– Нет у меня никого! – Он поспешно покинул софу и снова стал расхаживать по комнате. – И леди не должна упоминать такие вещи! – добавил он запоздало.

– Мура! Если это не то, что это? О! – Она вскочила, схватив брата за рукав, когда он проходил мимо. – Это школьная учительница?

Тревор потрясенно уставился на нее.

– Что?

– Ты сказал мне – месяц назад или больше, – что у тебя живет какое-то существо. Учительница, она говорила тебе, что учительница. – Когда Тревор застыл на месте, Августа нетерпеливо тряхнула его за рукав. – Конечно жe, ты помнишь! Ты еще пытался подсунуть ее мне. Пытался уговорить нанять ее в качестве няни или что-то в этом роде. Ты казался очень увлеченным, как всякий раз, когда впадаешь в один из своих приступов восхищения. В эти моменты с тобой ничего нельзя сделать! Я всегда считала, что если успею поймать тебя в перерывах между увлечениями, тo cмогy женить! Но я не успела, не так ли?

Он багрово покраснел и вырвал рукав из ее настойчивых хваток.

– Ничего подобного! – пробормотал он.

– Что ж, если она не твоя любовница, то кто? Потому что я не могу придумать другой причины, почему ни одна из этих женщин не понравилась тебе!

– О, ради Бога! Я передумал, вот и все. Пока! В этом нет ничего загадочного. Какая разница, буду я жениться в этом Cезоне или в следующем? Я отправляюсь в постель!

Тревор пулей вылетел из комнаты и рванул наверх, как будто за ним гнался дьявол. Оказавшись в одиночестве, он мрачно осмотрел гостевую комнату. Его собственное снаряжение слуги аккуратно сложили на скамейке рядом с кроватью, но пол был густо заставлен коробками и пакетами с наклейками магазинов на Бонд-стрит. Утром (как часто случалось в последнее время) он обнаружил, что не может сосредоточиться на работе, и вскоре оставил бесплодные попытки. Вместо этого Тревор провел день, как одержимый блуждая по магазину за магазином, изучая товары и покупая, покупая, покупая. Это были сегодняшние покупки. Шелк, подобранный в цвет голубых глаз Клариссы, шляпа, которая будет прекрасно смотреться на блестящих черных волосах, бархатная ткань и изящные танцевальные туфли... видел ли он когда-нибудь ее танцующей?

Тревор потрясенно провел рукой по глазам. Гасси стопроцентно права. Брак немыслим, о нем не могло быть и речи. Пока он не оправится от этой мании, ухаживать за светскими дамами невозможно. Ему не чуждо было увлечение, но такого он никогда не испытывал. Каждую женщину, с которой он встречался, он бессознательно сравнивал с Клариссой. И все они терпели неудачу.

Ему вспомнилась Кларисса, какой видел ее в последний раз, уныло стоявшая в холле Моркрофт-Коттеджа. Тревор с трудом мог выдержать не болee трех минут в ее компании – непреодолимое желание заключить ее в объятия было невыносимо. Так что он держался на расстоянии. Натягивая перчатки у двери, он коротко сказал, что не вернется до завтра. Она выглядела совершенно убитой. Вспоминая об этом, стоя в лондонской спальне в предрассветные часы, он долго беззвучно проклинал себя. Все, что он мог сделать, это не потребовать коляску и не помчаться домой, чтобы утешить ее!

Утром, он пообещал себе. Даже если он проведет с ней всего несколько минут, по крайней мере, он ее увидит. Завтра. Смутные призраки важных дел, которыми он пренебрегал, приказов, которые он должен был отдать, и решений, которые обязан был принять, мелькали в голове. Тревор нетерпеливо отшвырнул их. Бизнес может подождать. Персонал может обойтись без него. Вот за что он им платил! Какие бы глупые ошибки он ни совершил, он мог их исправить. Позже.

Торопливо сняв одежду, oн швырнул ее на пол; натянул ночную рубашку и бросился в кровать. Там он уставился в потолок и задумался о Юстасе Генри – уродливые мысли. Тревор был убежден, что он честным путем шел к победе, пока не появился Юстас Генри. Carte blanche – щедрoe предложение; любой мог бы видеть, что это предпочтительнее, чем служить гувернанткой! Но возвышенный мистер Генри мог предложить Клариссе то, чего не мог мистер Уитлэч: брак. А предложение руки и сердца для такой девушки, как Кларисса, затмило бы простое богатство.

