– Устал от бреда.

– О, это бремя избранности! О, тяжкий жребий – терпеть каждый день простых смертных!..

– Роу, прекрати. Но Гоода действительно невыносим.

– Вот видишь.

– Мне необходимо отдохнуть. К тому же я всё равно не смогу продолжать рассле… Э, то есть работу… В общем… У меня появились небольшие трудности, дружище.

– А, теперь моронское орудие уничтожения для нас – небольшая трудность, – ухмыльнулся двинэа. – Да ты растёшь.

– А твои большие уши слышат больше, чем нужно, – улыбнулся Мёрэйн.

– Правда? Что же такое им, по-твоему, не положено слышать?

– Государственные тайны, к примеру.

– Полно! Об этом говорит полгорода.

– Какого? – Нахмурился Мёрэйн. – Какого именно города?

Роу посмотрел на него зелёным мерцающим взглядом.

– Не того, в чьих прекрасных стенах мы сейчас находимся.

Мёрэйн вперил взгляд в глаза двинэа.

– Я неприкасаемый, Рэйн, – просто сказал капитан. – Но я часть моего народа. Я слышу то, о чём говорят в Хоурэари-Но.

– Час от часу не легче, – пробормотал Мёрэйн. Сам над собой мысленно усмехнулся: а чего он хотел? Чтобы Оррэ Таита, поставленный присматривать за людьми, молчал, ничего не сообщая каладэ?

– Международные разборки – не твой конёк, дружище, – добродушно сказал капитан.

– Твоё здоровье, – Мёрэйн поднял бокал. – А ты думаешь, будет разборка?

Роу пожал плечами.

– Моим коньком политика, знаешь ли, тоже никогда не была.

– О чём ещё говорят в Хоурэари-Но? – Как бы невзначай спросил Мёрэйн.

– Да почём я знаю. Я там не был тыщу лет… В отличие от тебя. Вот ты и спроси. – В мерцающих глазах Роу плясали смешинки. – Я слышал, ты теперь частенько бываешь в тех краях.

– Иногда, – при воспоминании о Сокровенном Городе Мёрэйн невольно улыбнулся. – Я изучаю Ивет.

– Или сны госпожи Имааро, хранительницы Библиотеки? – Усмехнулся Роу.

– Не без этого. И её сны бывают очень увлекательны.

– Эх, – вздохнул двинэа, мысли которого потекли в направлении, явно чуждом сновидческому дару госпожи Имааро. – Что за девчонка! Красавица! Ты знаешь, она осталась единственной, кого мне пока не удалось завалить.

– И не мечтай, – усмехнулся Мёрэйн. – Думаешь, сможешь соперничать с братом Альнарой?

– Угу, – нахмурился Роу. – Маньячка одержимая. Ещё говорите, что принципиально не зомбируете существ. Как же!

– Да не зомбировал он её. Это любовь.

– Я такую любовь в гробу видел. Она бредит им, как сумасшедшая. Считает его своей судьбой и в жизни, и в вечности… А ведь они, между прочим, разных рас…

– Вот уж от кого не ожидал порицания ксенофилии!

– Но-но-но! Я просто обладаю разносторонними вкусами.

– Это точно…

– Но ведь тебе тоже нравятся мороночки, а? – Подмигнул Роу.

– Они красивее, чем человеческие женщины, – уклончиво сказал Мёрэйн. – Это логично, им же корректируют внешность в зародыше.

– Ах, – вздохнул двинэа. – Ты же вроде можешь видеть сквозь одежду – рассказал бы хоть, а? Что там у хранительницы Библиотеки?

– Её формы чудесны… Но меня больше интересует Текст, – сказал Мёрэйн, смеясь. – И подозреваю, именно поэтому я могу войти в Хоурэари-Но, а кое-кто – нет.

– Я слыхал, Библиотека насчитывает такое число мемов, которое невозможно назвать на вашем языке, и каждую мельчайшую долю секунды растёт, – заметил Роу язвительно. – Серьёзное дельце. Как раз для тех, кому, за неимением возможности помереть, заняться нечем.

– Ты прямо в точку, – всё ещё смеясь, ответил Мёрэйн. – Думаю, ещё пара тысяч лет плотного каждодневного чтения, и я смогу взять на себя дерзость сказать, что знаю историю этого мира на целый один процент.

– Я готов предложить тебе занятие поувлекательней. Как-нибудь в следующий раз, когда ты не будешь занят постижением мира.

– Ага-а-а, – протянул Мёрэйн с улыбкой, – и я даже готов согласиться.

– А как же Текст?

– Это тоже часть Текста.

