— «Надо проверить, что там», — сказал Маркус.

Рив заметил, как по поверхности грязи на мгновение пробежала дрожь, словно бы из неё должно было выскочить нечто ужасающее. По выражению лица Маркуса он понял, что сейчас произойдёт. На поверхности грязь возникали и лопались небольшие пузырьки, а затем раздался глухой рокот, как будто где-то рядом проходил поезд.

— «Все назад», — тихо произнёс Маркус, даже не пошевелившись. Рив и понятия не имел, как тот собирался убить червя своим обломком ножа. — «Кому говорю, отойдите».

Но времени им хватило лишь чтобы пригнуться. Из ямы фонтаном вырвалась струя воды, окатив всех в комнате кусками земли, а затем вся эта грязная жижа плюхнулась на пол. Раздался громкий засасывающий звук, а затем протяжное бульканье, какое бывает, когда пробку сливного отверстия из наполненной ванны достаёшь. Грязь стекала обратно в дыру. Рив не сводил с неё глаз, не до конца опустив руку, чтобы закрыть ею лицо.

— «Ого!» — воскликнул Вэнс, уставившись в дыру. — «Помогло, однако. Твою мать, это ж какой вантуз надо было взять, чтобы такой засор в трубе пробить? Смотрите-ка сюда!»

Все собрались возле дыры, взглянув вниз. Там не осталось ни одной капельки грязи, и царила почти что идеальная чистота. Да, сравнение с засорившимся унитазом оказалось весьма точным. Удивительно, но подачу электричества всё это не нарушило, так как бойлеры всё так себе и тарахтели. Либо компания, обслуживающая коммуникации, проложила кабели с водонепроницаемой обшивкой, либо от линий, проложенных в трубопроводе, питалось какое-то другое электрооборудование.

— «Ну, по крайней мере, мы теперь знаем, откуда сочится та вода в одиночных камерах», — сказал Эдоуэйн.

Маркус уставился на него, всё ещё покрытый грязью и песком.

— «Охереть открытие, а то ж всё гадали», — пробурчал он.

— «Ну а теперь-то что делать будем?» — спросил Рив.

Эдоуэйн пожал плечами, будучи немало потрясённым всей этой ситуацией, как и Маркус.

— «Должен же быть какой-то другой путь на волю», — ответил он.

— «Позовите, как найдёте», — с этими словами Маркус побрёл прочь, а Рив направился за ним.

— «Слушай, Маркус, я понимаю, это могли быть черви…» — начал он.

— «Ничего ты не понимаешь», — перебил его Маркус своим рыком, даже не повернувшись к Риву. Он шёл к душевым, оставляя на полу грязные следы. — «Ты сюда загремел ещё до “Дня-П”, так что и понятия не имеешь, что на воле сейчас творится».

Маркус зашёл прямо в душевую и повернул колесо подачи воды. Первый душ издал сдавленное бульканье, но вода так и не полилась. Следующая душевая головка задрожала, и лишь затем пошёл поток воды. Маркус встал под него, не снимая одежды и ботинок. Душевые головки были забиты всяким говном от ржавеющих труб, а перфорированные насадки постепенно ломались, так что вместо приличного душа приходилось обливаться словно из садового шланга. Маркус стоял под струёй и, стиснув зубы, наблюдал за тем, как грязь водоворотом уходит в сливное отверстие, а кучки почвы оседают в бороздах душевого поддона. Набрав воды из душа в рот, Маркус принялся полоскать ею рот, будто бы зубы чистил, а затем выплюнул, и так несколько раз подряд. На Рива при этом он даже не смотрел, а тот, опершись о стену, всё думал о том, как чуть не дал Маркусу погибнуть. В дверном проёме появился Чанки с парой других заключённых. Вероятно, им стало интересно, что тут за шум творится.

— «Твою мать, я уж думал, тебе конец», — начал Рив. — «Слушай, я ведь изо всех сил старался вытащить тебя оттуда».

— «Знаю», — выплюнув воду, Маркус снов вытер губы тыльной стороной ладони, а затем бросил взгляд на дверь за спиной Рива. — «Свали отсюда, Чанки. Спектакль окончен».

Рив даже не стал оборачиваться, чтобы убедиться, ушёл ли Чанки и остальные, да ему это и не надо было. На мгновение ему показалось, что Маркус от шока трясётся, но это была всего лишь дрожь от холода, ведь тёплой воды здесь сроду не бывало. Даже летом от такого ледяного душа сердце к чертям замирало.

