Деррен удивлённо моргнул.

— Ты ведь ни на секунду не усомнилась в моей невиновности?

На неё навалилось понимание.

— Ты молчал из-за переживания, что я посчитаю тебя виновным?

Чувствуя, что её это задело, Деррен сказал:

— Позволь кое-что спросить: если бы кто-то спросил у тебя, что случилось с Рейчел, ты бы с лёгкостью обо всём рассказала?

Нет, она бы подумала, что ей не поверят.

— Ты прав. — Алли беззаботно поглаживала его грудь. — Знаю, прозвучит хреново, но я удивлена, что ты даже рассматриваешь вероятность пойти на похороны.

— Часть меня хочет послать всё к чёрту, а другая — хочет отдать дань уважением тем родителям, которыми они были до того, как Провидец всех одурачил.

Деррен гораздо лучшее Алли.

— Ник думает тебе стоит идти?

— Он ещё ничего не знает. Я никому, кроме тебя не сказал. — Её это тронуло. Ему было необходимо что-то способное одолеть онемение. И тут не помог бы ни Альфа, ни лучший из друзей. — Он может настоять, чтобы я не покидал нашу территорию. Сейчас опасное время.

— Он хорошо тебя знает и понимает, что ты всё равно поступишь по-своему. И если поедешь, я отправлюсь с тобой. И я уже говорила, что не хочу, чтобы ты там был один.

Деррен сглотнул, её поддержка настолько впечатлила, что он этого даже не ожидал.

— Ник, скорее всего, пошлёт со мной несколько стражей.

— Это не поддержка. Можно и в окружении людей быть одиноким.

Она права. И по правде говоря, Деррен хотел, чтобы Алли поехала с ним. Она умела успокаивать и уравновешивать. Она растопила это ледяное оцепенение, помогла принять ситуацию и всё обдумать. Кроме того, она в него верила, и ни на секунду не усомнилась в невиновности. Алли не отстранилась, и не смотрела на него как-то иначе.

— Ты мне снова нужна. — Он начинал подозревать, что всегда будет нужна.

Было темно. Слишком темно.

Хуже, было холодно, и она оказалась заперта.

— Нужно выбраться. — Она изо всех сил толкала груду камней, но она даже не шелохнулась. Из-за страха и паники она дрожала и царапала камни.

— Всё хорошо, Алли, с нами всё будет хорошо.

Нет, если она не расскажет то, что видела. Алли сильнее начала царапать камни, и Кейн внезапно оттащил её.

— Алли, прекрати, ты себя ранишь.

— Нам нужно выбраться! Нужно их предупредить, иначе они все умрут!

— Что значит умрут?

— Алли, — послышался другой голос. — Алли, проснись, детка.

Она высвободилась и снова направилась к камням. У неё ломались ногти, а пальцы кровоточили, пока она пыталась найти выход. Воздух наполнился запахом крови.

— Нет Алли, мы не сможем выбраться.

— Но мы должны! — Потому что враги уже приближались. Они всех убьют.

— Алли, это всего лишь кошмар, детка. Открой глаза.

Она замерла, когда громкий и злобный вой наполнил воздух.

— Они здесь.

— Алли, проснись, чёрт возьми! — Этот требовательный, властный голос слишком трудно игнорировать. Алли резко проснулась и обнаружила, что смотрит в знакомые озёра тёмного бархата. Ещё один чёртов кошмар. Они как будто ждали только её.

Деррен положил руку ей на щеку.

— Всё хорошо, крошка. — Она обняла его за шею и прижалась губами к его, будто он мог не дать ей пасть. Она потёрлась об него, как кошка, возбуждая. Обычно он не слышал, как ей снился кошмар, но сегодня не спал, переживая новости, полученные от сестры. Алли только извивалась и хмурилась, но он сразу понял, что она снова оказалась в ловушке темноты. Он застонал, когда Алли обхватила его член и начала поглаживать. Её поцелуй был отчаянным, страстным и стремящимся… Деррен понимал, что она ждала — забытьё. И он даст ей это.

Деррен перекатил её на спину.

— Эй, ты не там. Больше не принадлежишь тьме. — Он просунул руку ей под зад и приподнял бёдра. — Теперь ты моя. — Он толкнулся в неё, застонав, когда она стиснула его член. Как же хорошо. Алли обняла его ногами за талию и впилась ногтями в спину, пока он входил и выходил из неё.