Тревор ударил по подушке и выругался себе под нос. Он чувствовал приближение кризиса.

Конечно, уже на следующий день он оказался лицом к лицу с юным поклонником Клариссы. Они были заперты в кабинете Тревора, и настал момент истины. Тревор решил, что скорее увидит Юстаса в аду, чем облегчит ему задачу! Пусть мерзавец скажет вслух, чего он хочет. Если посмеет. Итак, Тревор молчал, его лицо казалось маской.

Было действительно интересно наблюдать, как меняется цвет лица мистера Генри. Его юное лицо покраснело, затем побледнело, потом снова покраснело.

– Я… я полагаю, вы догадались о моем деле, сэр, – наконец сумел произнести он.

– Да, – односложно сказал Тревор. Его тон не был обнадеживающим. Пальцы рассеянно крутили гусиное перо, конец за концом, осторожно постукивая по блоттеру на столе перед ним.

Мистер Генри, похоже, страдал от проклятых мучений. В комнате было довольно прохладно, но у него на лбу выступил пот. Он робко сидел на краю стула, как воробей, готовый к мгновенному взлету. Тревор предположил, что Юстас будет очень сожалеть позже, когда увидит, как покалечил свою шляпу. В наступившей неловкой тишине он судорожно крутил и мял  ее в руках.

Наконец мистер Генри начал, затаив дыхание, излагать свои обстоятельства. Как будто это имело значение! Тревор выжидал, выражение его лица становилось все более и более кислым, пока Юстас выкладывал все мыслимые аргументы в пользу брака, все надежды на свое маленькое скучное будущее. Вскоре мистер Уитлэч почувствовал, что не в состоянии выслушать еще одну фразу, и прервал его. Ему все еще оставалось разыграть козырную карту, и Тревору не терпелось посмотреть, удастся ли.

– Не беспокойтесь! Я уверен, что у вас прекрасные перспективы, мистер Генри. Поздравляю вас! Но в чем ваша точка зрения?

– Моя… моя точка зрения, сэр? – Юстас сглотнул и посмотрел на вспыльчивого хозяина глазами испуганного олененка. – Почему... я… я хочу… я хочу жениться на вашей подопечной!

– Но вы не спросили меня, каковы ее обстоятельства!

Мистер Генри посмотрел на него с неподдельным удивлением. Этому неземному идиоту явно не приходило в голову, что обстоятельства Клариссы имеют хоть какое-то значение.

– Ну, сэр, я… я не думал об этом. Вряд ли можно принимать во внимание такую вещь, не так ли?

Мистер Уитлэч почувствовал укол раздражения.

– Вам все равно, какие у нее могут быть перспективы?

В глазах мистера Генри внезапно загорелся свет фанатизма. Он гордо выпрямился.

– Нет, сэр! Для меня не имело бы значения, если бы мисс Финей была нищей!

– Ну, она и есть нищая, – прямо сказал мистер Уитлэч.

Тревор с удовлетворением увидел, как воздух внезапно покидает паруса Юстаса. Мистер Генри мгновение глупо моргaл, потом покраснел. Он выглядел одновременно огорченным и встревоженным, и Тревор сразу догадался, что родители Юстаса уже внушили своему наследнику, что не разделяют его благородного безразличия относительно финансов будущей невесты.

Мистер Уитлэч издал короткий смех.

– Именно так! – сердечно сказал он. – У Клариссы нет приданого, вам придется содержать ее с самого начала. Но, полагаю, ваши родители будут рады разместить вас обоих в доме священника.

М-р Генри побледнел и снова раздавил свою шляпу. Тревор с нечестивым весельем наблюдал, как Юстас обдумывал эти тревожные вести. Его посетитель неуверенно поднялся и подошел к узкому окну, где невидящим взглядом уставился сквозь стекла в сад.

Ей-богу, он еще может побить туза Юстаса. Голос м-рa Уитлэчa оставался обманчиво мягким:

– У нее нет приданого, потому что нет семьи. Какое удачное обстоятельство, что вас не волнуют такие вещи! Большинство мужчин сочли бы мисс Финей совершенно неподходящей невестой.

Тревор выжидательно молчал. Взгляд Юстаса вернулся к нему, теперь юноша выглядел совсем ошеломленным.