Дом поборол в себе желание спросить у робота, что же привлекло его внимание. Не пёс же он, в самом деле. У него сенсоры всякие ведь были. Может, с их помощью он мог почувствовать тепло, исходившее от тела, и выдыхаемый углекислый газ. Ну или просто услышать что-то, недоступное слуху Дома. С решётки над их головами закапала слюна пары шавок, замерших над ними. Стоило Дому лишь навести на них винтовку, как твари тут же скрылись из виду.

У двери имелся небольшой металлический люк, и Дому оставалось лишь сдвинуть его крышку в сторону, чтобы попытаться разглядеть, что же привлекло внимание робота. Он мог поклясться, что заметил внутри какое-то движение.

“Так, ну если это червь, то я его просто пристрелю. Надо проверить”.

— «“Джек”, вскрой эту дверь», — скомандовал Дом.

Робот распилил замок, и дверь распахнулась. Из камеры прямо в лицо Дому вылетел целый рой мух, что заставило его на какое-то мгновение задуматься, а не труп ли там лежит. Внутри ничего видно не было кроме столба тусклого света, пробивавшегося сквозь решётку в потолке. А затем Дом услышал, как что-то движется. Заскрипели пружины матраца, раздался шорох надеваемых ботинок, а эти настоебеневшие шавки всё так же носились по решёткам в потолке. И тут из темноты показался Маркус.

Несмотря на то, что Дом готовился к худшему, подобного он точно не ожидал увидеть. Даже при таком свете было видно, что Маркус выглядит примерно так же, как и в день суда, разве что, слегка исхудал. Он вовсе не походил на изнурённого призрака прошлого себя, каким Дом ожидал его увидеть. Дом хотел обнять его, ведь именно так мужики и поступают обычно, когда после долгих лет разлуки встречают своего брата, которого уже и не думали вновь увидеть в живых. Но это же Маркус. Некоторые черты его характера никому изменить не под силу. То, как он держался, буквально говорило о том, что прикасаться к нему нельзя. Расправленные плечи и крепко прижатые к бокам руки явно давали это понять.

“Я ведь пришёл за тобой, Маркус. Я поклялся, что сделаю это. Я никогда тебя не подведу. Ну же, отреагируй хоть как-нибудь”.

Но Маркус просто стоял на месте. По просматривавшемуся в тусклом свете силуэту было видно, как он держит в руке кусочек бумаги. Маркус свернул его с нехарактерной бережливостью для человека, над которым по решётке ползали шавки, истекая на него слюной, а затем, положив его в карман штанов, на мгновение перевёл взгляд с Дома на парившего у того за спиной “Джека”. Внезапно лицо Маркуса попало в идущий сверху луч света, отчего Дом почти что вздрогнул: у Маркуса на правой щеке красовался нехеровый такой шрам. Дом сделал над собой усилие, чтобы не спросить о причинах, по крайней мере, пока что.

— «Ты-то что тут делаешь?» — требовательно спросил Маркус. Подобный вопрос прозвучал, словно пощёчина.

— «Тебя отсюда вытаскиваю», — ответил Дом, выругавшись про себя, ведь кому, как не ему знать, как ведёт себя Маркус. Тот вернулся к своему обычному состоянию, делая вид, что ничего не произошло. Дом решил не доставать его, ведь одному богу известно, через что Маркусу довелось пройти в этих стенах. К тому же, он ведь давно уже привык к этим чертам характера Маркуса, потому просто бросил вещмешок на пол. — «Вот, приоденься. Лишним не будет».

Маркус всё так же с подозрением смотрел на распахнутую дверь камеры, будто бы ждал какого-то подвоха. Судя по всему, он понял, что никто не отдавал приказ Дому притащиться сюда вместе с “Джеком”. Немного погодя, Маркус открыл вещмешок и принялся нацеплять на себя броню.

— «Тебе за такое может прилететь неслабо», — пробормотал он.

— «Теперь уже нет», — ответил Дом. Он и раньше слышал в голосе Маркуса подобную наигранную раздражённость, под которой на самом деле скрывалось замешательство. У Хоффмана такое тоже частенько проскакивало. — «Ситуация изменилась, а нам пора уже на выход».

— «А что насчёт остальных заключённых? Нельзя же их тут вот так бросить».

— «Их уже увезли. Хоффман всем помилование оформил».

Маркус слегка дёрнул головой назад, будто бы не поверил Дому. Но затем на его лице проступила эта уже знакомая мрачная обречённость.