Её торчащие соски задевали его грудь, напоминая о своей сладости.

— Жёстче, — отрезала она с наполненными похотью глазами.

— Ты получишь всё, что пожелаешь. Я всегда дам тебе необходимое. — Он начал толкаться яростнее, вколачивая Алли в матрас. Изголовье кровати ударялось о стену, но Деррену было плевать. Если ей это нужно, она получит.

Внутренние мышцы начали сжиматься.

— Готова кончить? — Он просунул руку между их телами и провёл пальцами по клитору Алли. Она укусила его. Выгнулась и укусила прямо за плечо, стискивая его длину ножнами. — Твою мать, — прорычал он, в последний раз толкаясь в неё и изливаясь.

Тяжело дыша и дрожа, он смотрел на Алли — потрясённый и довольный тем, что она отметила его. Мечтательная улыбка тронула уголок её рта, и Алли заснула. Деррен гадал, действительно ли она просыпалась. Он хохотнул.

— Маленькая распутница.

Горе — это такой сложный комплекс эмоций: гнев, безнадёжность, неверие, сожаление, страх, вина, одиночество… и всё смешалось воедино. И всё это исходило от людей вокруг Алли, обрушиваясь на голову и вызывая острую, пульсирующую боль.

Алли стояла рядом с Дерреном, Ником и Рони, наблюдая за тем, как опускали гробы в могилы. Несмотря на опасность, покинуть территорию стаи, Ник и Рони хотели присутствовать на похоронах вместе с Дерреном, и были в этом непреклонны. Очевидно, лишь эти двое из стаи знали всё, что с ним произошло. Брекен и Маркус тоже приехали, но остались у границы территории. В случае нападения на джип Ника, он приказал стражам ехать в разных авто. Отличная идея, поскольку Маркус отказался отпускать Рони без него.

Потрясённые, нервничающие и напуганные, прежние Альфы Деррена попытались прогнать его. Но когда Ник подчеркнул, что мог бы — и очень даже хотел — усложнить им жизнь, если они не предоставят Деррену простое право присутствовать на похоронах собственных родителей, Альфы спасовали. Никто в здравом уме не хотел бы увидеть в Нике Акстоне врага.

С того момента как они приехали, Деррен не прикасался к Алли, будто переживал, что его эмоции врежутся в неё и только усилят боль, которую она уже испытывала. Хотя она и была благодарна, но хотела прикоснуться к нему и поддержать, особенно когда его старая стая вела себя весьма жёстко. Взрослые заслоняли детей, прятали от Деррена… будто он больной зверь и простой взгляд на него может травмировать. Их подозрительность, отвращение и страх ощущались как кислота на языке. Жалко, несправедливо и возмутительно.

Лишь одна взрослая женщина взглянула на Деррена; маленькая и хрупкая с такими же тёмными глазами и волосами как у него. Алли поняла, что это его сестра. Как только её пара заметил, как она кидала взгляды на Деррена, слегка толкнул её локтем, и та тут же отвела взгляд. Алли совсем не понравился этот мужик. Ей никто здесь не нравился, и особенно то, что они находились рядом с Дерреном. Он итак через многое прошёл. Его несправедливо наказали за то, чего он не делал, провёл большую часть своей юности в колонии и настрадался в том проклятом месте. А эти люди, которые могли всё это предотвратить, если бы просто выслушали, так подвели четырнадцатилетнего подростка, считая, что он заслужил такое обращение. Не-а. У неё сердце кровью обливалось в ту ночь, когда она видела, как шокировала верой в его невиновность. Стала очевидна та степень ущерба и боли, которую ему нанесло предательство прежней стаи.

Даже если Алли плохо его знала, понимала, что Деррен не из тех, кто ищет себе оправдания. Как и Алли, он верил в то, что заслужил дерьмо, и принимал ответственность за свои действия. Если он сказал, что не делал этого, она ему верила.

Когда похороны закончились, толпа начала расходиться. Скорбящие обходили Деррена на приличном расстоянии — в их взглядах читался испуг, а рты поджаты от отвращения. Из Алли вырвалось рычание, заставив нескольких дёрнуться. Ха.

— Все хорошо, — тихо сказал ей Деррен.