким, сколько его помнил Дом, даже в детстве. Не изменилась эта черта характера Маркуса и после исчезновения его матери. Но, в отличие от сына, отец Маркуса считал, что ему всё по силам. Веря в науку, он полагал, что сможет избавить мир от всех бед, если ему дадут время хорошенько подумать над ними. Несмотря на всю их внешнюю схожесть, отец и сын из рода Фениксов были совершенно разными людьми. Никому не по силам разрулить всю эту херню и спасти всех, поэтому Дом сконцентрировался на том, чтобы сохранить жизни тех немногих, кого ещё можно спасти.

Он просидел в тишине десять-пятнадцать минут. Никто даже кашлянуть не смел. Дому казалось, что в повисшей гробовой тишине он слышит каждый вздох солдат на позициях, каждый металлический щелчок затвора, рокот каждого вертолёта в воздухе. А затем спокойный и уверенный голос Ани, зазвучавший из динамика его наушника, принёс им дурные вести.

— «Штаб всем постам! Поступил сигнал от компании “Единые коммунальные услуги Тируса”!» — говорила она. — «Саранча проникла в канализацию. По расчётам сейчас противник меньше, чем в километре от площади Коррела».

— «Солдаты, вы всё слышали. Готовьтесь к бою!» — в голосе Хоффмана, ходившего взад-вперёд за линиями баррикад из бетонных блоков, слышалось почти что облегчение. Дом понимал, что полковнику не терпится ринуться в бой, желая покончить с этим всем раз и навсегда.

Джейс, оперев винтовку на мешки с песком, за которыми он засел вместе с Таем, приложил свободную ладонь к мостовой.

— «Твою мать…» — пробормотал он.

— «Что?» — спросил Дом, последовав его примеру. — «Что там такое?»

— «Чувствуешь их?»

Всё началось с лёгкой вибрации, будто бы кто-то забивал сваи в мягкую почву. Но затем колебания стали лишь сильнее, как бывает при землетрясении. Это был уже знакомый всем предвестник того, что сейчас поблизости возникнет прорывная дыра. Только в этот раз масштабом она будет куда крупнее. Дом, задержав дыхание, прицелился. Прямо перед ним располагался канализационный люк с большой крышкой, украшенной витиеватым узором эмблемы с двумя сцепленными друг с другом шестерёнками. В крышке было несколько отверстий и Дом, заметив, как что-то протискивается через одну из них, разглядел покрывавший это существо бурый мех. Из отверстия выпрыгнула крыса, словно пробка из бутылки шампанского, а за ней последовали и другие.

— «Сэр, там крысы сбегают!» — раздался чей-то крик. — «Началось!»

— «Всем оставаться на позициях! Держать строй!» — рявкнул Хоффман в ответ. Целые полчища крыс, лихорадочно пролезая сквозь отверстия в крышке, неслись к ближайшим зданиям в поисках убежища. Должно быть, им пришлось изрядно попотеть, чтобы выкарабкаться из канализации.

Затем поток бегущих крыс стих. Дом ужен почти не замечал шум пролетающих над его головой вертолётов, ведь всё его внимание привлекла себе улица Коррелла. Война по большей части не затронула это место, за исключением старого мебельного магазина, в который год назад прицельно пальнул ривер. С тех пор витрины в нём были заколочены, а крыша так и вовсе обвалилась. Дом по-прежнему чувствовал тряску почвы.