— «Да неужели», — прорычал он.

“Твою мать, началось. Зря я это сказал, ведь всё совсем не так было, а?” — пронеслось в голове до усрачки перепуганного Дома. Но надо было торопиться, а всю эту хрень и потом обсудить можно.

— «Ага, так что добро пожаловать обратно в армию, солдат».

— «Твою мать», — процедил Маркус, который, казалось, тут же стёр из собственной памяти последние четыре года, будто бы никогда и не сидел тут под замком, не скучал по близким и не считал, что так и окончит свои дни в этих стенах. А ещё он и об Ане спрашивать не стал. Но в этом и был весь Маркус. Чем хуже становилась ситуация, тем больше он закрывался в себе, отгораживаясь от эмоций, ведь на него давила вся эта херня о том, что мужчины из рода Фениксов от боли не морщатся. Дому казалось, что если бы кому-нибудь из семьи Фениксов в бою кишки выпустили, то окружающие лишь посоветовали бы ему взять себя в руки и перестать придуриваться.

— «А бумага тут зачем?» — спросил Дом.

— «Чтобы с ума не сойти», — Маркус окинул “Лансер” полным обожания взглядом, будто бы больше всего ждал встречи именно с винтовкой. — «Пошли».

Дом решил не допытывать Маркуса вопросами. Сам всё расскажет, когда сочтёт нужным. Главное, что он был цел и сумел покинуть стены “Глыбы” ещё до того, как это место успеет его прикончить. Дом понятия не имел, не отдадут ли его самого под трибунал за подобное, но теперь уже слишком поздно было обо всём этом переживать. Пора было отпустить “Джека”.

— «Так, “Джек”, включи маскировку», — сказал Дом. — «Лети отсюда, ты нужен другим отрядам».

Робот на мгновение замер, будто бы не поверив в то, что Дом сумеет в одиночку задание выполнить. Хотя, возможно, он просто слушал переговоры по рации, чтобы получить инструкции.

“Ну “Джек” же не человек, и на команды реагирует совершенно иначе”.

Робот включил маскировку, а Дом, почувствовав дуновение тёплого ветра, когда робот включил ускорение, повернулся к Маркусу.

— «Как отсюда выбраться?»

— «Срежем путь через крыло “D”», — ответил Маркус. — «Ты тут кого-нибудь ещё видел?»

— «Нет, отсюда всех вывезли, я же говорил».

Маркус плотно сжал губы в тонкую линию, что говорило о том, насколько он рассержен. Дом задумался о том, не явилось ли этому причиной крепко засевшее в сознании Маркуса понимание того, что Хоффман бросил его тут умирать, которое теперь выедало его изнутри. Хотя нет, это совсем не в его духе. Маркус всегда говорил, что заслужил свой приговор.

— «Чёрт подери», — выругался Маркус. — «Ну ладно, пора мне повидаться с червями и наверстать упущенное».

Дом понимал, что теперь уже ему придётся рискнуть и использовать рацию. Несмотря на то, что Маркус весь просто горел от желания прорываться отсюда с боем, им всё же нужен был вертолёт для эвакуации. Да и какая к херам разница? Хоффман ведь всё равно знал, что Дом в тюрьму направился. Сделав глубокий вдох и смирившись с надвигавшейся на него карой, Дом нажал кнопку передачи на наушнике.

— «Всем отрядам “КВ”, на связи “Дельта-Два”», — заговорил он в микрофон. — «Мы в “Глыбе”, требуется эвакуация».

— «“Дельта”, говорит “Шесть-Четыре”. Запрос принял, захожу на цель».

— «На цель?» — спросил Маркус. Они уже вышли в главный коридор крыла “D”, озираясь по сторонам в поисках червей. — «На какую ещё цель? Он понял вообще, о чём его просят?»

Дом услышал, как к тюрьме подлетает вертолёт. Но в тот момент, как машина пронеслась над зданием, короткая пулемётная очередь выбила вмонтированные в крышу стёкла, разнеся на кусочки каменную кладку на полу. Дом прыжком кинулся за укрытие, а Маркус бросился вслед за ним.

— «“Шесть-Четыре”, на связи “Дельта-Два”! Отставить огонь, вашу мать!» — крикнул Дом в рацию. Только этой херни им ещё не хватало: уже почти выбраться из тюрьмы, чтобы в итоге оказаться подстреленными своими же. — «Мы внутри тюрьмы! Повторяю, внутри!»