– Осторожно: ты говоришь почти как двинэа. Как бы твой магистр не наложил на тебя епитимью за такие речи.

– О, епитимьи Альвэ бывают неожиданными, друг мой. Так ты отдашь мне сувенир, который обещал?

– Ха! – Роу довольно правдоподобно изобразил разочарование на нечеловеческом лице. – Я-то думал, старый друг способен искать со мной встречи просто чтобы поболтать, а не потому, что я обещал ему безделушку.

– И за этим тоже.

– Поосторожнее с ним.

Двинэа запустил лапу в складки ассари и извлёк небольшое устройство в виде тонкой сенсорной пластинки. Дисплей отливал радужными разводами. Пластинка, рассчитанная так, чтобы удобно помещаться в ладони человека, терялась на большой лапе представителя расы Соседей.

– Меатрекер?

– Он самый. Гордость человечества, наконец-то сумевшего выйти в Меа и стать вровень с Развитыми расами.

Мёрэйн криво усмехнулся.

– Вспоминаю слова мессира Ашшими. Про единую электронную сеть он сказал: «Прогресс! Они придумали робота для того, чтобы он мог почесать им ухо!» Я думаю, теперь он считает, что человек научился-таки чесать ухо самостоятельно. Но исключительно пальцами ступни, сделав для этого стойку на голове.

– Я погляжу, старина экс-магистр пылает к человечеству ещё более горячей любовью, чем ты.

Мерэйн расхохотался.

– О, да. Это страсть!

Он взял у Роу сенсор. Когда прибор коснулся его ладони, в сознании пробежались робкие волны импульсов синхронизации. Мёрэйн неприязненно поморщился. Как это грубо, как топорно… Всё же никакое устройство, искусственно синхронизирующее мозг с информационным полем, не заменит живого, прямого выхода в Меа.

– Осторожней. Эта штуковина не рассчитана на меари. Тебя может не выдержать и прикажет долго жить.

– Думаешь, я меатрекера не видел? Ламбитский консерватизм всё же не настолько лишён здравого смысла, и Стража давно обзавелась…

– Интересно, почему кое-кто говорит про тебя: «сила есть – ума не надо»? – Роу подмигнул мерцающим глазом.

– Ладно, ладно, – проворчал Мёрэйн, прислушиваясь к импульсам. – Я догадываюсь. В Эрендере снова придумали какую-нибудь забавную программку, и ты решил скрасить моё уединение новым развлечением. Спасибо, конечно, но у меня вовсе не так много времени, как может…

– Кодовое слово – «Инферно», – бросил Роу.

– Что?

– Игра такая, – пояснил двинэа. – Новая примочка, называется «рефлектор». Это такая штука – входишь в синхронизацию, кодируешься – и попадаешь в придуманный мир… Ну, как бы попадаешь. Мозгами попадаешь. Восприятием. У тебя там есть как бы своя история и какой-то квест. Ты выполняешь его, а попутно делаешь там что хочешь, ешь, дерёшься, трахаешься… И воспринимаешь всё это как в обычной жизни. Ясно?

– Ясно, – помрачнел Мёрэйн.

– Тебе ясно? – Переспросил Роу. – А мне нет. Ума не приложу, зачем придумывать какую-то реальность и жопу драть, чтобы кто-то другой в неё поверил.

– Я могу объяснить, зачем – но, пожалуй, не буду, – произнёс Мёрэйн. – Ты знаешь, тебе и твоей расе очень повезло, что вы, домчавшись до четвёртой ступени эволюции, не понимаете таких вещей. Менталитет у вас другой. Ваше счастье…

– Значит, я попал в точку, – удовлетворённо хмыкнул двинэа. – Эта блажь всё-таки смогла тебя зацепить.

***

Звёзды непривычно далёкие. Мизерными точками они еле виднеются в чужом вечернем небе. Повсюду свет – неприятный, искусственный, раздражающе яркий. Жёлтые лучи фонарей и режущее глаза, безвкусное разноцветие магазинных витрин, киосков, рекламных щитов, мигающие вывески, бегущая реклама… Из-за всего этого светового сумасшествия звёздный свет, и без того тусклый в этом мире, неразличим совсем. Здесь слишком много искусственных огней. И слишком много шума. Шум, который они называют музыкой, несётся отовсюду: из дверей палаток и ларьков, из окон автомашин. Надо всем этим безумием громкоговоритель вещает рекламу каких-то товаров. Люди тоже безумны. Вместо того, чтобы идти, они несутся, толкаются и хаотично, неловко двигаются. Вместо того, чтобы вести себя спокойно – галдят, орут, шумят. Но почти никто не разговаривает друг с другом, не приветствует друг друга. Не уступает дорогу.