— «Ты как? Уже лучше?» — спросил Рив.

— «Мы недавно одного потеряли», — ответил Маркус. — «В цементе утонул».

“Твою мать", — мысленно выругался Рив. Ну, это хоть как-то всё объясняло. Может, Маркус всё же и от шока трясся. Рив не стал углубляться в детали.

— «Слушай, а почему ты не бросился бежать оттуда, раз решил, что это черви лезут?» — спросил он. — «Чёрт, что ты им сделаешь-то без винтовки?»

Феникс снял обувь, чтобы её ополоснуть. Рив лишь теперь начал понимать, как же долго Маркус жил одними намертво въевшимися в него рефлексами. Ему никогда не выпадало времени обдумать всё, как следует, так что приходилось полагаться лишь на то, чему учили на тренировках. Происходило это так часто, что Маркус действовал с первого раза как надо, даже не задумываясь, ведь любое замешательство влекло за собой смерть. Рив не привык к такому стилю устранения противника. Он всегда всё планировал заранее, чтобы убивать безупречно.

— «Не люблю тесные помещения», — наконец заговорил Маркус. — «И темнота мне не нравится. А ещё я с собаками не лажу. Так что приходится заставлять себя смотреть в лицо страхам».

Рив удивился подобным признаниям.

— «Да, но черви…»

— «Я ради этого и существую, чтобы червей убивать».

— «Не было ведь такого в твоей жизни, чтобы ты зассал, да? Сроду не знал такого, чтобы очко не держало».

Отряхнув ботинки от воды, Маркус бросил их на сухой пол. Он нахмурился, будто бы в самом деле пытался понять, что же значит последняя фраза.

— «Ни разу такого выражения не слышал», — сказал он, растрепав волосы пятернёй. — «Да, очко не держит, так со мной и вышло. Как раз сегодня, собственно говоря».

Маркус не стал углубляться в детали, а Рив решил не выпытывать из него все подробности. Выключив воду и отряхнувшись, Маркус направился обратно в бойлерную.

— «Ты что удумал?»

— «Надо ещё раз проверить трубу эту».

— «Маркус, есть большая разница между тем, чтобы взглянуть страху в лицо, и тем, когда ведёшь себя, как последнее ебанько», — объяснил Рив. — «И вот ты эту разницу вообще не улавливаешь».

— «Есть идеи получше?»

— «Пока нет».

— «Нам надо как-нибудь раздобыть обзорную геологическую карту».

— «Зачем?»

— «Чтобы понять, откуда идёт вода».

— «Нужно другой путь искать. У нас только что работа длиною в год накрылась медным тазом».

— «Ну, у меня ещё тридцать с чем-то лет в запасе есть, да и никаких срочных дел вроде нет».

Псы всё так и лаяли где-то в здании. В последнее время они вообще не умолкали. Маркуса, судя по всему, вовсе не волновало, что он мокрые ботинки надевает. Возможно, в полевых условиях он и не с такими лишениями сталкивался. Рив видел войну лишь в выпусках новостей, а затем, когда телевещание окончательно нарушилось, пытался узнавать последние сводки по радио, но так ни черта и не понял. Маркус не сказать, чтобы уж часто делился фронтовыми байками, но Риву достаточно было лишь пронаблюдать за его повадками, чтобы всё для себя понять.

— «Ты всё же сумел продержаться», — сказал Рив.

Маркус проверил, лежит ли у него в кармане заточка.

— «Ты о чём?» — спросил он.

— «Два года», — ответил Рив. Он был уверен, что всё это полная херня и выдумка журналистов, но заключённые постоянно говорили эту фразу. — «Говорят, такова средняя продолжительность жизни заключённого в этих стенах».

На какое-то мгновение Риву показалось, что Маркус сейчас улыбнётся. Но нет, ничего подобного не случилось, и, возможно, из-за травмы лица у Феникса уже никогда не получится это сделать. Вместо этого он кивнул.

— «Кто бы мог подумать», — пробормотал он.

«Это не Маятниковые войны. Вопрос уже не в том, захватят ли нас, и будем ли мы все потом говорить на пеллесском или острианском языке. Теперь уже нас не просто вражеская империя под себя подмять пытается. Идёт война на выживание, и мы в ней можем либо победить, либо умереть. Третьего варианта не дано. Никто у нас капитуляцию не примет, да и её условия не с кем обсуждать. В этой войне может погибнуть весь род людской, поэтому придётся забыть обо всех правилах».